Каинов мост

А я стоял на том же месте, бездумно глядя в пространство. Никаких мыслей, чувств и прочего. Во мне словно что-то замерло, как будто вышибло предохранитель… Немого увели, двор опустел. За дальним корпусом коротко рявкнул недовольный автомобильный клаксон, и снова все стихло, только гулко стучало мое сердце и солнце начало заволакивать набежавшим облаком…

А потом что-то протяжно ухнуло, и сверху посыпались осколки, щепки, еще что-то… А из окна моей палаты вырвалось черно-красное пламя.

«Стандартная Ф-1, – подумал я, все так же спокойно, – в маленьком помещении срабатывает идеально…»

– …Ыыма…

Я резко вскинул голову и понял, что задремал прямо там, во дворике, прислонившись плечом к ноге памятника… Задремал буквально на мгновение, но этого мгновения хватило, чтоб увидеть красочный и пробирающий до печенок кошмар…

– Ыыма… ыаэа, – Немой тряс меня за плечо и кивал на сигарету, – ээии…

– Что? А… сигарета тлеет… – Я с трудом заставил себя встать, пригладил волосы, и они оказались горячими. – Ничего страшного, у меня там еще есть. Много. Я водителю прачечной деньги дал, он мне блок привез.

– Оооээ…

– Да, блок. Так что в ближайшее время нам не светит беречь здоровье.

Немой улыбнулся и часто-часто закивал. За дальним корпусом недовольно рявкнул автомобильный клаксон, и снова стало тихо. Я невольно поднял глаза и посмотрел на окно своей палаты. В этот момент одна из его створок приоткрылась, и наружу показался массивный торс сестры-хозяйки, властной особы с великолепными черными усами над верхней губой и привычкой говорить: «Ну, что еще кто?» Вяло чертыхаясь, она забралась коленями на подоконник и принялась водить тряпкой по стеклу. Стекло тотчас засияло маслянистыми, красно-синими разводами.

– Аа ыыы аааээээуууу, – мечтательно сказал Немой и снова улыбнулся.

– Да, – согласился я, – на речку бы не помешало.

– Оа ааыыэээ…

– Это в Москве речки грязные, а в Подмосковье можно найти нормальные места. – Я втоптал окурок в песок подошвой больничного тапка и поднялся. – Ладно, пойду я потихоньку. Обход скоро…

– А оом ыыыеее?

– Да потом, наверное, выйду. Если не сморит. Спать охота весь день.

– Эо ааээыы…

– Я понимаю, что таблетки. Ладно, пошел я. Не скучай тут.

Я развернулся и пошел, и почти дошел до дверей корпуса, когда Немой окликнул меня:

– Ыыма…

Что-то неясное перевернулось у меня под ребрами. Я медленно повернулся, готовый к тому, что мой краткий сон-кошмар обратится явью…

– Ыыма, – улыбнулся Немой, – ыыы ыаэээуу…

– А… да, – кивнул я, делая шаг в дверной проем, – конечно, я принесу сигарету… Конечно…

Через пару дней я уехал из Больницы, оставив Немому оставшиеся восемь пачек сигарет и пообещав навещать иногда. Но больше мы не встретились. Так уж сложилось, что побывать в больничном дворике мне пришлось несколькими месяцами спустя, но Немого тут уже не было. Да и самой Больницы тоже. А вот памятник стоял как ни в чем не бывало.

III

1

Впрочем, правильнее будет сказать, что меня из больницы забрали. Я вышел через проходную, нацепил солнцезащитные очки и неторопливо пошел к автостоянке. Монголовский «Индент» одиноко маячил красными бортами. Других машин на стоянке не было.

– Йоу, нига Рома! – Монгол вывалился из машины, сверкая зеркалами таких же, как у меня, очков. – Ты выглядишь лучше, чем я ожидал. Я думал, еду забирать из больницы ходячий труп, хеллрейзера, который не потеет, все дела А мне подсунули качка. Только ты слегка перекачал одно плечо, брат… И, кажется, уснул на паяльнике…

– Пошел ты, – усмехнулся я, залезая в машину.

– Только после тебя, нига, – ответил Монгол, быстро поправил на хрен не нужные в такую погоду «дворники» и сел за руль.

– Как ты, брат? Болит? – Монгол кивнул на мое плечо.

