Его соблазн

Глава 5

Лиза

Вытирая слёзы, которые мешают ясно видеть дорогу, я бегу со всех ног, рискуя упасть и что-нибудь себе сломать. Поднимаюсь по ступенькам больницы, толкая людей, сразу же извиняясь за это. Впопыхах захожу в холл и, едва дыша, останавливаюсь у стола регистратуры.

– Дмитрий Гладков… после аварии, – жадно глотая воздух, говорю женщине за стойкой.

– Полегче, деточка, – протягивает тётка и сверяется с журналом на столе. – По коридору, последняя дверь справа, – сообщает она, и я несусь туда.

Толкаю дверь и вваливаюсь внутрь. На одной из четырёх кроватей лежит мой друг. На голове повязка, рука в гипсе, на лице мелкие царапины. Увидев его, я, ахнув, прикрываю рот и задыхаюсь от слёз.

Подхожу к его кровати, сажусь рядом с ним и пытаюсь найти правильные слова. Мне заметно полегчало, когда я заметила, что всё не так страшно. Узнав, что Дима попал в аварию, я, бросив всё, побежала в больницу и, пока неслась сюда со всех ног, успела столько всего напридумывать, что сердце до сих пор судорожно бьётся.

– Дим, боже, ты как? – касаюсь здоровой руки, но он отдёргивает её, словно я кипятком его ошпарила.

– Слава богу, нормально, – отвечает с обидой в голосе, и до меня пока не доходит, почему.

А как он должен ответить? Человек в аварию попал.

Ну да, наверное, причина в этом. Но почему мне кажется, что он обижен на меня?!

– Как это случилось, ты ведь опытный водитель? – интересуюсь я, считая тонкие ранки на лице.

– А ты не знаешь? – с плохо скрываемым удивлением спрашивает он.

– Эм, нет, мне не сказали. Сказали только, что ты в больнице, я и побежала сразу, – выпаливаю на одном дыхании.

– Иди, скажи спасибо Власову, – его слова как обухом по макушке.

В голове тут же всплывает фраза: «Увижу этого парня ещё раз возле тебя, пойдёшь покупать венок».

Конечно, я не восприняла всерьёз его слова и продолжила общаться с Димой так же, как и раньше. Я думала, Власов хотел меня напугать, ожидал, что я брошусь к его ногам, буду умолять не трогать моего друга и делать со мной всё, что захочет.

Доигралась, Лизок?

– Работы он меня лишил, в больницу отправил, землю под нашими домами купил…

– Что? – округлив глаза, я открываю рот в немом крике. – Какую землю?

– Нашу, Лиза, – с укором смотрит на меня. – Там, где стоит наше поселение, скоро будет стоять торговый центр, – отвечает друг, а я впадаю в ступор.

Как такое вообще возможно? Нельзя же просто взять и купить землю там, где живут люди не первое столетие. Да оттуда и начался наш город, там было первое поселение, а потом уже начали строить многоэтажки и сам город.

– Это невозможно, – едва слышно озвучиваю свои мысли.

– Ты ещё в этом сомневаешься? Власов белый и пушистый, да, Лиза?

– Я такого не говорила… – виновато опускаю голову. – Я думала, он просто вселяет страх в людей.

– Дура ты, Лизок. Раздвинула бы ноги один раз и всё – ты в шоколаде, а теперь будешь спать на вокзале, – его слова больно бьют, словно он влепил мне оплеуху.

– Что ты такое говоришь, Дим? – на глаза наворачиваются слёзы, и, нервно комкая полы платья, я начинаю дрожать от обиды и злости.

Он ведь мой друг! Как старший брат всегда был и такое говорит! Может, он под действием каких-то таблеток? Его же наверняка накачали, чтобы руку вправить.

– Как есть, так и говорю. Своей гордостью жизнь всем вокруг портишь. Другая бы на твоём месте сама к нему в руки шла, а ты сидишь и нос воротишь.

– Прекрати сейчас же, – шиплю на него, понимая, что на нас уже таращатся его соседи по палате.

– А то что? Пойдёшь жаловаться? – истерически усмехается.

– С чего ты взял, что Власов виноват в твоей аварии? – пытаюсь не обращать внимание на брошенные обидные слова в мою сторону.

