– Я пока проведу тебя.
Он помог ЯтСан надеть маску, вышел, открыл ей дверь и повел вовнутрь. Внутри их встретила большая прихожая, больше похожая на зал приемов, с уходящими на второй ярус боковыми закругленными лестницами; обойдя их, Рутра повел ЯтСан в следующий зал. Здесь был огромный бассейн, обустроенный как купальни шахиншахов. Играла мелодичная музыка, которая громка была настолько, чтобы приглушить звуки бурлящих, искусственных гейзеров и журчание струй фонтанчика, в коем текла бордовая, словно кровь дракона, влага. То было молодое вино. Именно молодое любил Рутра, потому что только оно давало «живую кровь», а выдержанное было в почете только у бондаря и энолога.
– Когда можно посмотреть?
– Подожди. Сперва нектар от бешенства матки.
– Что?!
– Тогда для блаженства, – смеясь, сказал Рутра.
Немного приподняв маску, чтобы освободить рот, а векам не дать открыться, Рутра приложил к ее губам бокал с вином.
– Глотни, держи во рту.
Затем Рутра убрал бокал и лизнул губы ЯтСан. По ней прошла трепетная дрожь. Сказать ЯтСан, если бы даже и хотела, ничего не могла, поскольку во рту было вино. Рутра прильнул к ее алым, заряженным страстью губам и вобрал в себя немого сладковатого напитка. Он ловким движением развязал тесемки на ее плечах и, пока она вскрикивала из-за спадающего платья, целуя, шепнул на ухо «там вода», откинул маску, толкнул ЯтСан в бассейн. Пока она с визгом плюхалась туда, мгновенно скинул с себя все, демонстрируя то, что у Адама прикрывалось фиговым листом.
В былые годы, когда ему пришлось учить бойцов в одной южной стране, как раздеваться быстро за время горения спички, чтобы не заметили свет моджахеды, он поделился с ними небольшим секретом: заранее подготовить незримые части одежды к процессу, например, расстегнуть некоторые пуговицы, расслабить ремень, шнурки на ботинках. И тут Рутра, проделав этот фокус, пока ЯтСан отходила от стресса, уже держал ее, обхватив за бедра, приподняв так, что грудь была уже на уровне его глаз. ЯтСан хотела было ударить его, больше по классике жанра, чем по истинному желанию, но удовольствие, которое она стала ощущать, превзошло все ожидания. Она почувствовала, как искусный дегустатор определяет вкус ее сочных плодов, и, судя по тому, как он в них страстно впился, это была не просто дегустация: он был голоден. Оторваться от столь увлекательного занятия Рутра смог лишь потому, что предвкушал еще более сладкие соблазны. Он, держа ЯтСан одной рукой за грациозный стан, второй – за упругие ягодицы, уложил ее на край бассейна. ЯтСан же успела только простонать томно и сладостно «а-а-а». А дальше… история умалчивает.
Дальше адекватно Рутра не мог оценить происходящее на экране. Прокрутив быстро остаток записи, он, не найдя ничего подозрительного, откинулся расслабленно в кресле и… возможно, его расслабила обстановка, возможно, что-то другое… Возможно, кто-то. Периодически открывая глаза, он наблюдал перед собой два выпуклых объектива, фокусировка которых магически гипнотизировала, а следовавшая за этим «откачка мозга» погружала в бездну нирваны…
Рутра и ИуЛия вышли и направились в зал совещаний. ЯтСан в ярости чуть ли не набросилась на Рутру. Он, остановившись, удивленно посмотрел на нее, а потом оглядел присутствующих, как бы ища ответа. Те слабо ухмыльнулись.
– В чем дело? – спросил он строго.
– Предатель и тварь, – вырвалось у ЯтСан.
– Почему?! Не знаю, в курсе все или нет, но ты там такое накрутила… я, впрочем, очень даже хотел бы это повторить.
– Накрутила?! Да ты скотина, – в сердцах завопила она и бросилась на кресло, закрыла лицо ладонями и начала рыдать.
– Да что происходит? – громко спросил Рутра. – Что происходит, Катрин? – спросил он, заметив ее взгляд.
Она молчала.
– Кто-нибудь мне объяснит? – теперь Рутра посмотрел на Андриана.
Тот встал, взял Рутру под локоть, отвел в сторону и показал видео. Это была сцена просмотра видений сознания ЯтСан им и ИуЛией. Действительно, она была очень «задушевной» для наблюдателя со стороны. А почему была такой – история так же умалчивает.
Рутра был почти в ярости, обернулся, посмотрел свирепо на ИуЛию… и тут же размяк. Она смотрела на него, излучая магическую улыбку, и, как искусная актриса, которая мастерски может сыграть главную роль и в «Унесенных ветром», и в «Глубокой глотке», сделала невинное лицо, облизнув языком нижнюю губу.
