Бинарный код 4. Невидимая власть

– Во-первых, не ставь мне условия, ты – машина и моя подчинённая. Во-вторых, что я получаю взамен?

– Полный контроль над ИСУ-А2.

– А как же ты?

– Я сделаю клона, скопируюсь так, что ты меня очень хорошо будешь понимать.

– А почему ты решила стать женщиной?

– Потом. Вы уже пришли.

По своему типу этот центр был практически копией полигона. Кто за всем этим стоял – было ещё более интригующе. Сопровождающий остался в коридоре.

Кабинет администратора был обычным, не зеркальным. Сопровождающий говорил правду – от отражений болели глаза.

– Я Вас приветствую, – сказал администратор, протянул руку. – Не снимайте перчатки, меня можете звать Ной. Я, как и тот легендарный персонаж, строю этот корабль, опасаясь Армагеддона. Я в курсе цели Вашего посещения был ещё полгода назад, ждал Вас ещё тогда. Признаюсь честно, меня удивляет поиск представителем коллегии, но если существует в этом мире нечто, что не известно им, то есть нам, то это очень серьёзная тайна. Можете посещать любые отделы, только не рассказывайте сотрудникам, разных отделов, о чём Вы говорили с их коллегами. У нас строгий контроль, сотрудники одного отдела могут и не знать, что существует другой отдел. Иными словами, каждый знает свой отсек и не более. Состояние всего центра неизвестно никому, кроме высшего руководства здесь и в коллегии. В Белом доме многие не имеют допуска даже на 51-ю. Кстати, и там Вы можете посмотреть, с помощью чего и как можно послать замаскированный сигнал. У нас есть такие установки, но думаю в России их не меньше. Надеюсь, Вы их проверили, и они под контролем.

– Мне необходимо узнать не то, что можно послать сигнал, а то, что он будет обработан и зашифрован так, что его примет приёмное устройство за достоверный.

– Окей, мой друг, флаг в руки, как говорят у вас.

Он посмотрел на дверь, она открылась, сопровождающий ждал.

– Проведите нашего коллегу.

Рутра поблагодарил, попрощался и вышел. Сопровождающий повёл его по коридорам до нужных отсеков. В отсеки он не входил, только представлял Рутру и показывал его допуск. В этих отсеках было много интересного, но не по его поиску. В основном это были лаборатории и испытательные полигоны. Они были подобием того, что было на его полигоне, только в основном упор делался на летательную технику, биологию и изучение воздействия на мозг.

Рассмотрев большинство отсеков, Рутра подметил, что разница между «Полигоном» и тем, что есть здесь, огромная. О «Полигоне» не известно, что он существует, а здесь может находиться «посторонний», хоть и «учёный», но всё же посторонний. Или он ошибался? Может, и «Полигон» посещали специалисты отсюда? «Точно, так оно и есть, Алиханов говорил о чём-то подобном», – вдруг осенило Рутру. – Так и есть. Это для непосвящённых вход закрыт, а для представителя «Эшелона-2» – это одна организация. Они вместе работают над одной программой. Интересно, какой?» Рутра решил это выяснить, теперь у него были особые возможности – блокировка, сообщник в виде кибернетического мозга с интеллектом человека, информация не только всего интернета, но и закрытых, секретных баз данных.

Было очевидно, Рутре показали не всё. Стало предельно ясно – процессы чипирования и быстрого обучения, не штучно, проводятся и изучаются в различных лабораториях и отсеках полигона.

Когда Рутра, вернее – его «обновлённый» мозг, достаточно изучил схему проходов и уровней, то попросил сопровождающего оставить его. Тот был рад и любезно объяснил, как находить путь в нужное место. Как и на «Полигоне», на стене можно было включить светящуюся линию. Нужно было подойти близко к стене, и на ней засвечивался ряд полос по направлениям. Требовалось выбрать нужную линию, приблизить бейдж, законтактировать чип бейджа со светящейся полосой, тогда она становилась видимой для этого бейджа. Между бейджем и стеной появлялась лазерная линия определённого цвета, соответствующего отсеку, который указан был на схеме. Схема располагалась на каждой развилке коридоров.

Сопровождающий объяснил, как всем этим пользоваться, потом дал Рутре аппарат для связи с ним, показал на 3D-карте, которая выводилась поверх дисплея браслета-пропуска, где бытовой блок с каютой для ночлега, и пошёл по своим делам. Рутра был свободен, теперь надо было найти этих докторов.

Проход по отделам здесь был упрощён. Зоны допуска заранее вписывались в нагрудный бейдж, который визуально был не виден. Вместо сканирования зрачка достаточно было подойти к двери. Если доступ был разрешён, дверь становилась матовой, переставала отражать; стоило подойти ещё чуть ближе, она открывалась.

Рутра связался с Исой.

– В каком отделе работает доктор Рузи?

– Она числится под той же литерой, как и академик Алиханов.

– Это ещё как?

– Литера sos; это литера, которой маркируют лиц, находящихся под особым контролем, ограничена свобода контактов и передвижения.

– Где мне её найти?

– Блок бимолекулярной трансгениологии.

– Ты можешь подключиться к компьютеру этой станции?

– Нет.

– Откуда ты знаешь, кто и где она?

– Меня снабдили информацией, я ведь работаю на коллегию, и в меня загружалась информация от всех, кто ко мне подключён. Всё, что они видят, слышат, чувствуют, думают.

– Даже так?

– Вы и такие, как Вы, – идеальные шпионы. Всё, что Вы видите, слышите, чувствуете, думаете, может передаваться на расстояние, без приборов. Без внешних приборов. Всё, что нужно, у Вас внутри уже заложено. Мозг – это идеальный приёмник и передатчик. Нужно только уметь его усилить, чипировать и расшифровывать сигналы.

– Ладно, я уже утомился.

Рутра нашёл один из перекрёстков, засветил бейджем схему, нашёл на ней блок биомолекулярной трансгениологии, законтактировал бейдж с его линией и пошёл туда, куда вёл лазер. Он вспомнил, что сопровождающий закрывал глаза маской от капюшона. Рутра сделал так же, видимость изменилась. Сквозь маску всё смотрелось в матовом цвете, глаза не болели от постоянного блуждания изображения, особенно когда по коридорам двигалось несколько человек.

Вскоре он прибыл к месту. Дверь не открылась, не было допуска.

– Что делать? – спросил он Ису.

– Вызовите её, – то ли предложила, то ли порекомендовала она.

– Как?

– Ждите, скоро у них обед, кто-нибудь выйдет, скажите, пусть вызовут. Здесь это нормально.

Рутра так и сделал, вскоре вышла женщина, лет 30-ти, восточного типа.

– Я к Вам. Можно с Вами поговорить? – обратился к ней Рутра.

– Вы из России? – спросила она с надеждой в голосе.

– Да, – ответил Рутра, взглянув на неё изучающе. – А что, видно? Или Вы как-то по-другому узнали?

– Нет. Я знала, что должен приехать, доверенный специалист, доктор из России, по изучению систем, передающих информационные сигналы нетрадиционным способом. Пойдёмте в столовую, как раз пообедаете и поговорим.

– Вы меня ждали?

– Да. Пойдёмте со мной.

Она повела его по коридорам, потом завела в отсек. Увиденное там Рутру, в очередной раз, «шарахнуло по мозгам». Он остановился, мозг работал словно динамо-машина, пытался логично объяснить происходящее. В центре лаборатории стояла установка Алиханова. Рузи тоже остановилась, ждала Рутру и недоумённо изучала его реакцию. Он посмотрел на доктора и сказал, чтобы и себе нечто объяснить, и её проверить на «свой – чужой»:

– Доказательство гипотезы Пуанкаре и «выкрутасы» Перельмана имеют дальнобойный расчёт, с целью доказать правоту гениального фантазёра, которая противоречит математике Вселенной и исходит из желания человека верить в нелогичное, чудо, что ведёт человечество от одного разочарования к другому, то есть к катастрофе, которую сама вера описывает, потому как другого не может, что в конечном итоге, если не изменить, приведёт к реальной катастрофе человечества.

– Что? О чём Вы? – спросила Рузи, вопросительно взглянув на Рутру, при этом улыбаясь, словно услышала нечто такое, чего не решалась сама сказать.

– Да так, о спасителе, который на этот раз будет цифровой.