Связанные любовью

– Спасибо.

Герцог уселся в другое кресло и вытянул ноги.

– Расскажите, что вы уже посмотрели в доме.

Софья напряглась. Что посмотрела? Неужели он подозревает, что она пришла сюда, чтобы обыскать Мидоуленд?

– Прошу прощения?..

– Я подумал, что Гудсон провел вас по дому. Он служит здесь давно, по-настоящему гордится этой развалиной и обычно таскает несчастных гостей из комнаты в комнату, не обращая внимания на то, что визитеры умирают от скуки.

– Нет. – Она облегченно выдохнула. – Я, конечно, успела полюбоваться вашим холлом и замечательной мраморной лестницей. У вашего дворецкого есть все основания для гордости.

– Эдмонд постоянно твердит, что от дома останутся одни лишь руины, если не принять срочных мер по его обновлению.

– Не думаю, что ему угрожает такая опасность, – горячо возразила Софья и улыбнулась, заметив, как поползли вверх его брови. – Хотя он и выглядит немного обветшалым. Я прекрасно понимаю ваше нежелание перестраивать его каким-то образом или что-то менять.

– А почему вы думаете, что я этого не желаю?

– Если не ошибаюсь, вы потеряли родителей в раннем возрасте. Вполне естественно, что вам дорога любая память о них и особенно все то, что связано с ними в самом доме.

Стефан вскинул голову, словно ее слова застали его врасплох. Странно. Перед отъездом она, разумеется, навела справки о герцоге Хантли и пришла к выводу, что он до сих пор скорбит о родителях. Боль ведь не скроешь, как ни прячь.

Возможно, герцог и хотел что-то сказать, но тут дверь открылась, и в библиотеку вошла молоденькая служанка с большим подносом.

– Вот и чай, – проворчал он, жестом показывая, куда поставить поднос.

Завершив свою миссию, служанка – симпатичная женщина с каштановыми волосами и большими карими глазами – исполнила реверанс.

– Что-нибудь еще, ваша светлость? Все это время герцог не сводил глаз с Софьи.

– Это все, Мэгги. Спасибо. Служанка вышла и закрыла за собой дверь.

– Вы будете так любезны разлить чай, мисс Софья?

– Конечно. – Она расставила чашки из прекрасного веджвудского фарфора. – Вам с сахаром?

– Нет, только с молоком.

Ощущая на себе его неотступный взгляд, Софья разлила чай по чашкам и разложила по тарелкам крохотные сэндвичи и печенье.

Надежды на то, что он отвлечется на чай, не оправдались. Герцог отодвинул тарелку и взял чашку, продолжая рассматривать гостью с таким видом, словно изучал сорняк, неведомым образом пробравшийся в его ухоженный огород.

Прихлебывая чай, она старалась делать вид, что не замечает его внимания, принявшего граничащую с грубостью форму, и сосредоточилась сначала на камине, а потом на большом портрете, висевшем над каминной полкой.

– Ваши родители?

– Да. Портрет написан вскоре после их женитьбы.

Предыдущий владелец Мидоуленда был высоким мужчиной с темными волосами и властным выражением на приятном лице, тогда как его супруга оказалась женщиной изящной и хрупкой, с ясными голубыми глазами, которые перешли к двум ее сыновьям.

– Герцогиня в точности такая, какой я и представляла ее по рассказам матери, – негромко сказала Софья. – Знаете, они ведь были близкими подругами.

– Да, я слышал.

Она сделала еще глоток, с трудом подавляя желание вскочить и бежать. Успокойся. Разве это не прекрасная возможность выведать необходимые сведения? Почему ты колеблешься?

– Моя мать, похоже, так и не простила герцога за то, что он увез ее любезную Елизавету. – Собрав в кулак всю смелость, Софья встретила его немигающий взгляд. – Она даже сказала как-то, что утешалась лишь тем, что без конца писала ей письма.

– Насколько я помню, мать тратила по нескольку часов в день на то, чтобы ответить на поступавшие послания.

– Прекрасное место для такого рода занятия.

Он прищурился.

– Вообще-то мать предпочитала заниматься этим в гостиной, примыкавшей к ее спальне. Комната расположена так, что в нее попадают первые же утренние лучи, а из окон открывается вид на озеро, которое очень ей нравилось.

Уже кое-что. Оставалось только придумать, как попасть в верхнюю гостиную, расположенную в восточной части дома.

На сегодня достаточно.

– Не могу представить, что в доме есть комната, откуда не открывается чудесный вид. Здесь такой великолепный ландшафт.

– Наш парк не столь строгий, как ваши, русские, хотя мама все же настояла на том, чтобы устроить розовый сад как напоминание о Летнем дворце. Там у нее много статуй и мраморных фонтанов.

Софья посмотрела в окно.

– Вы предпочитаете более свободный ландшафт?

– На мой взгляд, природа сама по себе хороший художник.

– Однако ж вы тратите немало времени на то, чтобы облагородить ваши поля.

Обернувшись, она успела заметить на его лице смягчившее черты выражение искреннего удивления.

– Да, согласен, но, должен сказать, я вовсе не ставлю перед собой каких-либо художественных целей.

– Разумеется, ваша работа гораздо важнее.

Он задержал взгляд на ее губах.

– Осторожнее, мисс Софья, или вы вскружите мне голову.

Сердце замерло на мгновение, а Софья, засунув в рот последний кусочек печенья, поспешно отодвинула чашку. Сейчас она готова была заняться чем угодно, только бы отвлечься, не смотреть на него, дождаться, пока схлынет накатившая вдруг волна жара.

– Мне почему-то не очень верится, что вам так легко вскружить голову, – пробормотала она. – Вы, ваша светлость, человек очень…

– Какой?