Возможно все. Как открыть успешный бизнес в России, все бросить, переехать в США – и начать сначала

Я благодарна родителям, что они не препятствовали моему увлечению, я бы даже сказала – моей страсти. Многие не отдают детей в музыкальные школы, потому что считают, что это несерьезно, лучше заниматься точными науками, а потом стать бухгалтером. В моей семье к этому относились проще, и у меня была возможность по-настоящему раскрыться, быть собой. Тогда никто еще не знал, как круто музыка изменит мою жизнь, но именно так все и произошло.

Глава 2. Предпринимательская жилка

Задатки предпринимателя с самого детства

Моя предпринимательская жилка довольно рано проявила себя. Как и у всех детей, у меня была копилка. Мой брат не умел откладывать деньги, все сразу тратил на конфеты, а я, наоборот, подходила к этому делу рационально. Есть даже фотография: я с кошельком, в котором лежат мои накопления.

Мне всегда хотелось самой зарабатывать, а не просто брать у родителей монетки в копилку. Я стремилась к тому, чтобы кто-то оплачивал мою работу. В то время многие сдавали стекло и металл, и мы с братом решили достать из кладовки бутылки от газировки и сдать. Позвали соседского мальчика, начали их мыть, потратили на это полдня, потому что за вымытые бутылки давали больше денег. Все подготовили и пошли сдавать. Идем гордые по улице с этими бутылками в тачке, а папа как раз приехал с работы на обед и увидел нас. Остановил, посадил в машину и сказал, чтобы мы больше так не делали. Ему не хотелось, чтобы люди видели, что его дети сдают бутылки, как будто им нечего есть. Хотя кому какое дело? Все только в нашей голове. Пришлось бутылки отдать тому соседскому мальчишке – он их сдал и получил деньги. Это был мой провал.

Тогда я поняла – нужно придумывать что-то новое. Как-то раз к нам в гости приехали родственники. Я знала, что они любят газировку и шоколадные конфеты, и знала, что, когда они проснутся утром, попросят меня сходить в ларек за домом, купить что-то из этого, дадут денег и скажут, что сдачу я могу забрать себе. Я подготовилась: заранее купила конфеты и газировку на свои деньги и устроила магазин на гладильной доске. Разложила весь товар, а когда родственники проснулись, стала им продавать по завышенной, конечно, цене. Они надо мной смеялись, но все же купили. Мне казалось это очень серьезным!

С детства мама прививала мне хозяйственность. У нас было принято, что в доме всегда должно быть чисто и накрыто на стол. Мама настаивала на том, чтобы я училась готовить, стирать и гладить с ранних лет. В семь лет я уже закручивала долму и варила хинкали, но без особого рвения, постоянно увиливала от дел. Тогда я поняла, что мне такой труд не подходит.

Я делала все, чтобы заниматься чем-то более интересным для себя. Организовала в огороде кабинет, где у меня был стол и стул, брала туда еду, делала вид, что работаю, – проводила так много времени.

Мы вместе с подружкой делали маленькие блокнотики, склеивали листы, украшали обложки. Мама считала это полной ерундой и бессмысленной тратой времени, а мы были уверены, что это нужно как-то монетизировать. Мама звала меня домой, просила помочь ей, а я говорила, что ушла на работу. В итоге мы решили устроить распродажу – собрали народ с улицы и продавали эти блокноты по рублю, по три, по пять. В те времена для детей это были большие деньги.

Первый бизнес в 13 лет

В 13 лет я начала распространять косметику Avon. Сама устроиться на работу я еще не могла (мне не было 16 лет) и попросила маму устроиться в компанию, чтобы я могла работать вместе с ней. Мы стали продавать косметику соседям, подругам – ее и моим, их друзьям.

Наш бизнес достаточно успешно продвигался, несколько лет я им занималась помимо основной деятельности и получала свой доход. Когда в 17 лет уехала учиться в Таганрог, я передала это дело маме, и самое интересное, что она до сих пор занимается продажей Avon.

Надо сказать, что вся эта предпринимательская деятельность во мне отлично уживалась с занятиями музыкой, при этом искусство для меня всегда было на первом месте, и никакого внутреннего конфликта между ним и предпринимательством не возникало. Я просто понимала, что должна зарабатывать, чтобы стать самостоятельной.

Глава 3. Переезд в Таганрог и знакомство с мужем

Отношения с родителями

Мама выросла довольно скромной, потому что бабушка была строгой: никаких мальчиков, никаких свиданий. Мама, конечно, мягче, но все равно я никогда не могла с ней поговорить по душам – ни о том, что мне нравится какой-то парень, ни о том, что хочется пойти на танцы. Мне многое запрещали, и я никак не понимала, почему родители так себя ведут. Спустя время я осознала, что дело было в культуре сдержанности и строгости кавказского народа. Однако в детстве мне этого никто не объяснял, было просто «нет», и все. С мальчиками еще хуже: «Что?! Какой еще мальчик, не смей даже думать об этом!» Наверное, поэтому большой близости с мамой у меня не было.

