Одноклассница

Часть 1

Это был очень волнительный день. За спиной непривычной ношей горбился рюкзак. В правой руке был реденький букет, кажется, это были гвоздики. Левую руку мягким теплом грела рука матери. Мы шли в школу, о которой я имел очень скудные представления. Единственное, мне непременно хотелось сделать так, чтобы мама гордилась мной. Кажется, она волновалась больше меня. У самого входа она серьёзным тоном сказала:

– Это другая жизнь, Саша, совсем. Может быть сложно, но…

Тут она посреди фразы замолчала, как это у нее часто бывало, когда в голову приходила неожиданная мысль. И после, проделав невидимую внутреннюю работу, уже обычным своим голосом мама продолжила:

– Наслаждайся, милый, вечером сделаю твои любимые хрустящие вафли.

Не помню точно, когда у меня появилась эта острая ностальгия. Но все мои мысли вдруг стали обращены в далекое прошлое: туда, где детство уже заканчивалось, а юность казалась чем-то иллюзорным. Наверно, иногда у каждого наступает такая пора, когда настоящее совсем не радует, а на будущее уже надежды нет. Тогда остаётся окунутся в прошлое, в котором время еще шло где-то рядом, а не впереди тебя. В любом случае ностальгия была такой сильной, что я не выдержал и решил действовать.

Если честно, я плохо запоминаю имена, тем более фамилии, тем более если они принадлежали моим одноклассникам. Не то, чтобы мне было плохо в школе, но и хорошо особо не было. Но, не смотря на мое прохладное отношение к ученическому прошлому, со своим классным руководителем я все же поддерживал связь. Марина Павловна была, как раньше говорили, старой девой. Но одиночество совершенно не тяготило ее. Всю свою жизнь она без остатка посвятила школе. Не воспользоваться административным ресурсом классного руководителя было глупо. И Марина Павловна жива откликнулась на мою просьбу. Наверно она в душе была безнадежным романтиком. Ее даже не остановил тот факт, что объект моих поисков был из другой школы. В любом случае список одноклассников из той самой первой школы был у меня руках. К счастью моя забывчивость в отношении имен и фамилий была милостива на этот раз. И это дорогое имя моей первой любви из первого класса я запомнил навсегда.

К моему удивлению, оказалось, что со мной учились две Елены: Скороходкина и Радина. Из двух фамилий под образ моей школьной «Беатриче» подходила явно фамилия Радиной. С неё-то я начал. Оказывается, даже зная фамилию, человека иногда бывает очень сложно найти. Видимо, не все особенно охотно отставляют следы в параллельном мире интернета. Пришлось долго и упорно собирать крупицы информации. И опять же идти на безобидный обман и ухищрения. Но через третьих лиц далекий смутный образ обрел реальные очертания. И с лоснящейся жизнью фотографии на меня уже смотрела дородная (в хорошем смысле этого слова) немолодая баба. Русская баба. С добрым и радушным взглядом карих глаз… Не тех самых вожделенных детских глаз. Хотя время и не такое делает с человеком, но, по-моему, не в этом случае. Нестыковок было слишком много.

Нет, это была не моя Лена. Выбор пал на Скороходкину. Ее, к счастью, я нашел гораздо быстрее и без лишних манипуляций.

В тот самый год произошло два судьбоносных события, явно и неявно повлиявших на мою жизнь. Во – первых, нас с мамой бросил папа. Хотя мама упорно утверждала, что это не так и что он вскоре вернется. А во- вторых, я пошел в первый класс, где впервые увидел мою прекрасную Елену. С того самого дня, мучимый нерешительностью, я мечтал о ней. Когда мы сидели на уроке и мой взгляд не мог отовраться от ее прелестного личика, когда я в тщетной надежде проходил мимо ее дома, – все мои грезы были о ней. Но как бы я не мучился, как бы не жёг меня уголек детской влюблённости, я так и не смог даже заговорить с Леной. А тут еще ко всему прочему вмешалась судьба. И третий класс я уже встретил совсем в другой школе, далекого зареченского района. Жизнь тогда снова совершила поворот. Папа, кстати, так и не вернулся.

