Рыцари рейха

Глава 14

Небольшой вооруженный отряд с запасными лошадьми в поводу промчался под аркой Смердьих ворот, вылетел на накатанную обозами Смоленскую дорогу и скрылся в лесах по-над рекой Великой.

Новгородец Дмитрий вез воеводский вымпел. Треугольник алой материи бился на ветру. Рядом – в руках татарского юзбаши Бурангула – развевался сигнальный бунчук. Тесной группкой вокруг воеводы-полутысячника и знаменосцев скакали Освальд, Збыслав, дядька Адам и Сыма Цзян. Седельную сумку Бурцева оттягивали «шмайсер» и осколочная граната-колотушка «М-24». Китайский мудрец – единственный толковый автоматчик из всей дружины – тоже вез у седла «МП-40».

Чуть поотстав, следовало сопровождение: четыре десятка русичей и степняков-кочевников – немногие уцелевшие в битвах участники Силезского похода Кхайду-хана. Всего в погоню отправилась неполная полусотня.

Обоз настигли быстро. Расспросили. Узнали у перепуганных купцов: да, видели, да выходили из Смердьих ворот еще двое – странствующий монах-латинянин и красивая, но печальная женщина в рубище. Но оба отстали от обоза – свернули с дороги в лесную глухомань, едва скрылись из виду башни псковского Крома. А куда направились – неизвестно.

Для полноценной облавы людей не хватало. Но и вывести из Пскова всю дружину, оставив город без охраны, Бурцев не имел права. А ну как дерзкая выходка отца Бенедикта – всего лишь военная хитрость? Что если поблизости затаились ливонцы и ждут – не дождутся, когда, встревоженный похищением воеводовой жены, гарнизон покинет крепость? Да и возвращаться назад в Кром – значит терять драгоценное время.

Без толку кружили битый час, пока не отыскали, наконец, следы беглецов. Свежие отпечатки подкованных конских копыт… Лошадей – с полдюжины. Все-таки не один был Бенедикт! Ждали все-таки монаха в условленном месте верные люди и быстрые кони.

Двинули по следу. Вышли к единственной тропке в этих лесах. А узкая стежка вела к…

Стоп! Арийская башня! Уж не в ней ли кроется разгадка таинственного похищения? Только вот на кой сдалась Бенедикту эта башня? Зачем католическому монаху с чужой женой бежать к языческой святыне древних ариев? Ладно, по крайней мере, в бессмысленных блужданиях появилась хоть какая-то цель.

– К балвохвальской башне! – приказал Бурцев.

И опустил забрало-личину. Что-то подсказывало: будет жарко.

Коней пустили в галоп. Если дело, действительно, в ней, в этой треклятой башне, то – спасибо Александру Ярославичу – охрана там поставлена не зря. Добрая охрана, надежная… Сторожа-дружинники уже должны были скрутить святого отца и задержать спутницу Бенедикта. Опытные воины Миши Новгородца – лучшего друга Гаврилы Алексича всегда стражу несут справно. Это вам не пара беспечных юнцов-отроков. Да и сам Миша – парень не промах. Смышлен и силен наш Миша. И все-же…

– Дмитрий, – Бурцев повернулся к знаменосцу. – Возьми двух человек и скачи вперед. Сгоняешь к балвохвальской башне в дозор. Разведаешь, что, да как. И поосторожней в дороге. От латинянина этого чего угодно ожидать можно.

Дозорные вернулись через полчаса. Ошарашенные, взволнованные. «Беда!» – сразу понял Бурцев.

– Что там, Дмитрий?

– Миша убит. Ребята его – тоже.

– Что?!

Новгородец протянул руку:

– Вот, взгляни…

Ох, ни фига ж себе! Маленькая стрелянная гильза лежала на огромной ладони русича. Девять миллиметров – калибр «ПМ». Или «МП»… «МП-40» – «шмайсеровский» калибр!

Час от часу не легче! Бурцев взял гильзу. Да, вне всякого сомнения, «шмайсеровская». Точно такую же, только в золотой оправе, носила Аделаида. Сувенирчик то был взгужевежевский. Подвесочка, побрякушка, безделушка… Но это… Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Это-то что такое?

Бурцев прикрыл глаза, пережидая буханье в груди и шум в ушах. Опять?! Неужели, опять цайткоманда? Но ведь у Бенедикта в котомке никакого оружия не было – сам проверял! Да, у Бенедикта не было. А у поджидавших его сообщников?

– Возле балвохвальских развалин такого добра много набросано, – как сквозь вату, доносился до Бурцева голос Дмитрия. – Невидимые стрелы летали там, Василь. Я осмотрел тела погибших и…

Он не слушал своего сотника.

Бум! Бум! Бум! – громыхало в груди. Бред! Бред! Бред! – билось в мозгу. Ну не может этого быть! Никак не может! Цайткоманда СС уничтожена два года назад. Вся уничтожена. Единственный уцелевший эсэсовец – кульмский сержант-шарфюрер должен был либо сойти с ума на проклятой мельнице, либо сдохнуть на тевтонской виселице.

