Искушение свободой

– Вы, как признанный вождь анархизма… – начал он.

– Вождь?! – Кропоткин вспыхнул, словно от оскорбления, даже рукой взмахнул. – У нас же не первобытно-общинные отношения… Вождь краснокожих… Нет!.. Вы, по-видимому, незнакомы с программой анархизма. Мы отрицаем власть, а значит, и вождизм.

– Большевики тоже отрицают власть.

– Они отрицают власть существующую. Для того, чтобы установить свою собственную.

– Простите, я не совсем понимаю, что произойдёт, если победит анархия. Я понимаю, это не хаос…

– Анархия – это свобода.

– Согласен, да. Все провозглашают свободу. Это самый расхожий лозунг.

– Буржуазные свободы предполагают власть капитала и экономическое порабощение трудящихся.

– Насколько я понимаю, и большевики против власти капитала.

– Они за власть государства. Это мало что меняет. Сковывается частная инициатива и свобода личности. Это готовит власть наихудших. Февральская революция сделала шаг к свободе. Однако остаётся реальная опасность диктатуры государственников.

– Большевики выступают за коммунизм, подобно вам.

– Коммунизм возможен в разных формах: от полной свободы до полного рабства и террора. Нельзя прийти к свободе, укрепляя государство, то есть власть чиновников.

– Всё-таки странно: вы – князь, потомок древнейшего рода, барин, сын богатого помещика, бывший царский офицер – и вдруг стали народником, анархистом. Что заставило вас? Чем вы были обделены?

– Я? Решительно ничем.

– Вы имели всё, о чём только можно мечтать: богатство, титул, доступ во дворец…

– Добавьте: благоволение царя. Да-да. Сам император Николай Первый определил меня в Пажеский корпус…

Сергей знал этот эпизод и включил его в свою недавно начатую книгу.

Жизнь и приключения князя Петра Кропоткина

Часть 1. Царская милость

Зал Московского дворянского собрания заполнен звуками полонеза. В блеске драгоценностей и орденов развёртывается торжественное шествие. На возвышении под балдахином с вензелем «Н I» стоит Николай I. За представителей всех народов России выступают переодетые дворяне.

Апофеоз праздника. Гимн «Боже, царя храни!». Дети несут шестьдесят жезлов с гербами губерний страны, выстраиваются в два ряда перед императором и склоняют перед ним жезлы.

Царь шепнул что-то главному камергеру, кивнув на детей. Придворные в расшитых золотом мундирах засуетились, вытянули из шеренги милого малыша с ясным взглядом и круглым лицом, обрамлённым кудрями.

Князь Гагарин, одетый тунгусом – в тонкой замше с бутафорским луком через плечо, – поднимает мальчика и ставит его к Николаю I.

– Что, Гагарин, это твой? – спрашивает царь.

– Племянник, Пётр Кропоткин, сын князя Алексея.

Царь за руку подводит малыша к молодой великой княжне:

– Вот каких молодцов мне нужно!

Княжна смущается, краснеет. Она ждёт ребенка. Царь поворачивается к Петру:

– Ты хочешь конфет?

– Я хочу крендельков.

Тотчас возникает поднос с крендельками. Пётр подставляет свою высокую шапку. Пояснил:

– Я отвезу Саше, старшему брату.

Великий князь Михаил соизволил пошутить:

– Пай-мальчика гладят вот так. – Он проводит своей белой рукой по лицу сверху вниз. – А шалуна гладят вот так! – Он провёл рукой снизу вверх, задирая нос ребенка.

У Петра на глазах появляются слезы.

– Ну что, будешь пай-мальчиком? – спрашивает Михаил. Петя, стараясь не расплакаться, отрицательно качает головой.

Пай-мальчиком он не стал. Пажеский корпус обтёсывал ершистые характеры учеников. Но только не Петра Кропоткина. То ли сказалось его имя – Пётр (по-гречески «камень»), то ли избыток гордости.

* * *

Группа маленьких пажей строем, усердно отбивая шаг, марширует по коридору Пажеского корпуса. Подойдя к широкой лестнице, ребята весело бегут вверх. Одного из них отзывает рослый рыжий камер-паж:

– Кропоткин! Немедленно в сад. Будете шары подавать.

Кропоткин отрицательно качает головой. Камер-паж замахнулся своей фуражкой, чтобы ударить его по лицу. Пётр, защищаясь, выбивает её. Фуражка падает на пол.

– Поднимите! – приказывает верзила, сжимая кулаки.

Кропоткин тоже сжимает кулаки. Верзила отступает.

* * *

Учитель чистописания выводит на классной доске немецкие слова. В классе кавардак. Один из обитателей камчатки наливает в губку чернил и посыпает сверху мелом.

Ища губку, чтобы стереть с доски, учитель поворачивается к учащимся. «Камчадал» кричит: «Эберт, лови!» Бросает ему губку. Эберт ловит её; серая жижа брызнула в лицо. Балбес хохочет. Класс постепенно стихает. Учитель садится за стол, протирает очки и лицо, бормочет:

– Не надо шалить, господа. Продолжим урок.

– Свинство ты сделал, – оборачивается к балбесу Кропоткин. Тот встал: «Извините, господин учитель». В классе тихо.

– Не шалите больше, – произносит Эберт.

В помещение входит капитан. Кропоткин на правах дежурного командует: «Господа пажи!» Капитан инспекторски проходит по классу. Оглядывается на Эберта. Брезгливо: