Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг (сборник)

Нарукавная нашивка МВД тоже не произвела никакого впечатления на барышню. Видимо, настоящие гербы принято вышивать во всю грудь. Остальное воспринимается не более чем легкомысленные украшения.

– …И потом, ни один благородный рыцарь не стал бы так грубо обращаться с дамой, – продолжала гневаться полячка. – Благородный рыцарь на твоем месте преклонил бы колено и…

Он перебил ее совсем уж не по-рыцарски:

– Я, между прочим, тебя от татар спас, подруга. И могу вернуть обратно, если не нравится мое общество.

– Я тебе не подруга, хам!

От ее визга, как показалось Бурцеву, даже что-то упало с еловых лап… К счастью, девица быстро перегорела пламенем оскорбленной невинности. Стоноподобный вздох – и тон панночки переменился:

– Хорошо, русич… Твой поступок, действительно, заслуживает похвалы. За помощь, оказанную мне, ты получишь награду. Потом. А пока можешь поцеловать мою руку. Только не испачкай. Многие рыцари были бы счастливы, добившись такой чести, так что…

Тяжело же ей далось это решение! Сжав губки, полячка протянула Бурцеву ручонку, которой совсем недавно пыталась выцарапать ему глаза. Может, и выцарапала бы, не окажись на пути острых ноготков прозрачного забрала каски-«ската».

– Спасибо, – хмыкнул он. – Премного благодарен, но я уж как-нибудь обойдусь.

Бурцев отвернулся от «благодетельницы», ища взглядом оброненный при падении с повозки ремень. Ага, вот он, родимый. Бурцев застегнул пряжку. Как раз на том самом месте, куда ударила стрела панночки.

– Твои манеры не оставляют поводов для сомнений в твоем происхождении, – резюмировала полячка. – Ты не можешь принадлежать к знатному роду. Но если будешь впредь служить мне верой и правдой…

– Ну, знаешь ли… – вскипел Бурцев. – Бить из самострела в своего спасителя – тоже не самая благородная манера. А кто кому послужит, – это мы еще посмотрим. В твоей повозке есть что-нибудь пожрать?

Полячка удивленно скривилась:

– Пожрать? В смысле – кушать? Разумеется, есть. Я не босячка какая-нибудь, чтобы путешествовать без припасов.

– Тогда будь любезна, займись стряпней. Перекусим, и пора готовиться к ночлегу. Солнце садится. По темному нас с тобой искать не станут. Так что переночуем в повозке. Зароемся в шкуры – и на боковую. Лучшего убежища в лесу все равно не найти, а под открытым небом околеем. У вас тут, я смотрю, еще прохладно – снежок вон лежит. Ну, а утром…

Он осекся, взглянув на лицо полячки. Округлившиеся глаза панночки полезли на лоб, высокая грудь ходила ходуном.

– Кто?! – не сразу смогла вымолвить она. – Я?! Я должна готовить еду?! Те-бе?! Мужлану?! Ты вообще знаешь, с кем разговариваешь, русич?!

– Хорошо, давай знакомиться, – улыбнулся Бурцев. – Меня зовут Вася.

Разгневанная девушка, казалось, вот-вот задохнется от волнения. Однако гордая панночка все же умела справляться со своими чувствами. Когда очень хотела. Сделав над собой неимоверное усилие, полячка сглотнула клокотавшую ярость и заговорила ледяным тоном:

– Слушай внимательно, Вацлав…

– Вацлав?

– Так я тебя буду называть…

Ишь ты, ну прямо-таки Снежная Королева!

– Да хоть горшком! – он пожал плечами. Вацлав – так Вацлав. Пожалуй, с польским именем ему здесь даже проще будет. – Я весь – внимание!

Девица, казалось, не уловила иронии:

– Перед тобой, презренный смерд, дочь покойного Малопольского князя Лешко Белого. Имя мое – Агделайда Краковская.

Слова эти панночка произнесла с таким видом, будто ожидала, что он сию же секунду бухнется ниц. А не дождетесь, ваше княжеское высочество!