– Когда на тебя несётся внедорожник, а за рулём его люди, которые в конце ещё и предупредили не соваться на чужую территорию, думаю, всё ясно, как белый день, – скривившись, он отворачивается к окну.

– Мне очень жаль, – шепчу я после долгой паузы, в которой, проклиная Власова, пытаюсь найти слова для друга.

– Нет, нихрена тебе не жаль! Ты не поняла ещё ничего? Не думала, что в один день окажешься на моём месте? У таких людей нет терпения, они захотели – забрали. Не пойму, почему с тобой он церемонится.

– Дима, перестань, пожалуйста, – дрогнувшим голосом прошу его я.

– Уходи, Лиза, – твёрдым тоном говорит он. – Уйди и не приближайся ко мне больше. Всё из-за тебя и твоей чёртовой гордости!

– Дим…

– Уходи! – требовательно кричит, и я, вздрогнув, встаю с кровати и иду на выход.

Не могу поверить, что близкий человек мог такое сказать, да ещё и выгнать. Нет, я не отрицаю, что в этом есть моя вина, но разве настоящий друг не должен поддержать, помочь?! Дима ведь знает, что кроме него и бабушки у меня нет никого. Как он так мог?

Отрешена от всего мира, обняв себя за плечи и опустив голову, я медленно иду по тротуару в неизвестном направлении. Пелена слёз застилает взор, и, несмотря на душную жару, меня знобит похлеще, чем в мороз.

Жгучее желание побежать домой и спрятаться под одеялом в своей комнатушке, но я едва ногами перебираю. Такая усталость накрыла, силы будто иссякли, и я готова лечь прямо тут, на горячем тротуаре. Здравый смысл всё ещё держит меня в руках, и я присаживаюсь на первую попавшуюся скамейку.

Но посидеть спокойно и обдумать случившееся мне не дают. Передо мной останавливается чёрный внедорожник, стекло задней пассажирской двери опускается, и оттуда выглядывает довольная рожа Власова. Он сканирует меня взглядом зелёных глаз, оценивает мой внешний вид и морщится, когда замечает моё заплаканное лицо.

– Сама сядешь или помочь? – издевательский голос заставляет сжать кулаки от злости.

Скотина! Мерзавец!

И ведь если не сяду, выйдут его амбалы и силой в машину затолкают на потеху прохожим. А народу тут много, я не так далеко от больницы ушла. Но я ещё не так бесхребетна, чтобы не побороться.

– Зачем? – шмыгнув носом, спрашиваю я и тут же вытираю слёзы.

– Значит, помогут, – кивает, и в тот же момент двери открываются, и передо мной встают два шкафа.

– Я сама! – кричу, подняв руки вверх. – Сама! – встаю со скамейки, гордо вздёрнув подбородок, обхожу автомобиль и устраиваюсь на заднее сиденье рядом с этим бесчеловечным мужчиной.

Кожаный салон пропах морским бризом, и невольно, глубоко вдохнув, я прикрываю глаза, а в памяти всплывает поцелуй в гостиной его дома. Места, где побывали его руки, вспыхивают огнём, а затылок тянет, словно он прямо сейчас намотал мои волосы на свой кулак и… Визг шин отрезвляет, и я, мотнув головой, отгоняю ненужные воспоминания. Скрестив руки на груди, поворачиваюсь к окну, пытаясь не думать, куда и зачем меня везут. Власов тоже не спешит поделиться этой информацией и, вальяжно сидя на удобном сиденье, изучает какие-то графики в планшете.

Пейзаж за окном расплывчатый, а мозги начинают превращаться в кашу, и причина этого сидит в нескольких сантиметрах от меня. От мужчины исходит какая-то бешеная энергетика, но больше от него веет силой. И нет, дело не в физической форме, что у него отличная, прошу заметить. А в силе духа, вот прямо чувствуется, что этот человек ничего не боится. Чего стоит один только взгляд.

И я прекрасно понимаю девушек, что растекаются лужей перед ним. Может, если бы я меньше книг читала и не верила в настоящую любовь, или, не дай бог, мозгов бы не было, я и сама состояла бы в их рядах. Но слава небесам, мозги у меня на месте, и раздвинуть один раз ноги, как предложил мой уже бывший друг, я не собираюсь. И пусть Власов подавится своей властью и деньгами, которые он предлагает.