Лена, судя по ее аккаунту, который она, к слову, не особо охотно пестовала, уже давно жила в другом городе. Мне уже стало казаться большой глупостью вся эта затея, поэтому эта серьезная преграда на моем пути могла стать желанным оправданием в дальнейшем бездействии. Я так бы и сделал. Если бы не сон… В нем я до головокружения реалистично погрузился в свое забытое прошлое. Все в этом сне обретало иной смысл. А жизнь казалась такой живой и многообещающей, что становилось даже больно от предчувствия невероятного будущего. Я проснулся с ощущением, что, если не сделаю следующий шаг, жизнь моя так никогда и не обретет смысл. Я тут же написал Лене свое первое сообщение.

События моей жизни всегда представлялись для меня главами большой книги, которые я периодически завершал, чтобы начать новую. Но в этот раз я впервые задумался над тем, что будет со мной, когда закроется последняя глава. Существует ли великая библиотека человеческих судеб. И кто читает эти книги. Перед тем, как начать свои нелепые поиски, у меня был, пожалуй, самый болезненный крах отношений. И главное, что мучительнее всего: никто не был виноват. Просто узел этих отношений был «слишком» во всем: и слишком тугой, и слишком слабый. У меня было мало сил, чтобы нести бремя ее разочарований, а ей так много нужно было, чтобы поверить в себя. И хотя мы расстались, эту главу мне было трудно закрыть. Поэтому я решил просто начать новую.

Мое первое сообщение, адресованное Лене, было… Хотя не важно, каким оно было. Не дождавшись ее ответа, я спешно удалил его. Над вторым я уже работал более ответственно и обдуманно. Я много раз переписывал его, пытаясь добиться нужного эффекта. Как никак от этого многое зависело. В конце концов у меня, казалось, вышло то, что надо: достаточно искренне, чтобы тронуть, но без лишней патетики, чтобы не спугнуть. Написано было следующее: «Здравствуй, Лена. Я много думал, прежде чем написать тебе это сообщение. Мы когда-то давно, очень давно учились вместе в одном классе. Сейчас ты навряд ли меня вспомнишь, тем более наркотики и алкоголь сделали непоправимое с моим внешним видом. Шучу, конечно (здесь – веселая мордочка смайлика). Если серьезно, прошло много лет. Многое случилось в жизни, но мне всегда вспоминалось то время: наша школа, класс и ты. Тогда я был по-детски влюблен в тебя. Но в виду своего возраста или/и природной застенчивости я так и не решился открыться. А время шло, сначала незаметно, а потом неумолимо. Теперь, годы спустя, мне хотелось бы наверстать упущенное. Понимаю, что все это странно или даже смешно, но все же. Лучше поздно, чем никогда. И как бы то ни было, любой твой ответ, будет благом для меня. Как никак этот многолетний гештальт я-таки закрою наконец. И в заключении: да, это выглядит по меньшей мере странно, но разве это означает, что в этом нет смысла? Может это и есть судьба?» Точка. Правда шутку про наркотики и алкоголь я все-таки не посмел оставить. В конце я приписал свое имя и фамилию для надёжности, а также свои координаты.

Потом настало время томительного ожидания. День другой, третий. Но ответа так и не было. Все мои усилия оказались тщетными. Спустя некоторое врем я не выдержал и отправил еще одно сообщение, в нем было лишь несколько слов. Мысль эта возникла у меня совершенно спонтанно, и мне непременно захотелось поделиться этим с Леной. Но это сообщение, как и самое первое, я тоже не раздумывая удалил. Что может сделать написанное мертвое слово против живого?

Безответные сообщения не сломили меня. В этот раз сдаваться мне совсем не хотелось. Свою красную линию я уже переступил. Тогда я начал следить за ее сетями, все больше и больше очаровываясь повзрослевшей Леной. В конце концов это дало и практический результат. Анализируя ее немногочисленные сториз, я выяснил, что она частенько бывает в одном заведении. Название этого места мне пришлось искать по фото во всех интернет ресурсах, так или иначе связанных с общепитом. Дело оставалось за малым: найти время и средства и прибыть в ее город. И, если повезет, во время дежурства у заведения под названием «DejaVu» я встречу мою Лену.