Бурцева за малым не стошнило от великосветской напыщенности собеседницы. Такой тон и такие речи уместны где угодно, но только не в сгущающихся лесных сумерках. Эта Агда… ох, и имечко – язык сломаешь! Эта изнеженная девица конкретно выводила его из себя. И, в конце концов, вывела. Пожалуй, не помешает сразу расставить все точки над «i». Во избежание дальнейших, так сказать, недоразумений.

– Значит так! Теперь ты слушай внимательно, Аделаида.

Она дернулась.

– Так тебя буду называть я, – весомо добавил Бурцев.

Полячка смолчала. Сочла ниже своего достоинства пререкаться с простолюдином? Ладно, лишь бы не перебивала.

– Во-первых, – продолжил он, – мне требуется твоя помощь. В ваших м-м-м… землях я раньше не бывал и о происходящем тут имею весьма смутное представление, так что без тебя – признаю – мне придется нелегко. Однако ты тоже нуждаешься во мне и притом еще больше. В одиночку и без охраны такой расфуфыренной дамочке долго не протянуть. Тебя непременно схватят татары или какие-нибудь разбойники. Или сожрут… ну волки, к примеру.

Полячка стоически молчала, поджав губки.

– Волки или лесные крысы!

Агделайда-Аделаида вздрогнула. Ага, проняло! Бурцев понятия не имел, жили ли в старопольских лесах крысы и нападали ли они на людей, но сейчас это не важно. Главное – припугнуть молодую стервозную особу с замашками капризной поп-звезды. Страх обычно делает людей сговорчивыми и покладистыми.

– И, во-вторых, что, собственно, вытекает из «во-первых»… Здесь, в лесу, мы с тобой на равных, княжна. Твой титул в этой глуши – ничто. И поэтому, хочешь ты того или нет, но определенную часть работы выполнять тебе придется. И работы грязной. Так что лучше не упрямься, а займись ужином.

– Да я лучше умру! – вскинула подбородок полячка.

– Валяй, – с деланым равнодушием махнул рукой Бурцев. – Одному мне будет проще, чем с паразитом на шее. Найду себе другого спутника.

Бурцев сделал вид, будто собирается уходить.

И вот тут Аделаида его удивила. По-настоящему.

Она разревелась.

Только что перед ним стояла высокомерная гордячка, а теперь размазывала слезы по лицу обиженная девчоночка-тинейджер. Ну, и что с такой делать?!

Бурцев вздохнул. Ладно, проблемы лидерства и распределения обязанностей будем решать позже. За провизией в повозку княжны он полез сам. Распрягал и стреноживал лошадей Бурцев тоже в одиночестве – под непрекращающиеся всхлипы молодой полячки.

Глава 13

Много времени на готовку не потребовалось. Миксер на колесах, в который Бурцев поневоле превратил княжеский «экипаж», уничтожил почти все запасы, смешав продукты с пылью и грязью. В пищу годились лишь несколько лепешек да головка сыра, удачно запутавшаяся в чистом платье Аделаиды.

Когда Бурцев вылез наружу и разложил перед княжной нехитрые харчи, полячка, наконец, перестала хлюпать носом. Но есть с земли отказалась. Пришлось наскоро изваять из слетевшего колеса, подушки и более-менее чистой тряпицы некое подобие стола.

Ели в полном молчании. За неимением воды закусывали лепешки и сыр снегом, который и растопить-то было не в чем. И что хуже – не на чем: с огоньком тоже возникли проблемы. Василий не курил, потому спичек и зажигалок в его карманах сроду не водилось. А походные костры для княжны разжигали кнехты и слуги. У самой полячки не нашлось даже захудалого огнива.

Бурцев, правда, старался выбирать снежок почище. Но весной даже самый чистый снег оказывается грязен, и на зубах неприятно похрустывало. В общем, трапеза получилась явно не с княжеского стола. Аделаида поначалу воротила нос от скудного ужина, однако в итоге умяла большую часть уцелевших припасов.

Теперь полячка не выглядела расстроенной. Панночка повеселела настолько, что сама возобновила прерванную беседу: