Глаза истины: тень Омбоса. Часть 2. Чёрная пирамида

Что бы это вообще значило?

Светило укрывает…

Странное сравнение.

Ему захотелось снова изучить фото и проверить правильность перевода Марго. В точности первых двух строк он сомневался. Ведь немец едва успел их прочесть. Зато Маргарита, пускай и опередила его, тем самым спасла их всех.

Допустим, что-то, именуемое «следом к злу или добру» всё-таки укрывает светило…

Египетская религия была одной из первых в своём роде так называемых религий спасения. В подобных верованиях центральное место занимала идея о спасении души человека ради райского существования после смерти. Египтяне первыми сформулировали простую жизненную доктрину: живи добродетелями и получишь вечную жизнь за гробом. В противном случае, если умерший грешил и нарушал законы, именовавшиеся «словом Маат», человека ждало небытие.

Судьбу усопшего после смерти, как и у христиан, решали на суде. Только если последователи Христа ждут Страшного суда последние две тысячи лет, то египтяне получали его сразу после прохождения двенадцати врат в царстве мёртвых, где их подвергали различным испытаниям и загадывали хитроумные загадки. Знаменитая «Книга мёртвых», по сути, и являлась сборником советов, как преодолеть испытания стража каждых из двенадцати врат, чтобы попасть на финальный суд Осириса.

На ум сразу пришла жутковатая аналогия с теми загадками и испытаниями, что им самим сейчас приходилось проходить.

Словно мы сами отправляемся на тот свет, в египетскую преисподнюю.

Владыка Царства мёртвых при содействии бога-проводника Анубиса взвешивал сердце умершего – единственный орган, который оставляли в теле мумии – на специальных весах. В противовес ему на другую чашу клали перо богини Маат, олицетворявшей истину и порядок. У человека, жившего по всем правилам законности и добродетели, сердце было таким же лёгким, как перо, и душа его получала место в райских полях Иалу. А вот у грешника сердце, отягчённое пороком, было тяжёлым, и тогда его отдавали на съедение Амт, чудищу с телом льва и головой крокодила. Поскольку именно сердце являлось, согласно представлениям египтян, вместилищем души, то покойник без сердца становился автоматически обречённым на вечные страдания.

Пятеро беглецов шагали из одного зала в другой, пока Ратцингер лихорадочно прогонял все известные ему факты о мифологии Египта в голове. Он вернулся к посланию из Нагады.

Светило укрывает… Как оно вообще может что-то укрывать, если оно светит, прогоняя прочь все тени?

Когда они миновали один из залов, Ратцингер задумчиво поднял взгляд перед собой и остановился как вкопанный. Увиденное поначалу ужаснуло его. Все прошлые размышления мгновенно улетучились из головы немца. И только тогда он понял, что тревога была ложной.

Перед Ратцингером стояла небольшая, около полутора метров в высоту, статуя Сета в более традиционном изображении, нежели увиденное ими в святилище сеттитов. Загнутая вниз вытянутая морда. Длинные, напоминающие ослиные, уши. Глаза, чем-то похожие на азиатские. Бог стоял, выставив одну ногу вперёд, облачённый лишь в набедренную повязку до колена, или шеньдит. В левой руке он держал Анкх, символ вечной жизни, правая была поднята в благословляющем жесте.

Но это была вовсе не одиночная статуя, а целая скульптурная композиция. Прямо перед Сетом, левым боком к богу хаоса и разрушения, стоял фараон в той же позе и том же одеянии, но с короной обеих земель на голове. С противоположной стороны симметрично Сету стоял сокологоловый Гор, бог небес.

Немец немного напряг память и вспомнил название статуи. «Гор и Сет коронуют фараона Рамзеса III». Два бога в данном ансамбле олицетворяли два Египта: Сет – Верхний, традиционно принадлежавший ему, край пустыни и засухи, Гор – Нижний, райский сад в долине Нила. Оба бога благословляли фараона на царствование, с гордостью нарекая его правителем объединённого Египта.

Ратцингер уже было собрался двинуться дальше за остальными, но тут его как осенило.

– Постойте! – позвал он.

Два федерала и девушки остановились. Ковальский, раздражённо пожав плечами, подошёл к немцу.

– Я вам разве неясно объяснил? У нас нет времени!

– Если это поможет расшифровать подсказку сеттитов, то можно на минутку и задержаться, – ответил Ратцингер, не сводя глаз со скульптурной композиции.

– И чем же это нам поможет? – процедил федерал сквозь зубы. – Вам своя шкура не мила?

Если мы не разгадаем загадку, идти всё равно будет некуда! – подумал Ратцингер, но озвучить не решился.

– Путь к злу или добру… – повторил он, приближаясь к статуе, пока мимо них, огибая экспонаты, словно ручьи, проходили туристы со всех концов света. – Эта статуя традиционно считается символическим отображением коронации фараона объединённых Нармером земель Египта. Но теперь мне кажется, что у неё может быть и другое значение.

– Добро и зло? – произнесла подошедшая к ним Марго. – Ну что ж, Сет как раз находится на подходящем для чёрта месте.

Ратцингера поразила аналогия девушки. Но в этом не было ничего удивительного: взглянувшей на композицию незамыленным взглядом Маргарите было проще уловить скрытую суть. Просто блестяще! Как только он раньше не догадался?

Старинный русский обычай плевать через левое плечо от сглаза часто его возмущал и внушал отвращение. Ратцингер знал, откуда пошла эта традиция: якобы за левым плечом стоит чёрт, который только и ждёт, чтобы испортить человеку любое его начинание. В то время как за правым плечом находится ангел, к чьим словам стоило прислушиваться. В очередной раз немец поразился, как многие вещи, начиная с целых концепций, вроде идеи спасения, и заканчивая мелочами, вроде народных примет и орнаментов, были придуманы в Древнем Египте и, хоть и искажёнными, прошли сквозь века до наших дней и проникли в другие страны.

В композиции перед ними Сет стоял по левую руку от фараона, на месте чёрта, как и сказала Марго. А Гор, олицетворявший силы света и добра, стоял по правую.

Путь к злу или добру…

И нам нужно выбрать сторону. Точнее её уже выбрали за нас.

Ратцингер взглянул на сокологолового Гора и почувствовал, как в мозгу зашевелились шестерёнки. Путь к злу или добру светило укрывает. Он ужаснулся, что в пылу паники не смог сразу сообразить, о чём шла речь. К тому же в следующей строке упоминается птенец! Это же очевидно!

– Нам надо поторапливаться! – сказала Алиса.

– Уже идём! – ответил Ратцингер уверенно. – Я узнал всё, что нужно. Кажется, я понял, куда нам следует отправиться дальше. Объясню по дороге.

– Чудесно, – хмыкнул Ковальский, замыкая небольшую процессию беглецов и осторожно поглядывая вокруг. – Только нам бы ещё для начала отсюда выбраться.

Глава 88

У главных ворот на территорию Египетского музея молодой охранник Кадир наскоро досматривал туристов. Всех посетителей в срочном порядке эвакуировали из музея в связи с сообщением о нештатной ситуации. Охране была дана установка в случае вопросов отвечать, что это связано с пожаром в одном из реставрационных залов. Только Кадир, как и все остальные, прекрасно знал, что это наглая ложь.

В залах библиотеки была стрельба. Эта новость поразила и испугала охранника. На его памяти в музее подобного не случалось уже довольно давно.

Мимо Кадира проходили люди самого разнообразного облика. Всех возрастов: от малолетних детей до глубоких стариков, женщины и мужчины. Европейцы, азиаты, американцы, славяне, чернокожие. При мысли, что любой из них мог быть потенциальным террористом, у Кадира кружилась голова.

Проверяя выходящих посетителей металлодетектором, охранник поймал себя на мысли, что что-то было не так. Если бы эти люди были террористами, то открыли бы стрельбу прямо в выставочных залах. Там, где больше всего людей. Да и выбрали бы более позднее время, когда набивается побольше народу. А сейчас ещё даже двенадцати нет, скоро намаз.

А эти психи открыли стрельбу в библиотеке. Как они туда попали? Неужели это кто-то из своих?..

Мимо Кадира прошла довольно странная группа туристов. Пятеро человек держались вместе и порой настороженно оглядывались по сторонам. Две молодые девушки: одна русая среднего роста, другая невысокая брюнетка. Трое мужчин совершенно разнообразного телосложения. Один высокий и худощавый, пожилой, второй пониже и помоложе, но крепкий, а третий больше походил на гориллу. Наверно, именно его широченные плечи и накачанные руки бросились Кадиру в глаза. На мгновение охранника кольнула зависть, но он тут же отмёл это чувство как не относящееся к делу.

Очередь двигалась с черепашьей скоростью. С тех пор как в Каир хлынул поток туристов, подавляющее большинство из которых составляли русские, Кадиру, как и многим его коллегам по музею, пришлось в спешном порядке, буквально на ходу выучить русский язык. Поэтому он смог разобрать, о чём, активно жестикулируя, рассуждал один из туристов.

– Это же совершенно очевидно, говорю я вам! – сказал он, обращаясь то ли к верзиле, то ли к его пожилому спутнику. – Птенец указывает на зарождающееся солнце, восходящее! А в первой строке говорится, что путь укрывает светило. Нам нужно искать восходящее солнце!

– И где же нам его найти? – скептически спросил пожилой.

– Совсем недалеко отсюда. В стародавние времена современный Каир был одной из самых восточных точек Египта. И именно здесь неподалёку находился главный центр поклонения солнцу! И он очень древний. Его постройки являются первыми каменными храмами в истории Египта!

– Хорошо, где это?

– К востоку отсюда. Греки называли это место Гелиополем.

– Потому что у них бога солнца звали Гелиосом, – сообразил здоровяк.

– Но мы ищем Омбос, а вовсе не какой-то там Гелиополь, – возразил пожилой. – С чего вы взяли, что это именно то место, что нам нужно?

– Как и в Москве, – ответил эксперт по Египту. Его ответ на секунду сбил Кадира с толку. – Вспомните, сколько разных мест нам пришлось посетить, прежде чем мы нашли сами знаете что! И здесь тот же принцип. Вы думали, что они сразу бы оставили указание на Нубет? – он достал из кармана фотокарточку. – Это лишь первая шарада, которую предстоит разгадать. Полагаю, это заодно было и ритуалом посвящения в ряды братства. Пройти путь до конца смог бы лишь тот, кто достоин стать одним из его сыновей.