Часть 2

Июнь в наших местах, несмотря на метеоусловия и температурные значения, обещает больше, чем может дать. Он всегда позитивен и энергичен, как заправский бизнес тренер, главная задача которого встряхнуть вас, как старый ковер. Иногда июньские посулы и вправду становятся началом теплого лета, но зачастую все оборачивается полным разочарованием. Все мы на поверку оказываемся метеозависимыми. А иногда и сезонозависимыми, как я. Я не люблю осень. Даже побаиваюсь ее. Все самое дурное в моей жизни, как не банально, происходило именно в это время. И с годами выработался условный рефлекс. Может это все потому, что я так сильно люблю лето. Может, осень – это мое похмелье после упоения летом.

Ехать до города моей Лены мне хотелось именно поездом. Ведь расстояние до нее составляет каких-то 12 часов. Может кому-то и этого много, но мне в самый раз, чтобы не устать и не слишком закиснуть в дороге. Да и поезда сейчас определенно стали комфортнее.

Вообще из всех видов транспорта именно поезда могут стать объектом культа. В них есть то, что одухотворяется жизнью. Хотя дело может оказаться только в нашем национальном самоощущении. Но я слышал про одного каталонца, видимо большого фаната наших железных дорог, который каждый раз перед новым годом совершает поездку по Транссибу. Видимо это такой действенный способ для жителя относительно небольшого государства расширить свое сознание.

Ночной вагон бы полупустой. Со мной в купе была только пожилая интеллигентного вида женщина со старым мопсом. Всю дорогу она грустно смотрела на своего псёнка. Было похоже, что это и не мопс вовсе, а ее почивший муж, которого судьба вселенской сансары втиснула в маленькое тельце четырехногого. Мы так и проехали всю дорогу молча. Каждый молчал о своем, хотя может быть и в унисон, раз никому это молчание так и не захотелось прервать. Были только мы вдвоем и мерный стук колес, который задавал ритм нашим мыслям. Говорят, что если и есть души у людей, то они никогда не стареют. Они вечно юны и свежи, как тогда, когда нам было по двадцать. У моей соседки, наверно, тоже такая душа, юная и беззаботная.

Город появился на горизонте под утро. Спалось мне очень приятно, как спится ребенку. Кажется, что в поезде лучше всего можно вернуться в беззаботное время. Дом и то, что с ним связано, остались позади. А впереди ждет что-то прекрасное и многообещающее.

Я смотрел в окно и видел места мне совсем незнакомые, в которых наверняка все может быть по-другому, удивительнее и интереснее. На мгновенье я даже вдруг снова перенёсся на много лет назад. Туда, где я смотрел в старое окно старого поезда такими же глазами, и с замиранием сердца предчувствовал невероятную жизнь.

Хотя приехали мы достаточно рано и у меня было полно времени, в отель не хотелось ехать. Одинокий номер совсем не радовал меня. И я поехал сразу в центр, к кофейне DejaМu, не спешно смакуя в общественном транспорте своё путешествие.

Центральная часть города на удивление порадовала меня. В ней было то приятное ощущение одухотворенной истории, которое вкупе с новизной, так приятно щекочет душу любого путешественника. Город шумел, громкоговоритель озвучивал остановки и троллейбус медленно полз по направлению к моей мечте.

Заиграла музыка. Это была главная мелодия из фильма «Ла-ла Лэнд», который обожала моя бывшая. И меня резануло по сердцу. Вот как удивительно могут ранить вещи, особенно, если это телефон, который может говорить на языке прошлого болезненными нотами расставания.

Я захотел увидеть хозяйку телефона. Какая она? Может она похожа на мою бывшую, не зря ведь ей тоже нравится эта мелодия. Но мой ищущий взгляд тут же остановился – пусть прошлое останется с ними. И с моей бывшей и с той, которая кольнула меня в спину звуком музыки.

Кафе внутри оказалось не таким, как мне представлялось по фото. От того, что внутри было битком, казалось, что это тесная комнатушка, а не популярное кафе. Пахло очень сильно ароматизированными табаком. Но столик из сториз Лены был. Тот самый. Я был голоден, поэтому с нетерпением расправился с местным завтраком. Надежды на то, что я сразу, как в кино, встречу здесь свою первую любовь, я не питал. Фантазии фантазиями, а такие чудеса на свете бывают разве что с самыми отъявленными везунчиками.

Погода за окном становилась радостнее. Тепло, разливающееся снаружи, ощущалось и здесь. Оно входило внутрь с посетителями, оставляя на лицах следы начала лета.