Мысли обрываются в миг, когда чувствую на себе его взгляд. Пронзительный, обжигающий. Даже не прикоснулся, а кожа покрылась мелкой россыпью мурашек. И как бы я не хотела скрыть свою реакцию на его близость, мне это не удаётся. А услышав усмешку, я поворачиваюсь к нему.

– Куда вы меня везёте? – задаю вопрос, как мне кажется, уверенным тоном, а на деле мой голос похож на мышиный писк.

– А куда бы тебе хотелось? – сев в пол оборота, он смотрит на меня насмешливым взглядом.

Стискиваю челюсти, сдерживая себя, чтобы не наброситься на него с кулаками.

– А моё мнение учитывается? – вдохнув, спрашиваю спокойно.

– Нет, – мотает головой с кривой ухмылкой на лице.

Не скажу, что его ответ меня удивил. Я ожидала нечто подобное, но всё равно неприятно. Невыносимый человек, который возомнил себя вершителем судеб и играет жизнями людей, как ему вздумается!

– Тогда не надо спрашивать, – фыркаю в ответ. – Зачем вы это сделали? – повернувшись к нему вполоборота, смотрю в самодовольное лицо.

– Сделал что? – выгнув бровь, он сидит с таким видом, словно ребёнка из детского сада забрал, и тот по пути домой не замолкает.

– Зачем вы наехали на Диму? – раздражительным тоном спрашиваю.

– Я очень не люблю, когда меня не слушаются, – понижает голос до полушёпота и наклоняется ко мне. – А ты, девочка, очень непослушная, – шумно втягивает запах и на миг прикрывает глаза. – Вкусная, – выдаёт, а я не сразу понимаю, что ему тут, в салоне автомобиля, вкусным кажется.

– А вы мне никто, чтобы я вас слушала, – гордо заявляю я.

– Не играй с огнём, девочка, можешь обжечься, – смотрит прямо в глаза. Затягивает своими зелёными омутами. – Моё терпение не резиновое, и оно вот-вот лопнет.

– Вот и отлично, пусть разорвёт вас на куски… – договорить мне не дали.

Сильная рука сжимает моё горло, а лицо передо мной багровеет от злости.

– Ты слишком много болтаешь, это выводит из себя, детка, – шипит угрожающе, обдавая горячим дыханием мои губы. – Запомни: пока на тебя нацелился я, никто не смеет в твою сторону даже смотреть, не то что касаться. Рядом с твоим Димой окажется любой, кто посмеет к тебе приблизиться. И скажи спасибо, что на больничной койке, а не в гробу. Пока что.

Отпустил меня так же резко, как и схватил. Я чуть ли сознание не теряю и, жадно хватая воздух, потираю шею, что горит огнём. Умом понимаю, что мужчина не шутит, и, правда, играть с ним не стоит, но упрямая девочка внутри меня не желает сдаваться.

– Я не ваша собственность, и ни на что согласие не давала, так что вы не имеете права…

– Мне твоё согласие не требуется. Ты будешь моей так или иначе. Сама к ногам бросишься и молить будешь.

– Никогда! – почти кричу я.

– Голос понизь, – рычит, выстрелив в меня взглядом. – Ты уже моя! И так будет, пока мне не надоест. А теперь свободна, – отмахивается, как от надоедливой мухи.

А я только сейчас понимаю, что машина давно стоит на месте, а главное – у ворот моего дома, на потеху всем соседям. Задыхаясь от негодования и не найдя больше слов, я нервно дёргаю ручку двери, чтобы выйти и убежать подальше от него. Но чёртова ручка не поддаётся, и я, словно рыба, выброшенная на сушу, бьюсь в судорогах, чувствуя, как ком обиды в горле не даёт дышать.

Власов наклоняется, почти ложась на меня всем своим весом, окутывая чёртовым запахом морского бриза, будто меня бросили с высокой скалы в прохладную воду.

– С ней надо нежно, – шепчет у самого уха и одним ловким движением открывает дверь.