– Да нет. Оно и не болело почти. Ты-то как?

– Да… нормально, в общем, очухался. Когда меня крысоловы нашли, было хуже… Живот иногда болит, а так нормально…

– Рад за тебя… А вот зачем ты меня тогда подставил, я так и не понял. Может, хоть теперь скажешь?

Монгол завел машину и, высунув голову в окно, стал выворачивать задним ходом со стоянки. Я смотрел сквозь прозрачную зеленую полосу вдоль верхнего края лобовухи на перевалившее через горизонт размытое око солнца. Привычный тяжеловес-дирижабль завис где-то в стороне станции метро «Тульская». Надпись на его брюхе гласила: «Шевцов, сука, я тебя достану». То ли реклама пива, то ли и правда угроза. Частные объявления такого рода в последнее время стали очень популярны. «Индент» выкатился на проезжую часть, Монгол втянул голову в салон.

– Вряд ли ты сможешь мне поверить, брат, – сказал Монгол, хотя я и не ждал от него никаких объяснений, кинул вопрос так, в пустоту, – ты просто не готов понять всего, а кое-чего не знаешь. Но я не подставлял тебя, я пытался… кое-что исправить. Причем уже не первый раз. Я тебе больше скажу: с каждым разом я как будто ближе к цели, но, нига Рома, но… Я надеялся, что ты уберешь Ниху. Видишь ли, есть условия, я не могу тебе о них пока сказать, но ты все равно узнаешь, клянусь. Так вот, есть условия, из-за которых, кроме тебя, никто не мог этого сделать. Правда, на этот раз и ты не смог.

– Что значит «на этот раз»?

– Если я тебе скажу, брат, что ты уже не раз стрелял в Ниху, ты мне поверишь?

– Нет.

– Тогда мне нечего тебе сказать. Да и не в Ниху дело, Ниху так, одна из деталей. Хотя, согласись, весьма колоритная. Но, понимаешь… это ведь дерьмово – жить, осознавая себя старой магнитофонной записью.

– Почему магнитофонной?

– Потому что нас могут в любой момент стереть в задницу. Меня. И тебя, между прочим. Не только и не столько Ниху, так-то, брат. Прости, остального я тебе не стану объяснять сейчас. Но… скажи, Ром, тебе никогда не казалось, что мы живем в странном, нелогичном каком-то мире?

– Я уверен в этом, ну и что?

– Да нет… Когда-нибудь я тебе расскажу, как обстоят дела на самом деле. А может, ты сам все поймешь. Но пока еще рано. Давай поговорим о твоем деле?

– Давай. – За время вынужденных больничных каникул я совершенно забыл, что у меня есть какие-то проблемы и их надо решать. Если честно, мне куда интереснее было услышать то, что Монгол оставил недосказанным. Но я не стал настаивать. Работая курьером, привыкаешь подавлять любопытство.

– Короче. В кабинете у того жмурика… прости, у того парня, твоего приятеля, висела скрытая камера, она все зафиксировала, так что тут ты чистый. Могут наехать за то, что ты не сообщил, есть такая статейка, но… На самом деле это ерунда, отмажем тебя без проблем. А вот с лавиной «Юности» дело обстоит хуже, тут могут возникнуть сложности. Они пытаются повесить на тебя обрушение стены, а значит, и косвенную вину в десяти смертях. Угнанный мотоцикл опять же… На самом-то деле все это шито белыми нитками. Рано или поздно станет понятно, что вместо правды народу скармливали утку, и я уже кое-что предпринял, газетчики начали рыть землю. Но нужно время, так что даже хорошо, что ты провалялся в Больнице. Это очень хорошо, нига Рома. Если все получится, на тебе останется только мотоцикл. А это уже мелочи, что-нибудь придумаем. Так что поживешь пока в одном домике около МКАДа, полежишь на матрасах, как говорил один нига-сицилиец. Место надежное, зуб даю… Тебе понравится, в нем есть что-то… ну, не знаю, самурайское, что ли… Как в тебе.

– Какое?

– Ну, не знаю, как объяснить… индифферентность какая-то. Самое главное, что там хорошо и тебя никто не побеспокоит. А я сделаю все как положено, и на этот раз без осечек. Их и не было, но ты не поверишь. Кстати, я снял деньги по твоей доверенности…

– Ты их, главное, отработай.

– Угу. Если успею…