Мстислав Удалой. За правое дело

5. Схватки за Киев

Дела в Киевщине шли своим чередом. Вскоре отправился к предкам великий князь Глеб Киевский. Тогда на золотой стол призвали Владимира Мачешича (1171) как старшего в роде. Тот правил всего три месяца и умер от болезни. В то же время Андрей Боголюбский попытался «подмять» Смоленск, превратив его в зависимую территорию.

Тогда в Киеве вокняжился Роман Ростиславич Смоленский (1171–1173, 1174–1176). Его братья – Давыд и Мстислав Храбрый – были ему опорой на юге, а сын Ярополк присматривал за Смоленском.

Однако на севере новгородцы свергли «буй Рюрика» (тот вернулся в Овруч) и приняли малолетнего сына Андрея Боголюбского – Юрия (1172–1174).

Боголюбский пошел на дальнейшее обострение отношений с Ростиславичами: объявил, что брат его Глеб Юрьевич умер в Киеве не своей смертью, но был отравлен «и что тайным убийцею его был вельможа Григорий Хотович, коего они [смоленские князья], вместе с другими участниками сего злодеяния, должны прислать к нему во Владимир для казни» (Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. III. Гл. I). Роман Ростиславич в выдаче боярина отказал. Тогда Андрей Боголюбский потребовал, чтобы все Ростиславичи покинули Киевскую волость и вернулись в Смоленск.

Роман Ростиславич был напуган, снялся с места и вернулся в Смоленск, чтобы не затевать усобицу. Но Мстислав Храбрый и его братья остались на юге. Андрей Боголюбский приказал им убираться. В ответ представители смоленского клана возвели в князья одного из своих – «буй Рюрика» (1173), что было против всяких правил.

Боголюбский оказался взбешен таким поворотом событий. Он отправил на юг посла с приказом: Рюрик пускай возвращается в Смоленск, а Давыд и Мстислав Храбрый как главные зачинщики крамолы да покинут Русь.

Мстислав Храбрый приказал остричь бороду послу Боголюбского, чем нанес новое оскорбление. Андрей собрал 50 000 воинов из Владимиро-Суздальской земли, Рязани, Мурома, Чернигова, Новгорода и послал их на Киев под формальным началом своего сына Юрия. Реально воинством командовал Святослав Всеволодович Черниговский (в «Слове о полку Игореве он пьет «синее вино», поминая погибшую рать; прозвищем «синее вино» мы зовем Святослава в своих книгах).

Роман Смоленский струсил настолько, что присоединился к войскам Боголюбского вместе со смолянами и полочанами, то есть выступил против родных братьев. Сторону Боголюбского приняли также туровские правители и князь Гродненский, властвовавший над восточной частью земли ятвягов.

Северное войско было столь внушительно, что оборонять Киев Ростиславичи даже не стали. «Буй Рюрик» заперся в Белгороде, а Мстислав Храбрый – в Вышгороде. Давыд умчался в Галич просить подмоги у Ярослава Осмомысла. Эта война – звездный час Храброго.

8 сентября громадная армия, которой предводительствовали более двадцати князей, осадила Вышгород, но Мстислав Храбрый со своею дружиной сопротивлялся ей как мог. Воин он был искусный, а в стане осаждающих царило несогласие.

Девять недель продолжалась осада, союзники вели ее бестолково, каждый князь думал о собственной пользе, а Святослав («синее вино») не смог объединить участников предприятия и превратить в сплоченное воинство. О Давыде не было никаких слухов. Наконец однажды вдали показались полки. Но это был не Давыд, а волыняне Ярослава Луцкого, поддержавшие вроде бы Андрея Боголюбского. Их помощь оказалась странной. Разобравшись в ситуации, воляныне заметили, что главную выгоду из войны могут извлечь черниговцы: Святослав Всеволодович сам метил в киевские князья. Итог удивил всех. Волыняне Ярослава Луцкого вступили в переговоры с Мстиславом Храбрым, договорились о совместных действиях и в полном вооружении прошествовали в Вышгород, чтобы защищать город. Это породило такую панику среди осаждавших, что их войска стали разбегаться кто куда. Впрочем, С.М. Соловьев полагает, что Ярослав Луцкий изначально «пришел искать себе старшинства», то есть хотел договориться с одной из сторон. Этой стороной сделались смоленские Ростиславичи, сидевшие в Киевщине. Суздальцы и их подручники разошлись кто куда.