Вместо того, чтобы выйти и сбежать, как и планировала, я, как заворожённая, смотрю в зелёные омуты и не нахожу сил даже вдохнуть. Сжатая челюсть и похоть в его глазах действуют на меня, как гипноз. Тело и вовсе бросает в дрожь, а кожа покрывается мурашками, когда его ладонь оказывается на моём бедре. Сначала нежно гладит, а потом сжимает до сладкой боли, и вместе с этим движением у Власова учащается дыхание. А заодно и моё.

Облизав пересохшие губы, я пробуждаю зверя. Арман набрасывается на них так, словно перед быком помахали красной тряпкой – сминает, кусает и врывается языком в мой рот, как к себе домой.

Из моей груди предательски вырывается полустон-полувсхлип, и, потеряв голову окончательно, я, обмякнув, начинаю отвечать на поцелуй.

Глава 6

Лиза

Словно тряпичная кукла, я позволяю делать с собой всё, что угодно. А Власов, ничуть не стесняясь, пользуется этим. Его горячие ладони ласкают каждый уголок моего тела, губы творят что-то нереальное, притягивая меня ко дну вулкана, в котором я сгораю.

Голова приятно кружится, по венам течёт горячая лава, а внизу живота затянулся узел, что вот-вот взорвётся от напряжения. Дрожу, как лист на ветру, и вздрагиваю каждый раз, когда Арман кусает мою губу, одновременно сжимая моё бедро.

Просунув вторую руку за мою спину, он резко притягивает меня и усаживает к себе на колени. Не дав возможности даже вздохнуть, Власов снова пленит мои губы. Накрывает ладонями мою попу и, сжав до сладкой боли, вжимает меня в свою твёрдую грудь. Из моей груди рвётся протяжный стон, когда он поднимает руки и пробирается прохладными пальцами под мою футболку.

Откуда-то раздаётся клаксон – словно обухом по голове. Я тут же прихожу в себя и разрываю сумасшедший поцелуй. Фокусирую взгляд на мужчине, у которого я сижу на коленях, так и не убрав руки с его шеи. Его довольная ухмылка, глаза, наполненные победой, и весь его вид кричат – а я говорил!

Отрезвляет меня.

Убираю руки с этого совершенного тела, замахиваюсь, намереваясь влепить ему оплеуху. Но руку перехватывают в воздухе до того, как она приземляется на его щетинистую щёку.

– Не в этот раз, детка, – довольно улыбается, сжимая моё запястье до красных пятен.

– Козёл! – шиплю я на него и порываюсь слезть с его колен.

Он продолжает меня держать, а я ёрзаю, как идиотка, толкая и царапая его. Добиваюсь только того, что оказываюсь ещё ближе к нему, а этот козёл этим только забавляется. Упираюсь руками в его грудь, но вспотевшие от напряжения и волнения ладони скользят по шёлковой рубашке, и… О, чёрт!

Убираю руки от него, словно ошпаренная. Чувствуя, что краснею как рак, поднимаю глаза на Власова, который едва сдерживает смех.

Я коснулась его… члена! Господи, какой стыд!

Находясь в каком-то замешательстве, я будто выпадаю из реальности, а Арман, устраивая свои руки на моей заднице, притягивает так, чтобы я оказалась прямо на… нём. Твёрдый, словно камень, и… и он… просто огромный! По телу пробегают волнительные мурашки, а уши буквально пылают от стыда.

– Чувствуешь, что ты со мной делаешь? – хриплым низким шёпотом спрашивает он на ушко и всасывает мочку.

Едва нахожу силы, чтобы не застонать, не закрыть глаза, не запрокинуть голову назад и позволить ему сделать хоть что-то, чтобы унять это невыносимое напряжение во всём теле.

– Отпусти… те меня, – жалобно, неуверенно прошу я.

– Нет! – отрезает уверенно, продолжая удерживать за попу и раскачивая меня вперёд-назад, заставляя тереться о его член.

С трудом удаётся дышать, но ещё труднее сдерживать рвущиеся наружу стоны, которые всё же вырываются из моей груди в виде судорожных всхлипов.

«Ты моя!», – проносится в голове.

Нет! Нет! Нет!

«Могла один раз раздвинуть ноги…», – слова Димы как гром среди ясного неба. И воспользовавшись маленькой заминкой Власова, когда он прикрыл глаза, шумно дыша, я спрыгиваю с его колен. Тут же, пока он не спохватился, вылезаю из автомобиля и несусь со всех ног к дому.

