Иллюстрированная история карикатуры с древнейших времен до наших дней

Легенда эта зародилась еще в Средние века, когда на земное существование смотрели, как на переходное состояние, а смерть считали избавительницей, которая в любое время могла заставить человека покончить расчёты с юдолью плача и отправить его в лучший мир. Пляску смерти иногда в сатирическом, иногда в серьезном стилях изображали на стенах церквей, на отдельных картинах и даже на коврах, служивших вместо обоев в богатых домах. Пытались даже воспроизводить эту легенду под видом маскарада, и история рассказывает нам, что в октябре 1424 года «Пляска смерти» была публично исполнена парижанами на одном из кладбищ в присутствии герцога Бедфортского и герцога Бургундского, вернувшихся в Париж после Вернейльской битвы.

В эпоху Возрождения фигура смерти на сатирических рисунках появлялась не реже фигуры дурака. С жестами, не допускающими никаких возражений, смерть, в виде скелета с косой за плечами, убеждала каждого, что она единственный победитель и владыка мира. Постукивая костяшками, она напевала свою монотонную песнь у каждой двери, безразлично, кто бы за этой дверью ни жил: бедный и богатый, великий и малый, император и папа, монах и счастливая невеста, все ей подвластны, всех увлекала она в свой подземный мир, танцуя и напевая всё одну и ту же мелодию.

Художники в массе разнообразных рисунков воспроизводили эту пляску, и такие великие мастера, как Ганс Гольбейн младший, Николай Мануаль и другие-не раз разрабатывали этот сюжет.

Рис. 30. Жофруа Тори. Смерть.

Наши три иллюстрации (28, 29 и 30) показывают, в каком духе исполнялись эти сатирические рисунки. Положение действующих лиц, принадлежащих к разным классам общества, аксессуары, которыми они окружены, их более или менее сильное сопротивление мало соблазнительному танцору, – всё это носит характер не только сатирический, но даже игриво-шутливый. Сама смерть имеет добродушно-весёлый вид и, по-видимому, находит в танцах большое наслаждение.

В карикатурах на смерть выразилась реакция на ту вакхическую оргию, которая охватила в XV и XVI веках большую часть населения западных государств.

Глава IV. Реформация

Реформационное движение вспыхнуло не сразу. Ещё задолго до появления Лютера в народе зародилось недовольство духовенством и, главным образом, высшими духовными особами, которые своей распущенной жизнью вызывали не раз злобные сатиры и насмешки у всех классов общества. В Германии до сих пор еще живут пословицы, бывшие в прежнее время ходячими остротами на духовенство. Одна из этих пословиц: «Одежда не делает монаха», была даже не раз иллюстрируема разными художниками (см. рис. 31). В других западных государствах шутки и остроты на пап были не менее многочисленны, но в общем всё это были лишь отдельные нападки, не имевшие крупного значения и не беспокоившие ни пап, ни папских приверженцев.

Серьезный поход против распущенности нравов римского духовенства первой объявила Италия. Насмешки и остроты одного из римских граждан, Пасквино, направленные исключительно на пап, быстро приобрели такую популярность, что впоследствии всякая нападка на личность стала называться именем Пасквино или Пасквилем.

Рис. 31. Одежда не делает монаха.

Первые пасквили на духовенство были короткими по размеру, но едкими и злыми по мысли эпиграммами, больно коловшими пап и чрезвычайно нравившимися народу. Каждое утро появлялась какая-нибудь злая эпиграмма на кого-нибудь из духовных и вскоре итальянцы привыкли к этим шуткам, как привык человек XX столетия к утренним телеграммам. Просыпаясь утром, римский житель спрашивал себя: «Что-то новенького сказал Пасквино?», и Пасквино никогда не заставлял ждать себя с ответом. «Знаете ли вы, что имеет в себе львиного папа Лев X?», спрашивал он однажды после безумно роскошного пира, который задал накануне папа и сейчас же сам отвечал: «Желудок и прожорливость!». Когда этот папа, умер, Пасквино написал следующую эпитафию: «В сем гробу гниют жирные телеса Льва X! Он оставил тощими своих овец, зато теперь сам утучняет землю». Узнав, в каком изобилии распродает папа Юлий II отпущение грехов, Пасквино воскликнул: «Юлий – купец, обманывающий весь свет; он продаёт то, чего сам никогда не получит – небесное блаженство».

После смерти Пасквино на сцену явились его многочисленные подражатели. В честь Пасквино на берегу Тибра была воздвигнута статуя и эту статую каждый день чуть не сплошь покрывали маленькими записочками с остротами на пап. Чтобы как-нибудь прекратить этот поток злых насмешек, Адриан VI приказал бросить статую в Тибр. «Как, – воскликнул он, – в городе, где любому человеку можно зажать рот, я не в состоянии заставить молчать кусок мрамора!». Но, тем не менее, Пасквино не замолчал, и, несмотря на колесование, на пытки, на смертную казнь, итальянцы не переставали зло и ядовито вышучивать пап.

Но и папы со своей стороны нисколько не старались жить нравственнее. Большинство развитых людей того времени возмущалось грязью и развратом, в котором буквально захлёбывалось римское духовенство. Церемониймейстер папы Александра VI пишет следующее в своем дневнике: «Каждый день папа приглашает к себе девушек и устраивает танцы или балы. Цезарь и Лукреция (двое из двенадцати детей Александра VI) присутствовали на одном из таких балов, 26-го октября 1501 года, хотя Лукреция 15-го сентября вышла замуж за герцога д’Эсте».