Утолённый голод, новое место и июньское тепло помогли мне скоротать время. День этот пролетел незаметно. Но результата, как и ожидалось, он не дал. Все впереди, думалось мне. Значит, все еще будет.

Пролетели еще несколько дней. От города я уже начинал уставать. И прежний рациональный взгляд на мою авантюрную затею стал довлеть в моих мыслях. И, как это обычно бывает, отрицательный результат начинает живо оттенять безрассудство совершенных шагов. В итоге я вообще перестал ждать. Я лишь приходил в опостылевшее мне заведение и, окинув его ленивым взглядом, уходил, бессмысленно шататься в тесных улочках старой части города.

В один из таких дней я подошел к витрине кафе. Внутри было на удивление пусто. Рядом играла музыка, из старого фильма. Я точно ее знал. Моя попытка вспомнить название этого произведения заставила отвлечься от грустных мыслей. Может, такова суть наших отношений с моей прекрасной Леной. Я – тайный обожатель, а она бесплотный образ, недоступная Беатриче. И образ ее, приманив тщетной надеждой, снова растворяется как мираж для усталого путника. Оазис любви не утолит твоей жажды, человек.

– Дерьмовое кафе, – услышал я близкий голос.

– Что? – ответил я.

– Я говорю – кафе не очень. Кормят ужасно. Не стоит даже пробовать.

– Понято, – ответил я, обомлев от до удушающей щемящий красоты девушки, чей голос, вырвал меня из небытия.

Это была Лена Скороходкина.

Часть 3

Третий день ожидания моей незабвенной одноклассницы запомнился примечательным событием. Я уже был в кафе, за столиком у витрины. Официант несколько раз подходил ко мне, но мне совсем ничего не хотелось, поэтому я, как мог, тянул время, упорно вперив невидящий взгляд в пёстрые страницы меню.

За соседним столом сидела пожилая пара. Мужчина на фоне женщины выглядел явно выигрышнее. Видно, что его стремление молодится давало заметный результат. А женщина же напротив, хотя и была привлекательной, все же уступала своему спутнику. Но и морщины были ей к лицу. В шуме кафе я все же различил их голоса. И по обрывкам фраз понял, что они муж и жена на стадии развода. Из сказанного было понятно, что мужчина явно больше заинтересован в разводе. А женщина, видимо, с годами привыкнув во всем соглашаться с мужем, и в этом деле пошла своему близкому человеку навстречу. Они, возможно, так и шли бы рука об руку, может и не совсем в лад, но все же шли, а теперь их пути на закате жизни пошли в разные стороны. Трудно сказать, в такой ситуации, есть ли виноватые и жертвы или нет, но должно быть в нас что-то большее, чем личная сиюминутная выгода. Кто знает, что будет там, в загробном мире. Может, эта жизнь только и дана для того, чтобы сплестись с кем-то в одно целое, чтобы после смерти стать единой силой. Может, в этом и есть цель любой человеческой жизни. А может, не только человеческой. А мы, идя на поводу страстей и соблазнов, теряем последнюю нить с вечным. Кто знает?

– А мне нравилось, -сказал я. – По крайней мере до определенного момента.

– Вот именно. И мне.

Глядя на Елену, я понял, что ни за что не смог бы представить, какой она будет, как будет говорить спустя все эти годы. Но, слушая сейчас ее голос, чувствуя ее присутствие, я понял, что именно такой она и должна была быть. Не другой – нет. Потому что тогда это была бы не моя Елена.

После последних ее слов, видно было, что она собирается уйти. Но что-то держит ее или кто-то. Я понял это, а также то, что это мой единственный шанс данный свыше.

– Вот и не знаю, что теперь делать в этом городе? У меня еще целых два дня и ночь в запасе.

– Ты не местный? – спросила она.

– Нет. А ты? – ответил я.

– Я в сущности тоже. Тоже пришлая.

Она задумалась.

– Сегодня день открытых дверей у Артурио, – Сказала она. – Это в школе танцев. Я обожаю его уроки. У них всегда не хватает парней. Можем вместе пойти.

–Я не умею танцевать.

– Все умеют.

В такси мне очень хотелось что-то сказать, самое главное, побыстрее, вдруг не успею. Но я промолчал. Лена тоже молчала. Казалось, что я ее совсем не интересовал, и это такси тоже, как и все прочее.

Только телефон ее не стал молчать, он оказался посмелее и понаглее. Лена выждала приличное количество циклов телефонной трели и всё же сдалась и ответила.

– Да, – сказала она. – А может ты все-таки постараешься хоть в конце побыть настоящим мужчиной, и сам все сделаешь?

Ненастоящий мужчина на другом конце телефонной связи убеждал Лену в обратном. От его слов на лице Лены над переносицей появились злые морщины. Слышимое ей явно было не по душе. Она терпела, но сила у терпения оказалась совсем не существенной. Она в сердцах завершила разговор и бросила на сиденье ненавистный источник раздражения с горящим от сожаления экраном. Дисплей стыдливо погас, а потом еще несколько раз вспыхнул, свиристя трелью звонка, пока Лена не отключила его напрочь.

– Проблема? – не выдержал я.

– Нет проблем, – сказала она. – Уже нет.

Я выдержал паузу, а потом сказал:

– Саша.

– Нет. Хуже. – ответила она невпопад.

– Мня зовут Александр, – смущаясь, продолжил я.

– Ой извини, дорогой. Лена. Приятно познакомиться.

Она еще некоторое время молчаливо злилась внутри себя, а потом продолжила:

– Не понимаю, почему так сложно человеку, довольствоваться тем, что имеешь. Почему надо что -то еще? Может, дело все в том, что я женщина. И мне просто невозможно это понять.

– Не думаю, что дело только в нем. Может, дело все в том, что мы постоянно что-то выбираем, отбираем. По критериям. А когда оказывается, что этого было недостаточно, злимся на человека. Предположим, нам нравится, что человек… ну, например, целеустремлён. У него серьёзные планы на будущие. И это вам нравится. А потом оказывается, что он…

– Неверный.

– Допустим. И вдруг выясняется, что нам не нужен целеустремлённый, нам подавай верного. А потом, доброго, смелого. И так до бесконечности.

– И что же делать? – спросила она.

– Не знаю. Может, попытаться ничего не желать. Просто Любить. За все. Все равно другого не будет уже. Жизни не будет другой.

Лена улыбнулась. А мне стало невероятно тесно в такси от этой улыбки на улицах чужого города.

– Вот мы и приехали, кстати, – сказала она.

– Вам у какого входа? –спросил таксист.

– Вот там. Ближе к вывеске.

Такси остановилось у фасада здания, старость которого была ему явно к лицу. Потому что это именно та старость, которая, перейдя определённую грань, делает рукотворное творение историческим, а значит, уже не ветхим или аварийным, а со своей душой и атмосферой.

Слева над черным козырьком было несколько вывесок, приятно оттеняющих архаичную привлекательность самого здания. На одной из них лаконично красовалось слово «Площадка», которое вполне могло быть названием танцевальной школы.

У входа было несколько человек, некоторые из которых закрепляли заученные движения. Лена быстро прошмыгнула мимо них, так что я едва успел среагировать и нагнать ее. Миновав этаж, мы оказались на втором этаже этого старинного здания, нутро которого пытались густо замазать ретушью.

«Площадка» представляла из себя прямоугольное помещение, длинная стена которого была в зеркальных панелях, а другие стены были украшены красно-белыми узорами граффити. Вдоль зеркальной стены сидели люди, с любопытством разглядывая танцующих. Играла музыка, в которую вплетались элементы танго, бачаты и еще чего-то мне незнакомого. Кому-то из танцующих получалось очень здорово подстраиваться под этот замысловатый аккомпанемент.

– Ну что? Готов? – просила меня Лена. – Это не так сложно, как кажется.

– Я же говорил, что не…

Я не успел договорить. К Лене подошел парень с темным ёжиком волос. На его предложение Лена ответила довольной улыбкой, оставив меня зрителем совсем не веселой для меня картины. Эта картина навеяла на меня воспоминания…

Я вспомнил, что Лена всегда сидела впереди, рядом со столом учителя. Она была очень сосредоточенна, и казалась мне тогда жутко умной, в отличие от меня, которому учеба давалась с трудом. Я частенько смотрел на нее со своей галерки. И белые банты девочки практически растворялись в свете утреннего неба. Казалось, что она вся светится, отчаянно будоража мое детское сознание красотой и недосягаемостью. Если б не мама, я не знаю, как бы я смог дальше терпеть эту муку. Мама всегда была моим оплотом, особенно после того, как ушел отец. Может быть, поэтому я не сильно, по крайней мере так мне казалось, переживал из-за ухода отца. Мама совершила подвиг и дала мне то, что можно и немного больше. И сердце мое выдержало, а дух не пал.