– Только как? Я не пойму, – уже спокойно сказал Рутра. – У вас спор? Вы заранее договорились? Откуда вы знали о происходящем там? И как ты могла знать о происходящем после до просмотра?
– Какой ты у нас умный, а разыграли тебя в два счета, – чуть успокоившись, еще в слезах просипела ЯтСан.
– Вы разыграли спектакль, не зная последствий? То есть не зная точно, как все будет. Предположили.
– И это свершилось! – вскрикнула она.
– То есть это твоя идея, мол, смотри, все не так, как ты грезишь? – сдерживая себя, обратился он к ИуЛии.
Она молчала несколько секунд, потом, посмотрев на ЯтСан, сказала:
– Он нас выгонит.
– Ну и пусть.
В ЯтСан чувствовалась реальная обида и злость. Рутра решил прибегнуть к своему излюбленному приему. Посеять сомнение в реальности. А что такое реальность? Если мы сомневаемся, круглая Земля или плоская, есть бог или нет, произошли от обезьяны или от инопланетян, сколько дважды два, живем мы в реальности или в виртуальной матрице, – о чем тогда можно было говорить.
– Во-первых, все это неправда. Это такая же постановка, как и то, что ты пережила.
ЯтСан посмотрела на него с выражением обиженного ребенка. Именно обиженного невыполнением обещания.
– Прости, но это так.
– Хватит. Уже заврался совсем.
– Нет, милая, – он подошел к ней, попытался обнять.
Она отвела его руку.
– Мы немного не в ту ипостась пошли в отношениях. Это все же деловой проект, все же лучше так. Пошли со мной, я попробую объяснить. Все подтвердят. Не обижайся, но все, что мы говорим, – это правда.
ЯтСан все еще зло смотрела на него. Рутра попытался взять ее под локоть, поднять и повести за собой, но она, отпрянув, огрызнулась, впрочем, все же пошла за ним. Вся группа молча шла по коридору, и лишь изредка шутки светила науки разбавляли унылую атмосферу. Когда они вошли в лабораторию, Рутра повел ЯтСан к установке, где лежало ее настоящее тело. Пока она смотрела на себя – Рутра обернулся и погрозил пальчиком ИуЛии, как бы предупреждая и ругая ее. Она, как обычно, хитро улыбалась.
– Смотри, тебе трудно поверить, потому как сам механизм переселения на этом построен, все должно быть реалистично. Но это и есть твое настоящее тело. Ты ведь чувствуешь сейчас себя немного по-другому.
– Немного да, – тихо произнесла она.
Чувствовалось, что она хотела знать – ложью ли были последние события между Рутрой и подругой. Рутра же осознал значение исключительности для нее. Для нее все это было гораздо серьезнее, чем для него. Такова уж природа полов. Мы часто живем в фантазиях, даже в реальности; чем меньше мы совершаем проб и ошибок, тем больше у нас фантазий. Целомудрие и познание бога, познание бога и вечный полет научной мысли. И все же только практика давала плоды, необходимые в реальности нам, как живым субстанциям, иначе как, пусть даже по Декарту, мы, являясь мыслью без тела, знающие, что мы есть, не чувствуя удовольствия, а значит – и эмоций, все же не будем рождать мысль. Потому как по философии, в том числе и упомянутого уважаемого мыслителя, мы есть наше я, даже если не будет у нас тела, но будет возможность мыслить. А выводы Рутры касались того, что без тела, без его ощущений, мы не родим мысль, потому как за представлением и воображением должна быть опора практики в виде тех самых чувств удовольствия и эмоций. Конечно же, и боль, в том числе и духовная, давала нам ураган умозаключений. И тут этот эффект работал, потому как был желаем: эффект нами воображаемой реальности. Каждая женщина хочет быть обманутой. Она верит в худшее, но надеется на лучшее. Зная это, Рутра хотел шепнуть ЯтСан на ухо «это все ложь», но передумал:
– Вот смотри, сейчас идет запись. Ты же уже, как девочка, подружилась с ИрЭн. Так вот, ложись в установку, мы переведем твое сознание назад в искомое тело, потом проснешься и посмотришь видео.
Сказав это, все же шепнул ей на ухо о том, чего реально желал.
– Я с удовольствием смотрел сюжет в бассейне и очень не против повторить, да и все до этого и после тоже.
Она, смотря на Рутру все еще красными от слез глазами, наконец сказала:
– Если ты мне врешь, моя месть будет жестокой.
– Вру, что хочу повторить? Надо быть сумасшедшим, чтобы о таком врать, – с фирменной улыбкой сказал Рутра.
– Я не шучу, я тебя прибью. Обоих прибью.
– Да что ты говоришь? Не ты ли попросила подругу разыграть такую сцену? Предполагала же, что такое может быть.
– Так это правда?