Что ж, выходит, иногда, мля, они возвращаются! Выходит, что-то он все же упустил. Выходит, достал не всех хронодиверсантов фон Берберга. А вдруг это новая цайт-диверсия? Новая цайт-команда? Не-воз-мож-но! Невозможно такое! Без малой башни перехода, без заклинания-якоря… Или все же возможно? Вопросы, вопросы… Одни лишь вопросы – и не единого ответа. Сам виноват, успокоился, блин, за два года, оброс жирком на княжьих харчах, потерял нюх на опасность. Кретин! Хватать нужно было сразу подозрительного монаха и устраивать допрос с пристрастием, а не приглашать в свой дом, не оставлять наедине с Аделаидой.

Глава 15

– Василь, мертвых надо бы отвезти в Псков, да схоронить. – Дмитрий тронул его за плечо. – А то давно уж они там лежат.

– Давно? – Бурцев удивленно глянул на сотника.

– Сутки, а то и поболее.

Ясно… Все становилось ясно, как Божий день. Бенедикт не пробивался сегодня с боем к башне ариев. Он явился из нее. Вышел раньше, как выходили из донжона Взгужевежи штурмовики фон Берберга. Вышел, ударил в спину Мишиным ратникам, перебил охрану. После – осмотрелся, обнюхался и лишь тогда отправился в Псков. Дальше – все просто: Аделаиду в охапку – и бегом обратно к магической платц-башне. Примчался, пробормотал заклинание перехода – и ищи-свищи теперь ветра в поле.

– Там, у башни никого нет? Живых, я имею в виду?

– Мы никого не видели, Василь. Да и не смотрели особо. Откуда там живые? Нашли вот трупы, да кусочки от невидимых стрел – и сразу к тебе.

Конечно. Никого в древних развалинах и не будет! Бенедикт – не дурак дожидаться погони. Бенедикт вообще не дурак. Дурак не смог бы невесть где раздобыть крест Болеслава Стыдливого и провести Аделаиду вокруг пальца. Впрочем, крест – это уже не важно. Важно – куда святой отец направился по незримым тропам арийских магов? Куда увел Аделаиду?

«Ушли! Ушли! Ушли!» – пульсировало в мозгу. Безвозвратно ушли…

Или не безвозвратно?

Васек, возьми себя в руки! До полнолуния еще далеко, и будь даже у Бенедикта малая шлюссель-башня, ему не переправить Аделаиду в будущее. А магического ключа-башенки у Бенедикта нет. Не может быть! Все магические ключи уничтожены. Заклинание-«якорь»? Тоже сомнительно… Ставить «якорь» в двадцатом столетии должен переправленный туда человек из тринадцатого. Слишком сложно… И, опять-таки, без шлюссель-башни тут не обойтись.

Но тогда… Тогда, выходит, обратного цайт-прыжка не было! Была телепортация. Перемещение в пространстве, но не во времени!

А раз так… Бурцев вдохнул глубоко и сильно. Раз так, то он отыщет Агделайду Краковскую хоть на краю света…

– Сыма Цзян, ты еще помнишь арийские заклинания?

– Моя ихняя никогда не забывайся!

– Хорошо! Сможешь провести нас через арийскую башню дорогой Бенедикта?

Сейчас не до запретов князя Александра! Сейчас только древняя балвохвальская магия позволит им настигнуть беглецов. Последнее перемещение от башни к башне в пределах одних временных границ оставляет четкий след, которым можно воспользоваться – это Бурцев прекрасно усвоил еще в Дерпте. А мудрец из Поднебесной Сыма Цзян знал, как идти по магическим межбашенным следам.

– Пройти туда, куда прошла монаха и твой жена, можна, – закивал китаец, – но только если в башня не выставляйся колдовская защита.

Точно! Бурцев скрежетнул зубами. Он совсем забыл! Если Бенедикту известно, как блокировать магический портал – защита, наверняка, стоит. Ладно, проверить это можно только одним способом.

– Дмитрий! Гонца в Псков, – приказал Бурцев. – Доложить обо всем Гавриле. Пусть усилят караулы, пусть известят князя Александра. И… и на нас пусть пока не рассчитывают. Мы ищем Аделаиду. Все.

Гонец ускакал через полминуты. Что ж, можно считать, долг воеводы исполнен, псковский гарнизон предупрежден. Пора…

– За мной! – рявкнул Бурцев.

И всадил шпоры в конские бока.

Снова мчали по лесу – пригнувшись, во весь опор, не жалея лошадей и собственных глаз. Ветви хлестали по шеломам и кольчугам. Упругие мохнатые хвойные лапы норовили сбросить с седла. Высокий кустарник цеплялся за ноги всадников и конские попоны. А копыта взметали грязь и первую опавшую листву едва ли не до самых верхушек сосен-великанов. Зато к древним развалинам поспели меньше, чем за четверть часа.