Сначала я думал уйти. Просто побродить по городу и вернуться чуть позже, но Лена все время держала меня. То и дело бросая на меня в танце свой магнетический взгляд. И тогда я снова приковывался к старому паркету. Она смотрела на меня, и мне все время казалось, что она задает мне вопрос своим взглядом, ответа на который я не знаю.

«Я не знаю, Лена. Правда», – отвечал я ей мысленно.

Потом она сжалилась надо мной и, оставив своего партнера, подошла почти вплотную, сощурилась как ребенок, и сказала:

– У меня идея. Ты со мной?

Что я мог ответить? Конечно, с тобой, теперь уже навсегда.

Часть 4

Помню, как в первый раз стоял на сцене. В конце декабря всем раздали номера для новогоднего утренника. Стих я с легкостью выучил. Так как сцена для меня была чем-то непонятным, особых опасений перед ней я не ощущал. Единственное мне очень хотелось, чтобы у меня был костюм Зорро. Меня в то время особенно впечатлял этот образ из знаменитого фильма. Поэтому черный плащ, маска и острая шпага – были пределом мечтаний моих. Но с костюмом мне не повезло, и мечта моя так и осталась мечтой. И мне пришлось выходить на сцену в старом костюме волка, к тому же без важной детали, свойственной любым хвостатым. Хвост мы так и не нашли. Костюм этот я возненавидел. А беда, как говорится, не приходит одна. Поэтому, когда подошла моя очередь выходить на сцену, я на прочь забыл текст. Я просто отстоял свое время, думая о своей горькой судьбе. Только взгляд Лены, который я тогда поймал на себе, дал мне сил. Чего стоят маски и шпаги без любви? Может, я так и не думал тогда на сцене. Но разве это неправда.

Идея Лены привела нас на песчаный пляж. Река в этом месте особенно широко разливалась, уходя далеко к горизонту, создавая впечатление бескрайности водного пространства. Слева был остров, густо поросший кустарниками, с белоснежным песком у своей кромки.

– Тот остров называют «несчастным», – сказал Лена. – Очень много людей утонуло, пытаясь вплавь до него добраться.

– Хорошо, что предупредила. А я уже хотел осмотреть островок.

– Серьезно? – спросила она.

– Нет. Я пошутил. Я вообще плохо, если честно, плаваю.

– А я там была.

Я еще раз посмотрел на остров, прикрыв глаза рукой, и представил, чего бы стоило мне попытка оказаться там. А Лена тем временем щурилась от солнца оглядываясь по сторонам. Убедившись, что никого рядом нет, она стала раздеваться. И к моему дикому удивлению осталась в одном черном нижнем белье. Фигура ее была бесподобна, ее гладкая кожа отливала слабой бронзой загара. Мысленно я обратился к небесам. Идеал предстал перед моими глазами. Лишь одна маленькая деталь портила это совершенное полотно природы. На левом плече у нее был в палец шириной шрам со следами трех швов.

– Позагораем? – спросила игриво она.

На улице было тепло, солнце очень ласково пригревало юными летними лучами. Но мне по привычке чудилось, что без одежды будет весьма зябко. Поколебавшись, я все же доверился своей спутнице и ее настрою.

– Можно, – без энтузиазма согласился я.

Я медленно снял с себя кроссовки. Подумав, что не плохо было бы их поменять, им и так достались три сложных сезона моей жизни. Потом снял джинсы, и чуть быстрее носки, потому что на правом была предательская огреха у кончика большого пальца. Последней я снял футболку, перед этим посмотрев на солнце, как бы спрашивая, не скроешься ли ты предательски, останешься ли ты в нашем недолюбленном тобою крае.

Лена уже лежала на песке, который был чуть теплым. Я лег рядом, только не плашмя. Спина упорно не хотела ложиться не песок, поэтому я лежал на предплечьях.

– Рассказывай, зачем приехал в наш тухлый городишко, – спросила вдруг Лена. Она повернулась ко мне и легла на правый бок.