В спину мне раздаётся низкий рык, а потом едва слышный смешок. Не оборачиваясь, я добегаю до калитки и дрожащими пальцами открываю её.

– Елизавета? – навстречу выходит бабушка, вытирая руки о фартук.

– Бабуль, не сейчас, – говорю не своим голосом, отмахиваюсь и скрываюсь в доме.

Забегаю в свою комнатушку, сажусь на старую кровать, подтянув колени к груди и прилипнув спиной к стене.

Какая же ты дура, Лизок!

Дура! Дура! Дура!

Как так можно? Растеклась лужицей, как и все остальные.

Идиотка бесхребетная!

«Тебе ведь понравилось», – насмехается надо мной внутренний голос.

Нет! Не понравилось…

Кому я вру?! Боже…

От передозировки эмоциями я отрубилась на кровати, лишь упав на правый бок. За окном уже стемнело, щёки стягивает от высохших слёз, а на груди такая тяжесть, что дышать трудно.

Злюсь! Больше на себя, чем на Власова. Разве можно так себя вести? Не понимаю, что на меня вообще нашло? Какого чёрта я так размякла, позволила ему меня касаться там, где никогда не бывали мужские руки. Мужчин вообще рядом со мной не было, если не считать Серёжу в девятом классе, который проводил меня до дома после школьного осеннего бала и поцеловал. Но тот поцелуй по сравнению с тем, что творил Власов, как укус комара.

А Власов… он не то что укусил, он проглотил меня целиком. И мне стыдно, ужасно стыдно, что я поддалась, что не смогла держать себя в руках и теперь на равных с теми девушками, которые ковриком под его ноги стелются.

А больше всего стыдно от того, что мне понравилось. Понравилось чувствовать его руки на своём теле, его полные губы на моих и его язык у меня во рту. Прошло пару часов, а ощущение, что я ещё там, в его треклятой машине. Потому что пропиталась его запахом, тело ещё горит огнём, а низ живота болезненно тянет от неудовлетворения.

К горлу подкатывает ком, грозясь взорваться новой порцией слёз. Из-за того, что дала слабину и упала в объятия врага.

– Лиза! – раздаётся взволнованный голос бабушки. – О господи! Что мы делать-то будем? – восклицает она, и я встаю с кровати.

– Что такое, бабуль? – спрашиваю, подойдя к ней.

На ней лица нет, и, забыв про Власова, про все события, случившиеся за сегодняшний день, я смотрю на бабушку, у которой глаза на мокром месте.

– Нас… нас выселяют, Лизонька, – дрожащим голосом говорит она и протягивает мне лист бумаги. – Как же мы жить теперь будем-то? – всхлипывает и закрывает лицо руками.

– Что ты такое говоришь? – обращаюсь больше в пустоту, чем к ней.

В голове тут же всплывают слова Димы о том, что Власов купил землю, где стоит наше поселение. Пытаюсь прочитать написанное.

Чёрт!

Он был прав – мы лишимся дома. Родного дома, потому что ниже написано, что на каждую семью выдают квартиры. На кой нам его квартиры? Мы здесь родились, здесь выросли, почему мы должны этого лишиться? Только потому, что Власову денег мало и он хочет построить ещё один притон для своих грязных делишек?

– Ох, – вздохнув, бабушка схватилась за сердце и качнулась в сторону.

Бросив чёртову бумажку, я подбегаю к ней, проклиная Власова и его власть.

***

Бабушка спит уже час после того, как я дала ей лекарство, а я глаз не могу сомкнуть, мотая круги по нашей маленькой кухне и перечитывая чёртову бумажку снова и снова.

– Скотина! – ругаюсь шёпотом, чтобы не разбудить бабушку. – Мало ему земли в городе и его округе, именно эта ему нужна!

От безысходности плюхаюсь на стул и, откинувшись на спинку, прикрываю глаза в попытке успокоиться. Но ничего не выходит, и до утра я хожу по дому туда-сюда. То на кровать прилягу, то на стуле посижу. И как только часы показывают пять утра, я переодеваюсь и, схватив свой маленький и потрёпанный рюкзачок, куда я засунула треклятую бумажку, выхожу из дома.

