Давай сыграем в любовь

Я вытащил почти докуренную сигарету изо рта, некоторое время покатал ее между большим и указательным пальцем, рассыпая пепел по столу, а затем щелчком отправил тлеющий хабарик в полет: ветер тут же подхватил его и унес прочь.

– Это игра, Леха, – тон у меня получился какой-то замогильный что ли. Наверное, организм несколько отставал от сознания.

– Чего? – друга аж перекосило.

– Я начал читать дневник Хопко. Там много всякой бабской лабуды, но на одной из страниц есть вклеенный лист, на нем фраза: "Давай сыграем в любовь?" А далее пять правил, – я пересказывал их по памяти, как оказалось, слово в слово:

Правило первое – начиная играть, закончить игру невозможно.

Правило второе – если ты захочешь закончить играть, то игра закончит играть в тебя.

Правило третье – играть нужно до конца и без остатка.

Правило четвертое – страсть и огонь, боль и разочарование – не более, чем оттенки; придумай все, что захочешь.

Правило пятое – никаких больше правил.

– Звучит прикольно. Но к чему это? – Леха начал нервно потирать подбородок.

– Посмотри верхний листок, – я кивнул на кипу бумажек на столе.

– Ты серьезно? – в голосе друга явно звучало недоверие.

Я бесстрастно посмотрел ему в глаза.

После того как Леха прочитал, его брови поползли вверх.

– Как ты…

– Почерк. На этом листке чернила сильнее впились в бумагу, да и писавший давил от всей души.

– Ты сначала сказал про почерк, – прищурился смекалистый Леха.

– Верно. В дневнике Хопко и на листке, что был в кармане пиджака того несчастного… Алексея, – один и тот же почерк.

– Твою мать! – хлопнув по столу снова не сдержался следователь. – Что за херня? Совпадение?

– Случайное? – осклабился я. – Хочется верить.

– Мне тоже очень так хочется. Знал бы ты, что на улицах творится…

– Это ты моему окну на кухне расскажи.

– На камне ничего, петарда из магазина. Какого только? Пока хрен поймешь.

Я раскурил новую сигарету.

– Она пришла?

– Я ждал этот вопрос, – Леха поерзал на стуле. – Нет, не пришла. И выключила телефон.

– Не могу сказать, что удивлен, но…

– Мы проверим их отношения, если…

– Они были бурными, – оборвал я его мысль, – в какой-то мере продолжались и во время когда я… был с ней. Гм… Но закончились. Это точно.

– Надо же. Ты уверен?

– Пока уверен, что могу быть в чем-то уверен.

– Пошел ты, – беззлобно бросил Леха и встал со стула. – Почитай пока дневник, а лучше выспись. Такое среди ночи…

Друг развернулся, сделал несколько шагов, затем снова повернулся ко мне и задумчиво проговорил:

– Что в принципе могло толкнуть молодого успешного парня вздернуться? Вот так, чисто по жизни…

Дым медленным ручейком тек на волю из моих легких.

– Сам знаешь, что это могли быть тысячи причин. И устанавливать их бессмысленно, достаточно констатации факта. Если только…

Леха, усмехнувшись, щелкнул пальцами и, развернувшись на каблуках, двинулся прочь.

Когда я поднялся к себе, работа следователей закончилась – в подъезде и на лестницах стояла непробиваемая тишина. Леха обещал позвонить днем, как только будут данные экспертизы. Но скорее всего завтра.

Зайдя в квартиру, я бросил ключи от двери на комод, что стоял напротив входа, небрежно сбросил кроссовки, от чего-то начал расстегивать рубашку, но на середине ряда пуговиц перестал. Зачем-то зашел на кухню, тупо посмотрел на осколки и еще какую-то грязь, принесенную чужаками в мой дом.

Комок в груди снова вернулся, пиво не помогло. Как всегда, впрочем.

Пройдя в рабочий кабинет, я сел за стол, машинально взял в руки кружку, хлебнул из нее мерзкую холодную жижу, что раньше я мог назвать кофе…

На компьютере все также висел текст из незакрытого doc-файла. Перед монитором, рядом с клавиатурой, – дневник Хопко.

На меня неожиданно накатила тяжесть. Я ведь не спал сегодня толком…

Сделал еще пару глотков кофе, но стало только хуже, глаза в буквальном смысле стали закрываться. Не успел я добраться на шатающихся ногах до дивана, как…

Как же холодно!

Где я? Что со мной? Почему так темно?

В голове стучит, кожу обжигает невероятным холодом.

Вокруг сплошная темнота!

Я коснулся себя рукой. Проклятье! Рубашки нет. Штаны? Штаны на месте. На ногах нет обуви – только носки, мокрые.

Где я? Что со мной?