По договоренности с Ростиславичами великокняжеский стол занял главный князь Волынской конфедерации – Ярослав Луцкий, сын Изяслава Киевского/Волынского и внук Мстислава Великого (1174). «Буй Рюрик» остался в Овруче, Мстислав Храбрый в Белгороде, а в Вышгород вернулся Давыд.

Святослав Черниговский потребовал себе долю в Киевской земле, но не получил ничего. Тогда он тайком напал на Киев и захватил в заложники семью Ярослава, после чего вернулся в Чернигов. Сам Ярослав успел бежать, а когда воротился, обложил население Киева тяжкими поборами на выкуп своей семьи.

Эти действия возмутили киевлян и Ростиславичей. Последние предложили Боголюбскому помириться и разработали новую комбинацию: Ярослава брались выгнать, после чего Киев вновь доставался их старшему брату Роману Смоленскому. Северная часть Киевщины оставалась при этом за Ростиславичами, южная, степная, – за сыновьями Юрия Долгорукого. Андрей Боголюбский поспешил согласиться, но плодов сделки не увидел, ибо вскоре погиб в результате заговора своих подданных. Во Владимиро-Суздальском княжестве начались восстания и гражданские войны. Смута продолжалась два года, и на это время Владимиро-Суздальщина выпала из борьбы за Киев.

На золотом столе опять вокняжился Роман Смоленский (1174–1176).

А в Смоленске, где вновь наместничал Ярополк Романович, произошло важное событие, на которое обратил внимание Л.В. Алексеев: «Интересно… свидетельство летописи: в том же 1174 г. «смольняне выгнашъ от себе Романовича Ярополка, а Ростиславича Мстислава вьведоша Смоленьску княжить» (Смоленская земля в IX–XIII вв. Политическая история. Смоленская земля во второй половине XII – начале XIII в.).

То есть Смоленщиной вместо неугодного общине Ярополка стал править Мстислав Храбрый, ради такого дела оставивший южные волости. Он опять же не был полновластным князем, как иногда ошибочно пишут, но присматривал за Смоленском в отсутствие Романа Ростиславича и готов был передать ему власть по первому требованию.

6. Рождение героя

Видимо, тогда у Мстислава Храброго и родился сын. Это произошло около 1175 года. Ребенок был крепкий, красивый. Его назвали Мстиславом в честь отца. Это герой нашей книги – будущий князь Мстислав Мстиславич Удатный.

Внимательные исследователи древнерусской истории заметили, что сочетание имени и отчества звучит необычно. Русские князья давали, как правило, своим детям имена в честь дедов, дядей, других родичей, но не себя самих. Возникла даже гипотеза, что этими родичами должны быть уже умершие люди. Но ничего подобного. У Ростислава Смоленского появляется сын Роман – будущий осторожный и трусоватый князь Киевский, о котором мы говорили. И вот Мстислав Волынский тоже называет своего сына Романом в знак почтительности к смолянам. Называет в честь живого родича, а не мертвого. Оба Романа – смоленский и волынский – действуют в одну эпоху, только Роман Волынский младше, и он переживет своего смоленского тезку.

Но, может быть, существовал строгий запрет давать имя не вообще любого родственника, а только живого деда или отца? И, следовательно, Мстислав Мстиславич – «посмертный» ребенок, родившийся после кончины отца в 1180 году? Такая гипотеза есть (См.: Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Выбор имени у русских князей в X–XVI вв.), но подтверждения она не находит. Например, одного из братьев Александра Невского звали Ярослав Ярославич. Родился он в 1230 году, а отец умер в 1246-м. Московский Иван II Красный (1353–1359) родился в 1326 году, задолго до кончины отца. Его отец – Иван Калита (1325–1340).

Василий II Темный (1425–1462) родился в 1415 году, за десять лет до смерти родителя – Василия I (1389–1425). Примерно то же самое можно сказать о его современниках – Федоре Федоровиче Ржевском и Федоре Федоровиче Микулинском. Более поздние времена не берем; примеров там не счесть, и по домыслам ученых, мифический «запрет» якобы был снят в XVI веке. Но существовал ли он? Сомнительно. Да, князья Древней Руси в основном предпочитали давать имена в честь родни, но это не означало какого-то жесткого табу на повторение имен. Мстислава Удатного как раз и могли назвать в честь кого-то из умерших родичей – Мстислава Волынского или даже Мстислава Великого, например. И никаких нареканий это не вызвало, хотя сын и отец носили одно и то же имя.

Нужно отвергнуть «посмертное» рождение Удатного вот еще почему. Одновременно с ним действуют его братья Давыд и Владимир. Первый назван, кстати, в честь дяди, второй, может быть, в честь Владимира Мономаха. Оба брата неизменно подчиняются Мстиславу Мстиславичу, он выступает как старший. Следовательно, Давыд и Владимир родились уже после Мстислава Мстиславича, и отец его был, следовательно, жив во время появления первенца. Мы удивляемся, правда, почему исследователи русских родословных не выдвинули гипотезу о том, что братья были тройняшками и появлялись на свет с интервалом в пятнадцать минут, причем Мстислав Мстиславич родился первый. Тогда можно согласовать всё: и наличие братьев, и рождение после смерти родителя… Но до такого курьеза не доходят даже самые смелые ученые, хотя полет фантазии многих из них достигает зачастую высот небывалых.

Правда, не всё так просто. В летописи о Мстиславе ничего не говорится вплоть до 1193 года, а его о его брате Владимире упоминания есть. Но, может быть, Удатный провел детство в Смоленске у дяди Давыда, а его брат – в Киевщине у другого дяди, «буй Рюрика»? Смоленск был местом спокойным, а Киев бурлил. К тому же смоленское летописание до нас не дошло, а киевское дошло – вот и всё.

Итак, наша версия: Мстислав Удатный появился на свет примерно в 1175 году, при жизни отца, и был старшим сыном.

Теперь зададимся другим вопросом: кто была мать нашего героя и как ее звали? Тут нас ждут очередные домыслы и гипотезы. В летописях имени нет. Русское общество патриархально, женщина в нем играет подчиненную роль. Чтобы попасть на страницы хроник, ей нужно стать по меньшей мере Ольгой Святой или совершить какой-нибудь громкий поступок. Но русская женщина сидела в тереме, занималась хозяйством и воспитывала детей.

Однако зацепка всё же есть. У Мстислава Храброго, как видим, трое сыновей: Мстислав Удатный, Владимир и Давыд. Так вот, матерью одного из них, Владимира, летописи называют некую Глебовну. Видимо, перед нами дочь Глеба I Рязанского (1161–1177). Но дочь у него была только одна – Феодосия. Вот и имя матери Мстислава Мстиславича.

Больше о ней ничего не знаем. Видимо, женщина умерла рано. Неизвестно даже, была ли она матерью третьего из братьев, Давыда. Да и насчет Мстислава Удатного у некоторых возникают сомнения. Имеются гипотезы, что с материнской стороны он был внуком Ярослава Осмомысла. Это на первый взгляд логично. Впоследствии, после пресечения первой династии князей Галицких, Мстислав захватит эту землю и утвердится в ней.

Но позвольте… У Ярослава Осмомысла только одна дочь – Ефросинья. Перед нами знаменитая Ярославна, упоминаемая в «Слове о полку Игореве». Она была замужем, соответственно, за князем Игорем – героем великой поэмы. Ее дети, Игоревичи, займут Галич на время. Об этом мы еще поговорим. Известно, что один из ее сыновей появился на свет в 1177 году, то есть являлся ровесником Мстислава Удатного. Нет, не сходится. Не был Удатный сыном галичанки.

Жаль только, что нам приходится отвлекать читателя из-за разбора неправильных версий, несуразность которых ускользнула от невнимательных историков. Некоторые из них нельзя обойти молчанием. Требуется опровергнуть, чтобы не множить ошибки и идти дальше.

Итак, наиболее вероятно, что по матери Мстислав Удатный – из рязанских. О чем это говорит? О том, что князья смоленского клана плели интриги против князей Суздальских и пытались отколоть от них Рязань. Вот это похоже на правду. Уже в 1174 году, после смерти Андрея Боголюбского, в Суздальщине возникла анархия и война городов-государств. В нее вмешался Глеб Рязанский и сжег Москву, однако был разбит, взят в плен и умер в тюрьме. Великим князем Владимирским стал Всеволод Большое Гнездо (1176–1213). Это его ратники могли, по мысли автора «Слова о полку Игореве», Волгу-реку «шеломами вычерпати». Смоляне и рязанцы проиграли, но попытки сокрушить суздальцев всё же были.

Мстислав Мстиславич никогда не увидит своего рязанского предка. Зато будет знать, что во Владимире-на-Клязьме княжит грозный и опасный противник, который заморил в тюрьме его дедушку.

Мстислав Мстиславич рос как все: первый постриг – в год, на коня – в три. До этого времени – терем, игрушки, свистульки, пеленки, колыбельные матери, капризы и чудо первых слов: первые «папа» и «мама», «спасибки», «ласки», «хлебу», первое «ко мне»… Первое хныканье, окрики родителей, обиды и прочие маленькие испытания. Игры с детьми, заливистый смех от яркого солнца и незнакомых сочетаний звуков, которые взрослые почему-то считают неприличными…

А после трех лет – другая жизнь. Женскому воспитанию конец, и княжича отдают на руки «дядьке» – наставнику-мужчине. Строгий дядька научит на коне скакать, бить из лука в цель без промаха, орудовать копьем и мечом. Но не только. Из русских мальчиков не пытались вырастить машину-убийцу, какого-нибудь рыцаря с большой дороги. Нет. Учили читать, писать, считать. Огромное количество берестяных грамот, надписи на ремесленных изделиях свидетельствуют, что даже простолюдины на Руси были грамотны. Чего уж говорить о князьях?

В книге о Мономахе мы отмахнулись от этого, сказав: всё так, но русским чваниться нечем. Ну, были мы когда-то образованнее, чем другие народы. И что? Ведь налицо в то же время преступления князей, усобицы, взаимный грабеж, насилие…

Прошло время и подумалось, что мы не правы. Национальная скромность автора была ошибочной. Борьба за существование основана на конкуренции. Не нужно думать, что ваши заслуги оценятся сами собой. Помог пример из жизни. Автор многое понял в свободное от написания книг время, когда мелкий конкурент – провинциальный сибирский пиарщик, хипстер с татарской фамилией и нелепой прической а-ля целовальник из древнерусского кабака – сумел представить себя как великого человека перед неискушенным руководством крупной корпорации. А затем фальсифицировал свою деятельность и с помощью подлогов повысил собственный статус. В итоге жулика выгнали с работы, но ущерб репутации компании он нанес немалый.

В противостоянии цивилизаций всё гораздо сложнее, но суть – та же. Сунниты, протестанты, католики надувают щеки, силясь доказать, насколько они продвинуты и какими великими были их предки. Американцы, китайцы, британцы пухнут от сознания собственного величия, что запечатлено в их учебниках и монографиях маститых ученых. С какой же стати нам, русским, скромничать и уходить в тень? Не нужно ничего придумывать, но то, что у нас было, отдайте нам. И вовсе не стыдно гордиться нашими предками, которые превосходили конкурентов из других стран по уровню образования или по каким-то другим параметрам. Нельзя только фальсифицировать факты или впадать в ложный патриотизм, как бывало не раз. Это не позволит увидеть корни наших бед и решить проблемы, которых накопилось немало. Допустим, производительность труда на Руси была ниже, чем в Западной Европе (имеем в виду прежде всего сельское хозяйство – основу тогдашней экономики). Ниже она и сейчас. Это существенный минус в конкурентной борьбе, и этот факт вовсе не стоит замалчивать.

Тема интересная, однако… длинным методологическим рассуждениям о плюсах и минусах разных цивилизаций здесь не место. Финансировать историософские изыскания современная Россия с ее расшатанной экономикой, увы, не может. На исследования а-ля Тойнби нет средств. Ну что ж, будем действовать в тех рамках, которые нам задали. Нас ведет биография Мстислава Удатного.

7. Первые годы

Роман Смоленский правил в Киеве недолго и вскоре уступил город Святославу («синее вино») (1176–1181, 1181–1194) и вернулся на родину. Как раз в это время в Суздале завершилась усобица, великим князем этой земли сделался Всеволод Большое Гнездо. Мысль смолян понятна: подружиться с черниговцами ценой уступки Киева. В то же время смоляне начали интриги в Новгороде, значительная часть населения которого была недовольна господством суздальцев.

При этом «буй Рюрик» и Давыд остались в Киевщине в своих уделах, так что смоленский клан выиграл. Мстислав же Храбрый переехал в Торопец, захватив и свою семью, которая скоро пополнилась еще одним сыном по имени Владимир. Здесь Храбрый провел пару лет с небольшим.

Уладив дела на юге, Роман Смоленский обратился на север, договорился с новгородцами, и те призвали его на княжение (1178–1179). С суздальцами они порвали. Казалось, у смоленской семьи дела пошли на лад.

Вскоре князь Роман договорился, чтобы новгородцы приняли правителем его брата Мстислава Храброго (1179–1180), а сам вернулся в Смоленск. Стороны заключили ряд (договор). Мстислав Храбрый получал доходы с Торопца, мог приводить оттуда дружину, но сам Торопец оставался в составе Смоленской земли. Ситуация приобретает знакомые очертания, схема становится классической. Вспомним, что аналогичным образом будут выстраивать отношения Александр Невский и новгородцы. Александр правит Переяславль-Залесским княжеством (включавшим в то время еще и Тверь), получает с него доходы, приводит дружину в Великий Новгород. Но в случае разрыва ряда возвращается в Переяславль-Залесский и правит там.

Мстислав Храбрый полюбился новгородцам сразу (его торжественно встречали с иконами), принимал удачные решения и выказал отличные деловые качества, прежде всего как полководец. Собственно, как раз полководцы и требовались Новгороду. Да еще князья-дипломаты, которые возвышались бы над городскими партиями и могли сделаться гарантами стабильности.

Наверное, в Новгороде родился самый младший сын Храброго. Ребенка назвали Давыдом в честь дяди.

Вместе с Мстиславом прибыл на берега Волхова родной брат – Ярополк Ростиславич, тот самый, коего выгнала смоленская община за несколько лет до этих событий. Ярополк сел в Торжке в качестве воеводы, чтобы защищать новгородцев от Суздаля, но потерпел неудачу.

Всеволод Большое Гнездо бросился на Торжок, выгнал Ярополка, взял и разорил город; защитники едва унесли ноги, спасшись в Волок-Ламском. Всеволод пожаловал и туда. Жители укрылись в лесах, а Волок был разорен. Но на большее сил у суздальцев не хватило, и Всеволод Большое Гнездо воротился домой.

Сам Мстислав Храбрый обратился в другую сторону – на Двину и в Эстонию. «Чудаки» (так русские называли финнов-эстов) из приграничных областей стали нападать на Псковщину. В 1176 году, во время новгородских и суздальских неурядиц, они даже Псков осаждали.

Мстислав Храбрый собрал громадное войско в 20 000 ратников (возможно, цифра преувеличена) и отправился наказывать неприятеля. Князь разбил эстов в трех сражениях, покорил, вышел к морю и двинулся на балтийские племена куршей и земгалов. К тем присоединились финны-ливы, произошла битва на реке Трейдер, где Мстислав благодаря ловкому маневру вновь разгромил врага. В своем карательном походе он дошел до Западной Двины, но тем самым вызвал гнев полочан, считавших прилегающие к Двине земли своими. Полоцк зависел от Смоленска, так что возникла неприятная коллизия.