Дороги наёмника

– Ну, значит, и будем вести разговор как два умных человека. Согласен?

– Говорите уж, чего вам надо, ваша милость, – вздохнул тот.

– Мне надо? – Усмехнулся я. – Это надо тебе. Мне в твоей жизни вообще никакого интереса нет. Ты для меня как комар. Не прихлопнул – лети и жужжи с богом. Другой прихлопнет.

– Поэтому, фер, сюда и вытащили? – меня неуклюже попытались поддеть в ответ.

– Скажу так, всегда можно найти дело, где интерес умных людей совпадает. – Не смутился я. – Не срастется, я поеду своей дорогой, и от этого ничего не изменится, а вот ты в любом случае будешь думать о выживании.

– Может быть, что так и есть, – согласно кивнул кастелян, достойно приняв удар.

– Не может быть, а выживать прямо, как сегодня придется. Думал уже, что будет, после того как в замок вернешься, когда тебя там похоронили?

– Нет! – мрачно буркнул тот. Мысли собеседника, судя по роже, мне удалось направить в нужном направлении, однако накатить пару сантиметров брони это ему не помешало.

– Так я тебе подскажу, кастелян. Согласен, что верность только тогда ценна, когда она обоюдна?

У капитана ан Феллема, что с интересом наблюдал за процессом морального распятия жертвы, лицо стало ну прям-таки маской покойника. Сам распинаемый отреагировал немногим лучше.

– Я так вижу, согласен. – Искренне, но немного издевательски хмыкнул. – А теперь я просто задам один вопрос. Простит ли тебе твой господин свое предательство, когда ты в замок вернешься?

Поживший, неглупый и не боящийся крови мужчина какое-то время даже не знал, что ему ответить, нашелся только с жалким:

– Его милость меня не предавал!

– А сильно большое это имеет значение? Если тебя предали его близкие слуги, которых он за свое спасение ну никак не сможет не вознаградить?

– Мой господин меня не предавал…

– Ты, похоже, недопонимаешь. – Нагнетая на жертву нервоз, я как можно более зловеще ухмыльнулся. – Не имеет никакого значения, кто вас бросил на смерть ради спасения господина, тогда как вместе вы могли и отбиться. Скажу честно, от наших недоделанных рейтаров и отбились бы. Имеет значение только то, что вы остались умирать, а они сбежали. Поэтому я тебя и спрашиваю, простит ли тебе твой господин свое предательство? Что невольное, это неважно. Ты не замковый стражник, а кастелян. Выше тебя в замке только сам сеньор и его семья. Забудет про это, деньгами вознаградит и по головке погладит или будет ожидать ответного предательства? Поставь себя на его место. Может он предположить, что ты воспользуешься своим положением и при случае припомнишь?

Кастелян промолчал. Случай был как раз из таких, когда молчание красноречивее любых слов.

– Сильно он тебя ценит и уважает? Ты почти как член семьи у Реннедернов? А те, кто его «спас»? – Тут было целесообразно подчеркнуть тоном сарказм. – Будут тебе улыбаться, руку протянут, обнимут и извинения принесут, и подумать, что им тот ты точно той же монетой отплатишь, им даже в голову не придёт?

Жертва мрачно и тоскливо глянула в мою сторону. Я продолжил:

– Знаешь, таких врагов, как ты, нормальные люди убивают раз и навсегда. Чтобы ты не мог подняться и подгадить в ответ. А если ответную гадость не сделаешь, – я махнул рукой в направлении его людей, – все решат, что ты ослаб и жрать тебя теперь можно безнаказанно. Согласен?

– Вы меня на господина хотите натравить, ваша милость? – Кастелян, наконец, озвучил решение, к которому его подводили. За этим я миротворчество, собственно, и устроил. Лично гоняться за благородным ублюдком, решившим мне отомстить за брата, было немного не с руки. А вот решать проблему было нужно. – Если меня отравят, удавят или сгноят в темнице, все одно лучше, чем на кол сесть. А то и вся семья под топор пойдет.

– С чего это ты такое взял? – Хмыкнул я, против психологического манипулирования мужик оказался достаточно беззащитен, жертву теперь нужно было просто дожать. – Я тебе себя и семью как раз предлагаю спасти. Вот мало ты врагов на своей службе нажил? А ведь на жене и детках они первыми и отыграются. После того как они твоей и господской защиты лишатся. А не лишиться ее ты не сможешь – те трое, что Реннедерна утащили, свое предательство точно никому не позволят вспомнить. Да и кастеляна место тогда освободится… при раненом господине. Доходное у тебя местечко, как считаешь? Сколько народу за одни деньги, что через него идут, тебя готовы прикончить?

– Что вы от меня хотите, чтобы я сделал? – Окончательно сломался мужик. Было, похоже, что по-настоящему, а не играя. Фальши совсем не чувствовалось.

– Наследники у моего недорубка есть?

– Да, ваша милость. Двойня, мальчик с девочкой. Третий год пошел.

– А какого х… тогда своей даме сердца на дорогах признания посвящает? – не выдержал капитан. – Жена надоела, избавиться собирается?

Прежде чем Лойху ответить, кастелян откровенно замялся:

– Он над вами глумился, ваша милость, а не даме сердца эти признания посвящал.

– Вот как?

– Да, милостивый господин. Рейна Фрида ан Сигиморн – это такая благородная дурочка из соседнего поместья. С младшим братом фера Одда были помолвлены, но как со стены лет семь назад шлепнулась, так родители господина сразу же помолвку разорвали. С головой совсем плохо, пол-лица всмятку, в падучей что ни неделю бьется, даже колдуны ничем помочь не смогли.

– Ах, ты говно какое! – Ан Феллем по молодости натурально вскипел, только сейчас сумев оценить, в какой его затягивали блудняк.

Я хмыкнул, напротив, оценив эту остроумную шуточку, но ничуть ей не удивившись, и вернул жертву моих манипуляций к нити разговора:

– Если властелин Реннедерна по ужасной случайности от ран тапки кинет, молодой вдове с маленькими детьми кроме таких, как ты, старых слуг, которые со сменой хозяина все теряют, на кого будет опереться?

Кастелян задумался, мы молчали. Успокоившийся ан Феллем, судя по отсутствующему виду, размышлял о чем-то своём и даже не сразу понял, что охрипший мужик обратился к нему, а не ко мне.

– Жуткий у вас лейтенант, ваша милость. И ведь не боитесь, наверное…

Вот сволочь какая! У юного руководства для профилактики недоверия требовалось срочно развеять мрачные впечатления:

– Верность – это понятие обоюдное, дядя. Своих не бросаю и на больших дорогах промышлять тоже брезгую.

– Ваша милость, это я сразу понял, что вы за мелочью не нагнетесь…

Вот тут мне стало по-настоящему лестно. Всегда бы так ценили. И не враги, а собственное руководство.

– В общем, решай сам, что тебе делать, кастелян. Твоя жизнь, твои и хлопоты. Испугаешься своего ублюдочного господина придавить, мне, если честно говоря, наплевать. Скорее рано, чем поздно я и сам его удавлю. Однако учти, когда вы до замка доберетесь, кто-то из них… – я ткнул большим пальцем в направлении его подчиненных, – непременно о нашей беседе раззвонит. И что ты их жизни сейчас спасаешь, никто после этого не вспомнит, что бы ты ему там не плёл.

Кастелян хмуро глянул в указанную ему сторону.

– Так что выбора даже нет, – я цинично ему усмехнулся, – на одной чаше весов ты со своей семьей и положением, а на другой – один благородный выродок с тремя говнюками, которые вас предали. Кто тебе ближе, выбирай сам.

Кастелян окинул меня тяжелым взглядом и повторил свою мысль уже мне в лицо:

– Жуткий вы человек, ваша милость.

– Для чужих вполне может быть…

* * *

Лойх ан Феллем задумчиво смотрел в направлении спешно удаляющихся фигурок пехотинцев ан Реннедерна, такое ощущение, что до конца и не поверивших что их только что отпустили.

– Фер Вран, ты действительно думаешь, что он его убьет?

– Понятия не имею. Скорее нет, чем да. Чем в Одде ан Реннедерне больше гнили и глупости, тем вероятнее, я так думаю. Слишком от многого зависит, – я равнодушно пожал плечами. – Попытаться в любом случае следовало. Работа у нас опасная, кровников много, так что мстителей нужно давить сразу, как представится возможность.

Хмыкнул.