Мажор-3. Правда опаснее смерти

Игнатьев все же оперся спиной о стену. Стоять ему было еще трудно, но Соколовского поразили упрямство и внутренняя сила, которые выражали его глаза. И Катька вся в него, подумал Игорь. То, что сейчас скажет Игнатьев, было предположить не сложно.

– Я собираюсь вернуть все, что у нас отняли. Мне нужен напарник, – еще слабым, но резким голосом сказал мужчина.

– Мы вряд ли сработаемся, – покачал головой Соколовский.

– Ты – худший вариант, это верно. Но цель у нас общая.

– Вы не понимаете, – твердо заявил Игорь. – Я хочу его посадить. По закону. Как мент преступника. Самого обычного преступника, и независимо от его положения в обществе.

Игнатьев с трудом выпрямился, встал прямо и, сильно хромая, подошел к Игорю. В его глазах промелькнула злая ирония.

– Его многие пытались посадить. Люди самого высокого уровня, но ни у кого из них не вышло. У тебя тоже не получится.

– Можем попробовать вместе, – предложил Соколовский.

– Мне это неинтересно, – качнул отрицательно головой Игнатьев.

– Тогда не договоримся, Аркадий Викторович, – вздохнул Соколовский. – Но я рад, что вы в форме.

Повернувшись, Игорь пошел к выходу. Игнатьев молчал, и охранники явно не знали, что делать.

– Парни, у меня доставка в одну сторону оплачена, или туда и обратно? – поинтересовался Соколовский. Не дождавшись ответа от охранников и тем более от Игнатьева, он кивнул. – Понял, слишком сложный вопрос.

Подъезжая на такси к тому перекрестку, возле которого люди Игнатьева затолкали его в машину, Соколовский уже издалека понял, что своего мотоцикла он там не найдет. Расплатившись с водителем, он вышел из машины и потоптался, озираясь вокруг. Мотоцикла не было. Да, за это время, что он отсутствовал, мотоцикл можно было спокойно даже на руках откатить квартала на два отсюда.

– Вашу мать, – пробормотал Соколовский и, вернувшись на тротуар, пошел не спеша в сторону своего дома.

Подумать было о чем. Игнатьев поправляется, и кое-кому это не доставит радости, кое у кого будут большие проблемы, потому что он боец. И пока Игнатьев жив, он будет драться за свое насмерть. Для него нет границ и условностей. Хорошо все, что плохо твоему врагу. И то, что он считает своим, он заберет, чего бы это ему ни стоило. И это Игнатьев уже доказал.

Возле подъезда своего дома Соколовский замедлил шаг. Прямо перед дверью красовался его мотоцикл с подарочной ленточкой на руле. С лавки у подъезда поднялась Катя.

– Ого. Не ожидал тебя тут увидеть, – пытаясь как-то связать одновременное появление дочери Игнатьева и своего мотоцикла.

– Жаль, что ты меня не ожидал, – ежась от прохлады, грустно ответила девушка.

– Спасибо за мотоцикл, – пощупав рукой ленточку, сказал Игорь. – Тяжело было?

– В смысле?

– А разве… Ладно, проехали, – Игорь откатил мотоцикл от двери и распахнул ее. – Хотела посмотреть, как я живу? Добро пожаловать в мой замок. Сегодня я на седьмом этаже северной башни.

Первое, что бросилось Кате в глаза, это стена, увешанная газетными вырезками, листами каких-то протоколов, справок, заключения о закрытии уголовных дел. Биржевые графики чередовались статьями о Фишере и покушении на Игнатьева. И центре этого «панно» вырезка из делового журнала, посвященная приходу нового игрока на бизнес-арену. Соколовский наблюдал за лицом девушки. Как грустное выражение сменялось интересом, а потом ее черты исказила ненависть.

– Ты нашел что-нибудь на Фишера? – спросила она, не поворачивая головы.

– Нет, но найду, – пообещал Игорь. Потом помолчал и добавил: – И со мной по-прежнему опасно.

– Мне кажется, что со мной тоже, – ответила Катя и подошла к Соколовскому вплотную. – Я поняла тебя давно. Жаль, только вчера простила.

Взяв решительно лицо Игоря в свои ладони, она прижалась своими мягкими теплыми губами к его губам.

В ангаре было пусто и тихо. Только что уехали представители фирмы, сменившей вывеску «ООО АВТОВОЗ» над воротами. Какие-то сволочи ночью забросали предыдущую вывеску пакетами с краской. Хотя почему какие-то? Александр Иванович Антонов прекрасно знал, кто стоит за этим.

– Мы все еще можем договориться, – явно сдерживаясь, твердил он в телефонную трубку, медленно идя между маршрутками, загнанными в ангар на ремонт или профилактику. – Да какая разница, что официально решили… Главное, чтобы решили мы с тобой!

Басовитый голос Антонова отдавался эхом под крышей ангара. Наклонив упрямо голову, хозяин «АВТОВОЗА» пытался держать ситуацию крепко в руках. Вражда на рынке еще никому пользы не приносила.

– Ну, если где перегнули мои пацаны, ну скажи ты по-человечески – я с ними разберусь…

Погруженный в проблему, Антонов не видел, как в ангар скользнула фигура человека. Невысокий, коренастый мужчина с «балаклавой», опущенной на лицо, мягко шел вдоль стены, прячась за маршрутками. Неслышно наклонившись, он поднял с пола лом.

– Давай встречаться и говорить, назначь время и место, – продолжал настаивать Антонов, остановившись перед микроавтобусом, поднятым на домкратах.

Договорить предприниматель не успел. С металлическим лязгом лом вошел под ручку домкрата. Антонов успел обернуться на звук и увидеть, как машина соскочила с домкратов и покатилась на него. Отскочить мужчине была уже некуда, потому что за его спиной была стена.

Заехав на свое парковочное место возле отделения полиции, Соколовский обратил внимание на стоявшую рядом серебристо-серую «Тойоту». Машину припарковали идеально между белыми линиями, хоть с сантиметром проверяй. Обычно сотрудники второпях бросают машины как попало. Да и сама иномарка, несмотря на свой возраст, а модель была пяти- или семилетней давности, тоже выглядела идеально. Почти как новенькая. Видимо, очень аккуратный хозяин, подумал Соколовский, слезая с мотоцикла. Патологически.

Сняв шлем, Соколовский увидел подходившего к нему Аверьянова с трагическим лицом.

– Игорь, выручай, – чуть ли не со стоном попросил Жека. – Нужна помощь!

– Странно слышать это от человека, тесть которого входит в десятку Форбс, – засмеялся Соколовский.

– Он то входит, то выходит, и дело вообще не в этом! – отмахнулся Жека. – Тут дело в другом. Нина! Приезжает двоюродный брат Нины…

– А, помню-помню, – Соколовский посмотрел на Жеку с большим сожалением. – Говнюк-Олежка приезжает!

Аверьянов испуганно посмотрел на Игоря и обреченно добавил:

– Нинель хочет, чтобы мы подружились.

– Ну, это просто, уверяю тебя, – Соколовский похлопал коллегу по плечу. – Ты, главное, не спорь с ним.

– В смысле? – не понял Жека. – О чем не спорить?

– А, ни о чем. По всем вопросам существует только два мнения – его и неверное. А это чья? – Соколовский кивнул на иномарку, припаркованную рядом.

– Не знаю. Когда я приехал, она уже стояла здесь.

Рабочий день в отделении полиции начинался шумно. Кого-то уже с самого утра склоняло начальство, кто-то нес папки с документами, завернув руки за спину, провели в дежурную часть задержанного. Соколовский с Аверьяновым подошли к двери своего кабинета, обсуждая родственников Нинель, которых Соколовский давно и очень хорошо знал. Но распахнув дверь и войдя в кабинет, оба замерли на месте и замолчали. За столом Дани сидел мужчина лет сорока в идеальном костюме и по-хозяйски раскладывал свои вещи, которые доставал из портфеля. Папку, карандаши, еще какую-то канцелярскую мелочь он раскладывал на столе в идеальном порядке. Все, что ему было не нужно или мешало, он бросал в картонную коробку, стоявшую на полу.

– Слушайте, – первым спросил Жека, – а вы кто?

– Капитан полиции Валерий Симоненко, – старательно выговаривая каждое слово, ответил мужчина.

– Этот стол занят, – вежливо вмешался Соколовский.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Родионова. Уставившись на незнакомца, она вдруг переменилась в лице и, не отреагировав на произнесенное Симоненко «доброе утро», тут же вышла, грохнув дверью.