Песня для Корби

– Ну, он какой-то странный, – сказал Корби. – Как будто чего-то все время хочет, а сказать не может.

– Он помог мне с английским языком, – сообщил Ник.

Корби опешил.

– Он стеснительный и замкнутый, – продолжал Ник. – У него богатая вздрюченная мамка, которая устраивает скандал всякий раз, когда он возвращается домой позже девяти, и еще более богатый отец, который, правда, с ними не живет, но тоже постоянно до него докапывается. А в остальном…

– Ты с ним общаешься, – упавшим голосом констатировал Корби.

– Почти нет, – возразил Ник. – Но это не отменяет того факта, что странно здесь ведешь себя именно ты. Ни у кого, кроме тебя, нет проблем с тем, чтобы просто с ним поговорить.

– Он не пьет, – Корби стал загибать пальцы, – ему плевать на девчонок, он не слушает нормальную музыку. Что удивительного, что у нас с ним мало тем для общения?

Ник пожал плечами.

– Он стеснительный, – снова сказал он. – Если бы ты захотел ему помочь и вместо своих загонов привел в нашу компанию, сейчас бы он уже пил, бегал за девчонками и слушал рок.

– Ну… – пробормотал Корби.

– Он не ушел с концерта, – напомнил Ник, – и вчера вечером он начал бухать…

– Шампанское, – презрительно вставил Корби.

– И что? – спросил Ник. – С него выносит не хуже, чем с пива, а остальное – дело вкуса и денег. У него есть деньги на шампанское. Кстати, он предлагал остальным. Он не жадина и не говнюк, как твой дед.

Корби тяжело вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – А что с пари?

– Я не буду ничего красть, – наотрез отказался Ник. – Но я могу принести реально крутую вещь. Спрошу у отца.

– Ты подыграешь? – уточнил Корби.

– Ты мой друг, – ответил Ник, – и я не хочу, чтобы ты выглядел идиотом.

– Спасибо, – второй раз поблагодарил Корби.

Ник усмехнулся.

– Сочтемся. – Он медленно, осторожно поднял пистолет со стола, следя за тем, чтобы дуло все время смотрело в стену.

– Ты умеешь обращаться с этой штукой? – поинтересовался он.

– Немного, – ответил Корби. – Капелька сбоку – это предохранитель и переводчик режимов огня. Рычажок сзади – курок.

– А как вытащить обойму? – поинтересовался Ник.

– Снизу на рукоятке, – показал пальцем Корби.

Ник вытащил магазин из рукояти пистолета. Пули были цвета бронзы. В их маленьких круглых головках Корби увидел отражение комнаты и бледное с похмелья лицо друга.

– Восемнадцать? – предположил Ник.

– Обойма полная, значит, двадцать, – поправил Корби. – У деда где-то лежали еще, но у меня не было времени.

Ник медленно вставил магазин обратно в рукоятку оружия.

– Я надеюсь, что двадцати достаточно, – с мрачной усмешкой сказал он. – Зачем тебе больше?

– Я думал пострелять по банкам, – честно ответил Корби.

– Глушитель есть? – спросил Ник.

– Не у этой модификации, – сказал Корби.

– Тогда твои выстрелы услышит весь микрорайон, – резонно предположил Ник.

Корби не ответил. Он опять был идиотом. С полминуты они молча смотрели на оружие. Потом Ник встал, взял кухонную тряпку и тщательно вытер со «стечкина» отпечатки своих пальцев. Потом достал и протер обойму.

– Ты параноик, – заметил Корби.

Ник, вытирающий пистолет тряпочкой, выглядел сурово. Он закончил и положил пушку на стол перед Корби.

– Что ты собираешься с ним делать? – спросил он. – Я уже сказал, хранить здесь его нельзя.

– Окей, – решил Корби. – До вечера он полежит у меня в рюкзаке, а после встречи с Андреем мы его куда-нибудь денем. Хоть закопаем.

– Хорошо, – согласился Ник. – У меня есть эмалированная жестяная коробка. Отец даст масляную тряпку.

Корби кивнул. От мысли о спрятанном в землю смертоносном оружии у него по спине пробежали мурашки. Они уже не дети, и их игра уже не совсем игра. Они поступят с пистолетом так же, как поступила бы настоящая банда гангстеров.

– Твой звонок меня разбудил, – сказал Ник.

– Извини, – попросил Корби.

– Ничего, – ответил друг. – Просто, если не возражаешь, я еще посплю. Могу сделать тебе пару бутербродов.

– Нет, – отказался Корби. – Меня мутит со вчерашнего. Я тоже посплю.

– Балкон твой, – любезно предложил Ник.

Корби благодарно кивнул. Ник принес ему чистую простыню.

– Пока папа не сказал «нет», чувствуй себя как дома, – напутствовал он.

Корби выпил еще чашку воды, убрал со стола краденое и лег спать. Когда он остался в одиночестве, обиды и глупости этого утра вдруг разом вернулись к нему. Он устало потер лицо руками. Его охватило чувство, будто сейчас не день, а поздний вечер, не лето, а поздняя осень.

Уснул он, тем не менее, быстро – сказывалась усталость. Во сне на него обрушилась мешанина странных, тревожных образов. Он снова был на концерте «Зеленых Созданий», но потом почему-то оказался на сцене – огромной, вмещавшей тысячу музыкантов. Потерянный, он стоял между ними, живыми и мертвыми, пытаясь отыскать взглядом своих друзей, но не мог найти никого. Вдруг все разом запели, заиграли. Тысячи инструментов и голосов, огромный, невозможный ряд оттенков звука – все сложилось в песню, в один колоссальный, непередаваемый по своей силе призыв. Он взорвал что-то в душе Корби, так, что стало больно. Постепенно он различил слова.