Бинарный код 3. Властители света

– Достаточно хорошо знаю, ещё изучу, подготовлюсь. В общем, если сложить открытую и закрытую информацию о ней, то можно, как учёному, чтобы не скомпрометировать себя, знать следующее.

Ливермо?рская национальная лаборатория им. Э. Ло?уренса – национальная лаборатория Министерства энергетики США в Ливерморе, штат Калифорния. Входит в структуру Калифорнийского университета. Основана в 1952 году по инициативе Эдварда Теллера и содействии Эрнеста Лоуренса для интенсификации работ по созданию термоядерной бомбы. Наряду с национальной лабораторией в Лос-Аламосе является одной из двух лабораторий в США, основополагающей задачей которых служит разработка ядерного оружия. Лаборатория является главной научно-исследовательской и опытно-конструкторской организацией для решения проблем национальной безопасности. Она отвечает за безопасность и надёжность ядерного оружия США, применяя в его разработках достижения современной науки и техники. Также лаборатория занимается исследованиями в области наук, не связанных с оборонной деятельностью, таких как энергетика, экология и биология, в том числе и биоинженерия.

В Лаборатории расположен Национальный комплекс лазерных термоядерных реакций – научный комплекс для осуществления инерциального термоядерного синтеза с помощью лазеров.

Ливерморская лаборатория всегда пользовалась возможностью заполучить самые передовые и самые мощные вычислительные машины, имевшиеся на тот момент, часто конкурируя в этой гонке с Лос-Аламосской национальной лабораторией.

Лаборатория принимала участие в государственной программе США по созданию суперкомпьютеров, которые бы позволили США следить за состоянием своего ядерного арсенала после объявления в октябре 1992 года моратория на проведение ядерных испытаний. По этой программе в Лаборатории были установлены суперкомпьютеры ASCI Blue Pacific, ASCI White, ASC Purple и IBM Blue Gene/L, которые вошли в число самых мощных суперкомпьютеров своего времени.

В марте 2014 года было объявлено, что Ливерморская национальная лаборатория объединяет усилия с двумя другими национальными лабораториями: Окриджской национальной лабораторией и Аргоннской национальной лабораторией для создания суперкомпьютеров следующего поколения. Системы, которые будут проектироваться, должны обладать пиковой производительностью 200 ПФлопс. Ожидается, что такую систему удастся создать в 2019–2020 годах.

– А сейчас сколько у них есть? – перебил его Хент.

– Сейчас у них есть Sequoia – проект суперкомпьютера петафлопсной производительности. Разработан компанией IBM для Национальной администрации по ядерной безопасности. Суперкомпьютер вступил в строй в июне 2012 года в Ливерморской национальной лаборатории. Информация о нём была обнародована в феврале 2009 года: целью разработчиков стало достижение 20-типетафлопсного рубежа в производительности, что в 20 раз превосходит лучшую систему 2009 года в списке топовых 500 суперкомьютеров.

Sequoia будет использоваться в основном для моделирования ядерных взрывов. Также Sequoia сможет решать задачи для нужд астрономии, энергетики, изучения человеческого генома и изменения климата. Суперкомпьютер состоит из 98 304 вычислительных узлов и имеет 1,6 Пб памяти в 96 стойках, расположенных на площади в 300 кв. м. Используются 16-ти или 8-ми ядерные центральные процессоры POWER, изготовленные по техпроцессу 45 нм. Энергопотребление комплекса составляет около 6 мегаватт электрической энергии.

– Замечательно. Ты это специально изучал? – спросил почти восхищённо Хент.

В ответ Рутра постучал указательным пальцем себе по голове. Адмирал заулыбался:

– Вот видишь, как хорошо, – сказал он, при этом поднял указательный палец вверх.

Рутра одобрительно кивнул в ответ.

– Понимаешь, почему ты этим должен заняться тоже?

Рутра не совсем понимал, но кивнул опять головой, надеясь понять то, почему именно он, из дальнейшей речи Христофоровича.

– Скажите только – почему, во-первых, они должны нам дать допуск к себе, во-вторых, как быть с режимом секретности?

– Какой секретности?

– Ну, получается, мы предоставляем им доступ к нашим гостайнам.

– Хм, – Хент улыбнулся, слегка покачал головой и посмотрел на Рутру исподлобья. – Вроде всё понимаешь, но никак не поймёшь одного. Чтобы тебе было легче понять, представь, что мы захватили США, но всё обустроили так, чтобы никто этого не понял. Или наоборот – они захватили нас. Или мы договорились с их, такими же, как мы, «секретчиками» о взаимном управлении. Соображаешь? Это часть команды, и изначально это образовалась не из военизированной структуры, а из научной, поэтому мы при звании постольку-поскольку. Кто бы ты ни был, какая бы у тебя ни была власть, всё равно ты будешь зависеть от науки, а если ею будешь пренебрегать, то рано или поздно проиграешь, и тот, кто придёт на твоё место, будет подвержен той же участи. Или считаешься с наукой, или тебя покоряют. Тебе много где надо будет побывать, заодно выполнить пару специфических операций.

– Каких, могу узнать?

– Нужно встретиться с их тайной оппозицией, так называемыми подпольщиками, которые, как и наши, считают, что Америка захвачена.

– И кем, они считают, захвачена?

– Набор широкий – коммунистами, иудеями, масонами, инопланетянами. «Несут» всё что угодно, как и наши. Кстати, и с нашими ты тоже будешь встречаться.

– А с нашими зачем?

– Затем, что ты не первый человек, который пытается выяснить причину нашей проблемы. Сделана огромная работа, все традиционные методы не принесли результата, нужно искать везде – среди настоящих, бывших, своих чужих, довольных, недовольных. Кто это сделал, он предусмотрел многое. Когда я говорю о наших недовольных, я имею в виду не тех оголтелых «слева» и «справа», я имею в виду глубоко законспирированную структуру, члены которой прошли не менее солидную школу и могут подготовить себе преемственность. Это бывшие из тех, которые бывшими не бывают, и они прекрасно знают, что по ним работают.

– Хорошо, с чего начать?

– Вот это деловой разговор. Разработай план на основе проделанной предшественниками работы по этой теме. Потом мы обсудим на коллегии, и вперёд. Не забывай, что события развиваются стремительно, у нас всего несколько лет.

– Почему?

– Я так вижу. Кто-то или знает, или догадывается, или что-то ещё. Вот эта группа, например, они из бывших, её к нам заслал их «Эшелон-1». Так как они никак себя не проявляют, ничего предъявить не можем, ни мы, ни их «Эшелон-2», но по оперативным данным известно, что они разрабатывают нечто подобное.

Рутра снова стал сомневаться в реальности происходящего. Последняя новость от шефа «перегрела» его мозг. «Значит, эта группа реально существует, значит, событие уже „началось“ в реальности, а в виртуальном пространстве „просматривали“ возможные варианты. Но как?» – размышлял стремительно Рутра.

Поняв его «озабоченность» Хент продолжил:

– Пойми, существует наследие прошлого, сложившееся мнение, представление о противнике. Невозможно просто взять и стать друзьями, нужен образ врага, страшилка для управления массами. Я думаю, ты всё хорошо понял, так что – дерзай, подготовь план и через пару дней ко мне, на обсуждение, как раз я познакомлю тебя с коллегией.

– Ясно. Это всё?

– Думаю, для начала – да.

Рутра встал, начальник тоже, они пожали друг другу руки, попрощались, после чего он вышел и отправился к себе уже привычным маршрутом. Мозг «скачивал» в базе ИСУ-А2 необходимую информацию.

Глава 3. Властители света во тьме

Рутра запросил, чтобы ему сделали документы на председателя комиссии по коммуникационной безопасности при президенте России. В этом ранге он организовал встречу с ведущими специалистами в области передачи информации с целью выяснить возможность сокрытия источника сигнала. Провозившись с ними три дня, Рутра узнал только то, что это и возможно, и невозможно. Вопросов стало ещё больше. Группа разделилась на две части: военные специалисты утверждали, что это реально, гражданские – нереально. Отчаявшись получить от них что-то определённое, Рутра хотел уже закончить консультации, как вдруг ответ стал сам напрашиваться. Первое: если сигнал мог поступать из не учтённого источника, то там знали – каким образам он должен быть закодирован, иначе система не приняла бы. Значит, нужно проверить центры кодировки, возможно, кто-то передавал информацию, а так как вопрос касался внутренней службы, они могли вполне быть в общей среде. Вероятно, внутри военного ведомства есть устойчивая, законспирированная группа со своими целями. Не исключено – те, о ком говорил Хент, совсем не бывшие, а настоящие под руководством бывших. Второе: если военные специалисты так яро защищали свою теорию, нужно проверить – была ли практика, на основании чего они так уверены.

Изучив материалы по прошлым проверкам, Рутра узнал, что подобные проверки проводились официально, с объявлением цели и задачи. Это было плохо: кому надо, тот узнавал, что ищут, и, соответственно, ещё больше конспирировался.

Устав от споров и обсуждений, Рутра объявил об окончании совещания, однако участвующие не прекращали доказывать друг другу свою правоту, каждый хотел, чтобы приняли именно его утверждение. Рутра пытался вежливо попрощаться со всеми, но спорящие не отпускали его, продолжали полемизировать между собой, доказывать Рутре, что оппонент не прав. Рутра кивал головой в ответ, улыбался, предпринимал попытки проститься и выйти. Осознав, что Рутра не принял точку зрения ни одной из сторон, присутствующие перестали ему что-то доказывать, сами увлеклись спором, забыв о Рутре, начали обвинять друг друга в даче ложной информации представителю президента. Спорщики вставали со своих мест, каждый из них показывал какие-то формулы и графики, выводил информацию на интерактивную доску. Воспользовавшись ситуацией, Рутра вышел в коридор.

В коридоре его ждала сотрудница центра Наталья, с записью основной части встречи. Рутра, не говоря ни слова, махнул ей и быстро направился к выходу. В этот момент он почувствовал, что кто-то его держит. Рутра обернулся. Рядом стоял мужчина преклонных лет. Он держал его за руку и что-то говорил. Сначала, из-за тихого голоса, Рутра не понял, о чём мужчина пытается сообщить. Он решил, что это один из присутствовавших, который считает, что он самый «правый». Рутра машинально ответил:

– Да я Вас понял, Ваше мнение обязательно будет учтено.

Попытался вырваться, но дедуля не отпускал и настойчиво бубнил о своём. Рутре пришлось остановиться и попытаться понять, что он хочет сказать.

– Я Вас слушаю, только кратко, пожалуйста.

Дед уже многое рассказал, не стал повторяться и продолжил:

– Сигнал был обнаружен в 1977 году в телеметрии, полученной от межзвёздного космического аппарата «Пионер 10». Впоследствии он обнаруживался каждым космическим аппаратом, который отдалялся более чем на 1.8 триллионов километров от Солнца. Он состоит из радиосигнала в сверхнизкочастотном диапазоне, обычно наблюдается при частоте меньше 30 герц. Низкая частота и интенсивность сигнала означают, что он чрезвычайно восприимчив к интерференции с естественными и искусственными источниками корпускулярного и электромагнитного излучения. В результате он может быть достоверно отделён от фонового излучения, только когда приёмник находится на очень большом расстоянии от любого источника помех. Наиболее критичным является электромагнитное излучение Солнца, что ограничивает приём сигнала внешней границей Солнечной системы. Сигнал представляет собой последовательность низкочастотных несущих волн с амплитудной модуляцией. Модуляция сигнала меняется дискретно от малых до больших амплитуд, что характерно для цифровых закодированных сообщений. Полоса пропускания этих сигналов очень мала, ориентировочная скорость передачи данных составляет около 90 бит в год. Несмотря на низкую скорость передачи данных, такой сигнал определённо представляет собой передачу доступных для восприятия данных внутри нашей Солнечной системы. На данный момент информационное содержание подобных сигналов неизвестно.

Рутра смотрел на него пристально и не знал, как реагировать. В конце концов решил: или он ничего не понимает, или это «сумасшедший профессор».

– Хорошо, я учту это, – сказал Рутра, сделав вид, что всё понял.

Дед не унимался, видимо, ждал вопроса. Он догадался, что Рутра ничего не понял и продолжил:

– Распространение радиоволн сверхнизкочастотного диапазона происходит в волноводном канале, ограниченном поверхностью Земли и нижней кромкой ионосферы, высота которой (в зависимости от времени суток и геофизических условий) изменяется от 60 до 90 километров. Затухание СНЧ-радиоволн в волноводе «Земля – ионосфера» небольшое; с ростом частоты изменяется от долей децибел на 1 000 километров до единиц децибел на 1 000 километров. Благодаря этому возможна передача радиосигналов на очень большие расстояния, вплоть до кругосветных трасс. При этом напряжённость поля, осциллируя за счёт интерференции волн, заметно возрастает по мере приближения к антиподной точке.

Рутра не знал, что ответить на эту чушь.