Мы жили в своем частном доме, но одновременно с этим папа на другом участке строил для нас новый. В нем родители живут до сих пор. В старом доме у нас с братом была одна комната на двоих, а когда переехали, у каждого появилась своя. Я мечтала, что после переезда обклею комнату плакатами, как в американских фильмах, но стоило сказать об этом маме, как разразился скандал. Она не покупала мне никаких журналов, которые были популярны у девчонок. Я экономила на школьных обедах, чтобы в субботу добыть новый выпуск. Папа иногда говорил: «Да купи ты ей эти журналы!». Он считал, что дело в возрасте – в переходном периоде, который надо пережить, переболеть, а мама настаивала: нечего тратить деньги на ерунду, лучше оставить их на продукты.

Конечно, моя идея испортить новый ремонт плакатами ей совсем не понравилась, и сейчас я ее понимаю. Тогда я заявила, что все равно это сделаю. Был скандал, и ночью, когда все спали, я обклеила свою комнату не просто плакатами, а самыми яркими плакатами рок-групп, какие только смогла найти – The Prodigy, Linkin Park и тому подобное. У мамы был шок. Я проснулась с чувством страха, понимая, что она меня просто убьет. Лежала в постели и слышала, как они с папой разговаривают в зале: «Она все-таки это сделала, я ее прибью!» Папа отвечал: «Ничего ей не говори, не трогай». Он понимал, что лучше обойтись без скандала.

Я не хотела бы наговаривать на маму, у нас с ней весьма хорошие отношения. Она сердилась из-за плакатов, но ничего мне не сказала. В тот момент она думала не обо мне, а о ремонте, о том, что я испортила стены, а папа понимал мои чувства – и смог к этому отнестись легко. Я слышала их разговоры и понимала, что он на моей стороне. Даже когда я поехала учиться в Таганрог, папа меня поддержал. Ни одна девочка из нашего армянского сообщества в Сальске не уезжала из города раньше, чем получала диплом или выходила замуж. Тем не менее меня отпустили, потому что доверяли. За что я крайне благодарна родителям.

Переезд в Таганрог

В Сальске тогда было много выходцев с Кавказа, все друг друга знали, там же учились и их дети. Что касается меня, то я собиралась быть звездой и понимала, что в этом городе мне делать нечего: нужно выбираться из провинции.

Папа был единственным человеком в семье, против чьего мнения я не могла пойти, потому что знала: он мне доверяет. У нас был такой договор: «Папа, ты меня отпускаешь учиться, а я обещаю – никаких отношений, из колледжа сразу домой, только учеба, музыка и карьера». Он согласился, за что я ему до сих пор очень благодарна, ведь после моего отъезда семья стала объектом для сплетен. Люди говорили, что я загуляю, приеду с ребенком, но в итоге те, кто шептался за спиной, это и получили от своих дочерей.

Я понимала, что еду учиться, развиваться – и только за этим. Еще будучи в музыкальной школе, я заявила родителям, что в будущем хочу профессионально этим заниматься. Они сначала посмеялись, но чем старше я становилась, тем серьезнее были мои намерения. Я постоянно им говорила, что в Сальске не смогу сделать музыкальную карьеру, что хочу поступить в консерваторию в Москве. Постепенно это откладывалось у родителей в голове, так что за полтора-два года до того, как я окончила школу, они были уже морально готовы меня отпустить. В то время нельзя было поступить в консерваторию сразу после музыкальной школы, поэтому сначала я поехала в Таганрог, где был музыкальный колледж. Его окончила моя преподавательница по сольфеджио и неплохо о нем отзывалась. Мы съездили на прослушивание, познакомились с педагогом, она дала мне программу для подготовки, и через год я приехала туда на вступительные экзамены. Родители понимали, что ничего, кроме музыки, меня не интересует. К тому же им нравилось, что я выступаю, пою и у меня это получается.

В колледж я пошла не как все после девятого класса, а после одиннадцатого, но особо об этом не переживала. Это была промежуточная ступень, и меня не волновало, кто и что обо мне говорит. У меня все еще был мой воображаемый друг, который шептал, что мы всех победим и у нас все получится.

Больше всего я люблю петь. Без игры на инструменте нельзя стать музыкантом, но пение – это отдельная история. Выходить на сцену – это что-то особенное, невероятные ощущения, когда можешь голосом передавать чувства и эмоции миру. Реакция слушателей тоже многое для меня значила. Именно поэтому я пошла на отделение академического вокала. Мне нравится современная музыка, но классическое пение – другая культура, которая всегда меня интересовала. Эстетика романсов, арий, переливы голоса.

К переезду в Таганрог я особо не готовилась, некогда было думать о таких мелочах: мысли захватил план покорения мира и моя карьера.

Родители привезли меня в новый город на машине и, пока я сдавала вступительные экзамены, искали для меня квартиру. Колледж, конечно, предоставлял общежитие, но его состояние оставляло желать лучшего: там не было ни воды, ни отопления. К тому же родители боялись, что в общежитии неподобающие условия для молодой девушки: вечеринки, алкоголь, парни, хотя я считаю, что образ жизни зависит только от внутреннего состояния человека, а не от среды, где он живет.

Родители нашли хорошую квартиру и сняли мне в ней комнату. Они познакомились с хозяевами – это была грузинская семья, что подкупило маму. Когда родители удостоверились, что со мной все будет хорошо, что мне есть где жить, они вернулись в Сальск.

Мне было 17 лет, и до того момента я ни разу даже не путешествовала одна, не говоря уже про то, чтобы жить без родителей. Поэтому в день после их отъезда я чувствовала себя ужасно. Я понимала, что началась взрослая жизнь и обратной дороги нет, что сама приняла это решение, но первые две недели все равно было весьма сложно. В Таганроге у меня не было ни друзей, ни родных. Мне очень не хватало поддержки родителей, поэтому мы созванивались каждый день.

Я поселилась в отдельной комнате, но все равно этот опыт был новым: приходилось привыкать к жизни с посторонними людьми и к необходимости подчиняться их правилам. Например, ходить в ванную по расписанию для меня было очень непривычно. Хозяева экономили на коммунальных услугах и включали горячую воду только по вечерам в определенное время. Тогда моей соседкой была девушка Оля, которая училась на психолога, поэтому мне было не так одиноко.

Поступление в колледж

Мое поступление в колледж состояло из нескольких этапов. Сначала, в школьные годы, я ездила на прослушивание в Таганрог: общалась с приемной комиссией, рассказывала о себе.

В это же время в преподавательском составе колледжа появился новый педагог по вокалу. Меня привели к ней на прослушивание, я спела пару произведений, и она согласилась взять меня в свой класс, дала рекомендации, которые в будущем помогли мне проявить себя на вступительном испытании, и я уехала домой репетировать.

Экзамены я сдала на пятерки и стала учиться в классе нового преподавателя. На тот момент в колледже было три педагога по вокалу. Одна из них, заведующая кафедрой, очень любила нерусских студентов, считала, что у них какие-то особенные вокальные способности и голоса. Она хотела, чтобы я училась в ее классе, и все четыре года на меня немного обижалась за то, что я выбрала другого педагога, но я ни разу не пожалела о своем решении. Моя преподавательница стала мне почти второй мамой. У нее была особая культура обучения, особая эстетика. Для нее вокал – не просто пение под музыкальный аккомпанемент, а что-то большее. Она была по-хорошему «сумасшедшая» в своей работе.

Наверное, мы с ней нашли общий язык, потому что я такая же в плане творчества. У меня есть особенность: мозг работает быстрее пальцев. Я могу написать абсолютную неразбериху, пропустить буквы в словах и потом пытаться все это разобрать. Многие думают, что я не в себе, когда получают мои сообщения. Однажды я поделилась с подругой тем, что пишу книгу о своей жизни, она пошутила: «Интересно будет почитать, а то в твоих сообщениях я ничего не понимаю».

Бывает, я делаю что-то очень спонтанно, не в погоне за результатом, но ради ощущений и эмоций, которые получу в процессе. Например, мне внезапно захотелось рисовать картины – я тут же пошла и купила холст. Я и рисовать-то не умею, но желание появилось, значит нужно действовать незамедлительно. Я импульсивная, спонтанная, живу в свое удовольствие, поэтому некоторые более консервативные люди меня называют сумасшедшей.

Недавно я увидела галерею искусств и вдохновилась – захотела, чтобы там висела и моя картина. Рассказала об этом друзьям, они начали крутить пальцем у виска и говорить, что у меня безумные идеи. Я часто встречаю такую реакцию, но потом, когда добиваюсь результатов и дохожу до цели, эти же люди с восхищением спрашивают, как мне это удалось.

Возможно, мое импульсивное творчество помогает мне справиться с чувствами. Я очень ранимая, но окружающим стараюсь это не показывать. Знакомые видят во мне сильную личность, которую ничем не сломить, человека, который идет только вперед, и думают, что мне все нипочем. На самом деле я очень восприимчивая и о многом сильно переживаю.

Учеба

Первые две недели в колледже были для меня адом. Со мной никто не здоровался и не разговаривал. В школе у нас был очень дружный класс, а тут я не могла понять, что происходит, почему со мной никто не общается. Однокурсники ко мне не тянулись, не начинали разговор, как обычно бывает в начале учебы. Ты можешь подойти к компании студентов, и кто-то обязательно поздоровается, спросит, как тебя зовут, на какое отделение поступила. Со мной даже никто не садился за парту в аудитории, хотя было очень мало свободных мест.

До этого никогда в жизни я такого не испытывала: и в школе, и во дворе всегда была душой компании. В колледже я столкнулась с двумя неделями полного одиночества, как будто в другой мир попала. Наконец в один момент со мной заговорил кто-то из старшекурсников, пока мы стояли на крыльце у входа в колледж. С того дня я начала дружить с ребятами, которые были старше меня.

Только через два года я узнала, почему никто ко мне не подходил на первом курсе. Оказалось, у меня был «слишком надменный взгляд». Даже муж потом мне говорил, что я была не из тех девушек, к которым легко можно подойти и познакомиться. Это было странное открытие, потому что я совсем не такая по характеру. Я себя считаю очень дружелюбной. С тех пор я часто замечала разницу между тем, как я ощущаю себя внутри, и тем, как меня воспринимают люди.

После того как я начала дружить со старшекурсниками, мои ровесники тоже поняли, что я общительная. Теперь на протяжении всей жизни я замечаю, что, когда люди узнают меня поближе, образ недотроги и замкнутой девушки сразу рушится.

Вскоре все пошло своим чередом. Сейчас время учебы в колледже вызывает у меня самые теплые воспоминания. Помню, как мы собирались с друзьями, болтали, и нам казалось, что вот-вот случится что-то важное и прекрасное. Теперь я понимаю, что все это как раз и случалось в тот период. Тогда было замечательное время: мы учились, создавали с подругами свою музыкальную группу, сочиняли музыку, писали песни, репетировали. Именно это доставляло мне настоящее удовольствие.

Вечеринки меня не привлекали: танцы, знакомства с парнями, подобное было не для меня. Я считала, что лучше рисовать или музицировать с друзьями – творить. В семье меня воспитывали довольно строго и консервативно, но я все-таки думаю, что главная причина такого отношения к развлечениям – мое внутреннее состояние. Даже в раннем детстве мне было интереснее придумать собственное выступление для родителей, чем пойти гулять.

Подработка во время учебы

Параллельно с учебой я выступала, была репетитором по пению и иногда подрабатывала в event-агентстве (отец моей подруги руководил им): мы организовывали постановочные номера, песни, танцы, репетировали и выступали с ними на мероприятиях в Ростове и Таганроге. В целом мне хватало денег, которые я скопила на учебу, и доходов от репетиторства, поэтому в качестве постоянной работы деятельность в агентстве я не рассматривала и отказывалась от долгосрочных проектов. Однако в какой-то момент мне предложили постоянную роль, я согласилась, и это сотрудничество длилось около двух лет. Оплата была не очень высокая, но иногда я получала хорошие бонусы. Я играла цыганку на мероприятиях: ходила с бубном, «продавала» гостям добрые пожелания, предсказывала им будущее, а они давали мне что-то вроде чаевых. Часто я получала больше денег за такую работу, чем другие артисты.

Однажды во время такого выступления произошел неприятный случай. Меня пригласили в очередной раз сыграть цыганку, я не знала точно, что это за мероприятие, попросили срочно выйти и заменить другого актера. Я взяла вещи, приехала по назначенному адресу, но не уточнила, какие зрители нас ждут. Обычно нам сообщали, перед кем будем выступать, и мы могли подготовиться, но тогда не было времени, чтобы об этом говорить.

Я забежала в здание, меня одели, накрасили, дали бубен. Мы всей труппой вышли на сцену, и тут я поняла, что не смогу ходить и раздавать пожелания. В зале сидели настоящие цыгане, и они крайне серьезно на нас смотрели. Особенно на меня. Было ужасно стыдно. Я повернулась и сказала ребятам, что не буду выступать, на что услышала: «С ума сошла? Мы же не заработаем!» Я ответила, что мне не нужны никакие деньги, я не пойду, просто буду стоять с ними на сцене.

Позже оказалось, что я поступила корректно. Мы выступили, к нам подошел главный организатор, я объяснила, почему не хотела идти раздавать предсказания. Он сказал, что я была права, и поблагодарил меня, признал, что публика оказалась совсем не та, к которой мы привыкли. Им понравилось, наше выступление, песни и костюмы – все на профессиональном уровне. Моя раздача желаний – просто способ дополнительно подзаработать и повеселиться, но для цыган это было бы унижением, учитывая предрассудки, которые есть у общества относительно них.