До остановки чуть ли ни бегом иду, вот-вот должен подъехать первый автобус, и не дай бог пропустить его. А по прибытию в город мне приходится потратиться и взять такси, так как до дома Власова автобусы, естественно, не идут.

Да, я решила поехать к нему и потребовать оставить нашу землю и поселение в покое. Конечно, я не дурочка и понимаю, что это мне мало что даст, но попробовать надо. Не сидеть же сложа руки и ждать, когда нас силой из домов выгонят.

Стоящие «солдаты» у ворот косо на меня глянули и, сменив маску гнева на милую и улыбающуюся, пропустили меня на территорию. Не сомневаюсь, что моё лицо им знакомо. Небось Власов всем мой фоторобот раздал, чтобы следили за мной, как за преступницей. Иначе, как он узнал, что я продолжала общаться с Димой, несмотря на его угрозы.

Переступив порог дома, я вернула свой воинственный вид, мысленно довольно улыбаясь, что разбудила царя в такую рань. Хоть какая-то месть за его проделки. Но каково же было моё разочарование, когда Власов, спускаясь по лестнице со второго этажа, предстал передо мной в идеально чёрном костюме и шёлковой чёрной рубашке. Выспавшийся, на лице довольная усмешка, ровная, ухоженная щетина и проницательные зелёные глаза.

Не то что я – бледная и мешки под глазами размером с кулак.

– Не выдержала разлуки, детка? – спустившись с последней ступеньки, он бесцеремонно подходит ко мне и, обняв меня одной рукой, впечатывает в своё тело.

Весь мой пыл угасает моментально, как только предательское тело отзывается на близость этого мужчины. Отрепетированная по дороге речь превращается в набор непонятных слов. Как в мультике – буквы разлетаются в разные стороны и падают кучей на пол.

– Отойди от меня, – зло требую я и, упираясь ладонями в каменную грудь, пытаюсь его оттолкнуть, но проще стену с места сдвинуть. – Мерзавец! Скотина! – бью его кулачками куда попало.

– Успокоилась! – рявкает мне в лицо, схватив меня за плечи и встряхнув, как тряпичную куклу. – Всему есть предел, детка. И ты слишком многое себе позволяешь, – грозно шипит мне в губы, буквально скрипит зубами. – Ещё раз на меня голос повысишь, я тебя продам арабскому шейху, пополнишь его гарем, – внимательно вглядываюсь в его лицо, и приходит понимание, что это не пустая угроза.

– Ты не посмеешь, – севшим голосом говорю я.

– А ты хочешь проверить? – выгнув бровь, он сверлит меня взглядом зелёных глаз.

Я посчитала, что не стоит отвечать. Не предпринимая больше попыток поднять на него руку или попробовать выбраться из его хватки, я мысленно считаю до десяти.

– Зачем тебе наша земля? – спрашиваю, набрав воздуха в лёгкие.

– Она не ваша, – бросает сухо и, наконец отпустив меня, разворачивается и садится на диван.

Перед ним тут же ставят поднос со свежесваренным кофе и свежей прессой. Словно меня тут и нет, он тянется к чашке и делает глоток напитка, аромат которого витает в воздухе, добираясь до моего носа и заставляя сглотнуть слюну. Только сейчас вспоминаю, что со вчерашнего утра я ничего не ела, и, как назло, в этот же момент желудок скручивает спазмом.

– Ты ведь можешь купить себе любой другой участок, – вопреки всему я напоминаю себе о цели своего раннего визита.

– Могу, – кивает по-деловому. – Но не хочу, – поднимает взгляд на меня, и я вижу по выражению его лица, что он забавляется этой ситуацией.

– В тебе хоть что-то человеческое есть? – делаю шаг вперёд и сжимаю кулаки от злости.

Как же хочется вылить этот горячий кофе ему на голову! Стереть к чёрту его довольную улыбку и заставить хоть как-то страдать.

– Нет, детка, – твёрдо отвечает и, встав на ноги, в два шага оказывается передо мной, нависая сверху, как скала. – Во мне ничего человеческого не осталось, – тихим голосом проговаривает и, подняв руку к моему лицу, убирает прядь волос за ухо. От касания его руки я покрываюсь мурашками, перед глазами всплывает вчерашняя сцена в его машине, и я едва не прикрываю глаза от блаженства.