Связанные любовью

– Потому что я должен знать.

– Знать что? Его рот проложил тропинку вверх по шее.

– Такая ли гладкая у вас кожа, какой я ее представлял. – Он уткнулся во впадинку за ухом. – Пахнут ли ваши волосы жасмином. – Губы двинулись дальше и ниже, по щеке, к уголку рта. – Такие ли сладкие у вас губы, какими они кажутся.

– Вы не можете…

Он перебил ее самым дерзким, самым бесстыдным образом – впился в ее губы обжигающим поцелуем.

Дыхание застряло где-то в горле, и сердце позабыло о своих обязанностях. Губы раскрылись, как раскрываются ворота побежденного города. Ее целовали многие, а некоторые даже демонстрировали присутствие каких-то навыков. Но никогда еще столь простая ласка не прожигала ее насквозь, не сносила все выставленные преграды с такой легкостью.

Губы пахли виски, как будто он хлебнул перед тем, как войти в ее комнату, а язык, ворвавшись в ее рот, исполнял там некий эротический танец. Голова уже кружилась, дурманящий мужской запах пьянил, а проворные пальцы по-хозяйски тискали грудь.

Ее трясло, а губы охотно подчинялись его губам, не желая противиться навязываемому им ритму. Именно этого она и хотела с того самого момента, когда впервые увидела герцога Хантли.

Где-то в глубине ее естества распускался бутон наслаждения, и его лепестки рассылали волны удовольствия по всем направлениям, во все, самые далекие точки.

Все утро она готовила себя к противостоянию, к отражению неизбежного штурма. Все утро она расхаживала по комнате, убеждая себя, что ее не может тянуть к герцогу, что никаких причин для этого нет, что она все придумала. Все утро она напоминала себе, что не может и не должна позволять ничего такого, что отвлекало бы от главной цели.

И вот она уже тает в его объятьях, не успев как следует разложить вещи.

Упершись обеими руками в его грудь, Софья отвернула лицо от обжигающих поцелуев.

– Нет… нет… это слишком…

– Что?

– Слишком опасно.

Он слегка отстранился и посмотрел на нее потемневшими от желания глазами.

– Боитесь?

Сердце колотилось, колени дрожали, но она знала, что страх тут ни при чем.

– Нет… хотя и следовало бы… Щеки ее горели, глаза затуманились.

– Вас ждет в России любовник? Она напряглась – какой грубый вопрос.

– Конечно нет.

– Поверьте, вы вовсе не шокировали бы меня признанием. Вы – воплощение соблазна, устоять перед которым способны немногие мужчины.

– Только потому, что моя мать… Стефан нахмурился, и она не договорила.

– К вашей матери это не имеет никакого отношения.

Софья выскользнула из объятий и, прижав руку к животу, где творилось что-то непонятное, настороженно посмотрела на герцога.

– Пожалуйста, ваша светлость, служанка вот-вот вернется.

– Называйте меня Стефаном, – напомнил он.

– Хорошо. – Она раздраженно выдохнула: – Стефан.

Сдержанно поклонившись, герцог повернулся к двери, и Софья вдруг поняла, что упускает отличный шанс.

– Ваше… – Он обернулся, и она, наткнувшись на суровый взгляд, торопливо исправилась: – Стефан…

– Да?

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я осмотрю ваш чудесный дом?

Невинная просьба, вполне естественный интерес, но его что-то насторожило. Что? В какой-то момент герцог напомнил ей… кого?.. Заметившего добычу хищника?

– С удовольствием составлю вам компанию перед обедом.

– Спасибо, но… – Она прокашлялась. – Мне не хотелось бы отвлекать вас от дел. Если вы не против, я справлюсь сама.

Он медленно склонил голову в знак согласия:

– Как пожелаете.

Дверь за ним наконец закрылась. Софья без сил опустилась на край кровати и закрыла лицо руками. Ее все еще трясло, как будто тело, не получив желаемого, затаптывало разгоревшийся пожар.

– Матушка, во что вы меня втянули? – прошептала она, качая головой.

Выйдя в коридор, Стефан остановился. Желание еще гудело в крови, разносившей его, как ветер разносит лесной пожар.

Проклятье.

Он зашел к ней нарочно, рассчитывая застать врасплох. Не бог весть какой хитроумный план, но задумка удалась. Она выдвигала ящики трюмо и явно что-то в них искала. Что-то спрятанное – по крайней мере, так она считала – в Мидоуленде.

Но что? Ответа у него не было.

А уже через пару секунд все мысли вылетели из головы.

Софья стояла у кровати, окруженная ароматом жасмина, и он, словно отведав приворотного зелья, забыл обо всем на свете.

Если бы она не оттолкнула его, он овладел бы ею прямо там, в комнате, на той кровати под балдахином.

Надо было так и сделать. Дать волю страсти. Выплеснуть все то, что ревело, бушевало и требовало выхода.

– Сэр. – Знакомый голос дворецкого произвел такой же эффект, как если бы его бросили в замерзающее озеро.

Волна вожделения схлынула – хотя Стефан и не сомневался, что она вернется и не уйдет, пока он не подомнет под себя эту русскую гордячку, – и ему даже удалось натянуть непроницаемую маску собранности и деловитости.

– Да, Гудсон? Что у вас?