Такая, как есть

– Вот хорошо. Не хотел твоё место пачкать, но не получилось.

Её лицо выражало одновременно несколько эмоций. Ужас, отвращение, и какой-то кайф, и это, скорее всего, был внутренний кайф, который не выходит наружу.

– Иди поцелую, пока еще пол не вылизывала…

Утро… Ножка на нем, голова на его плече.... Проснувшийся Дима медленно вылез из-под неё, крепко спящей и мило посапывающей, нежно погладил ее плечо, лопатку, позвоночник, поясницу, спустился теплой ладонью на попу, поласкал пальцами между ягодиц и скользнул на бедро поджатой ножки. Погладил сбоку, затем заднюю часть бедра, внутреннюю – почти у писи и снова по ноге, но уже вниз к лодыжке. «Как же мне нравятся твои ножки, моя девочка», – улыбнулся он и начал двумя руками легонько мять ей ступню, пяточку, пальчики и принялся их целовать. Лизнув кантик ступни, поднялся, целуя ногу, к попе. У основания ягодицы поцелуи сменились на язык, и он медленно повел им по теплой нежной коже ее спины к голове, а, добравшись до ушка, начал всовывать в него язык, от чего она даже во сне покрылась мурашками, которые её и разбудили…

– Привет, – кайфуя от ее пробуждения и от того, что она молчит, не зная, кто она сейчас – милая девочка или обоссаная шлюха, вылизывавшая пол… – Давай, просыпайся, котёнок.

Поняв, что сейчас она именно милая любимая девочка, Даша улыбнулась и полностью открыла глазки.

– Доброе утро, мой обожаемый Димочка, – обнимая его за шею, поздоровалась она.

– Пойдём мыть писю, а то опоздаешь…

– Может, я сама? – спросила сонная Даша, наступая в ванну.

– Давай-давай, – доставая зубную щетку, ответил Дима, выдавил на нее пасту, а она присела и открыла рот. Он всунул в него щётку, и, начав аккуратно размазывать пасту по ее зубкам, скомандовал:

– Теперь сама. И раком встань.

Пока голенькая прелесть размещалась в ванной, Дима настроил воду и взял в руку душ. Облив ей попу и выдавив немного жидкого мыла, он начал намыливать упругие ягодички, бедра, дырочку попы, дошел до писи, хорошо намылил ее, а она стояла на коленях, опираясь на одну руку, и чистила себе зубки. Окончив подмывать, он сказал, гладя киску:

– Давай, детка.

Даша молча оставила щетку за щекой, повиляла немного попой и, глядя себе между ножек, начала писать… Когда она закончила ссать ему на руку, Дима, пододвигая щетку к щеке, всунул обоссанные пальцы ей в рот до самого горла, дождался рвотного позыва и вытащил их. Естественно, пальцы были в зубной пасте.

– Облизывай дочиста…

Звук работающего фена стих, и через пару минут любимая появилась в проеме двери. Голая, с распущенными волосами, словно кошка, она вошла на четвереньках в комнату и подошла к Диме. Поцеловала ноги. Прижимаясь к волосатой голени щекой, поднялась вверх и, глядя ему в глаза, спросила: