Первый кубанский («Ледяной») поход

– Дон восстал. Задонские станицы ополчились поголовно, свергли советскую власть, восстановили командование и дисциплину и ведут отчаянную борьбу с большевиками. Бьют челом Добровольческой армии, просят забыть старое и поскорее прийти на помощь.

И. Какурин[79 - Какурин Иван Иванович р. в 1896 г. Из казаков ст. Казанской Области Войска Донского. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1917). Хорунжий. В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода. Затем в Донской армии; с 1918 г. сотник л. – гв. Казачьего полка. Ранен 22 февраля и в июле 1919 г.; 1920 г. подъесаул, старший офицер пулеметной команды л. – гв. Казачьего полка. Есаул (3 сентября 1920 г.). В эмиграции служил в Русском Корпусе. С начала 1950-х гг. в США. Умер 19 ноября 1975 г. в Нью-Йорке или в Бэльморе (США).]

Первый кубанский генерала Корнилова поход[80 - Приводится по книге: Иван Какурин. Первый Кубанский Генерала Корнилова поход. 9 февраля 1918 г. – 9 февраля 1968 г. Издание Музея л. – гв. Казачьего Его Величества полка. Париж, 1967. Исключены эпизоды, заимствованные автором из других источников, публикуемых в настоящем издании.]

Дон переживал новую драму в своей истории. В Новочеркасске остались Донской атаман генерал Назаров, правительство и войсковой Круг. Большевики, оккупировав территорию донских казаков и заняв 12 февраля Новочеркасск, умертвили независимость Дона и задушили его свободу. Этот всегда спокойный и патриархальный город захлестнула кровавая волна произвола и красного террора. Атаман генерал Назаров и до 600 донских офицеров были расстреляны, члены Круга посажены в тюрьмы, на Новочеркасск была наложена контрибуция в 5 миллионов рублей. Часть золотого запаса Государственного казначейства осталась в городе и досталась красным. В Ростове также шел красный террор и массовые расстрелы офицеров…

Пустынны и мрачны были ростовские неосвещенные улицы. Вдали, на Темернике и в районе вокзала, слышны были выстрелы. Колонна двигалась на Нахичевань и дальше, на станицу Аксайскую. В арьергарде шел Первый офицерский батальон. По выходе из Нахичевани дорога стала тяжелой: местами снежные заносы преграждали путь. Этот первый переход в 25 верст для большинства юношей был чрезмерно тяжел; многие из них вышли в поход прямо из караулов, после бессонной 24-часовой службы; другие, утомленные физически, не имели возможности подкрепить свои силы перед выступлением, короче говоря, были очень голодны. Дул холодный ветер, снег скользил под ногами, тяжелая сумка и винтовка оттягивали плечи, патронташи давили грудь и не давали свободно вздохнуть, а идти нужно было быстро, не отставая от своих. После 4-часового марша люди устали, продрогли и проголодались.

10 февраля рано утром началась переправа частей через Дон, на котором лед уже местами начал таять и трещал. Генерал Корнилов со своим конвоем, верхом, переехал Дон и, остановившись на другом берегу, пропускал проходившие части, здороваясь с ними. Проходит пехота: офицерские батальоны, Корниловский полк, Юнкерский и Студенческий батальоны, донские партизанские отряды полковника Краснянского, есаула Лазарева, чернецовцы капитана Курочкина. Самых юных солдат армии генерал благодарит за их первый такой для них тяжелый ночной переход. Орудия снимаются с передков и перекатываются руками, лошади переводятся отдельно, снаряды перевозятся на подводах. С высокого берега от Аксайской в это ясное, слегка морозное утро далеко видна бескрайная белая степь, по которой ползет бесконечная черная лента людей и повозок. Дон остался позади. На душе стало спокойнее. После полудня вся армия сосредоточилась в станице Ольгинской, расположившись на широких квартирах. Красные не преследовали армию, лишь два их аэроплана пролетели над колонной на большой высоте и сбросили несколько бомб, разорвавшихся в стороне от дороги. Сторожевое охранение было выставлено во все стороны, а в станицу Хомутовскую выслан сильный конный разъезд.

11 февраля красные со стороны Нахичевани дали несколько орудийных выстрелов, да их небольшая конная часть атаковала партизанский отряд сотника Грекова, но была им отбита с потерей для отряда одного убитого и трех раненых. В станице Ольгинской армия оставалась четыре дня.

Всего в армии было бойцов до 4000, из коих 1200–1300 донцов, влившихся после оставления Новочеркасска мощной группой в Добровольческую армию, пополнив последнюю в станице Ольгинский и в станице Кагальницкой на треть боевого ее состава. А с двумястами ранеными и небоевым элементом – около 4500 человек, 8 орудий, 700 снарядов и десятка два пулеметов.

В отношении Партизанского полка нужно сказать еще следующее: 3 февраля 1918 года в Ростов, в штаб Добровольческой армии, выехали из Новочеркасска три офицера лейб-казака: есаул Я. Рыковский[81 - Рыковский Яков Федорович. Из дворян Области Войска Донского, казак ст. Усть-Белокалитвенской. Есаул л. – гв. Казачьего полка. Донской партизан. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку, затем командир взвода гвардейской сотни в 1-м офицерском конном полку. Убит 31 марта 1918 г. под Екатеринодаром.] и подъесаулы Н. Плеве[82 - Плеве Николай Павлович. Из дворян, сын офицера. Подъесаул л. – гв. Казачьего полка. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку, затем в 1-м офицерском конном полку. Убит 31 марта 1918 г. под Екатеринодаром.] и Ф. Рыковский[83 - Рыковский Федор Федорович, брат Я. Ф. Рыковского, р. в 1896 г. Офицер с 1914 г. Подъесаул л. – гв. Казачьего полка. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку, в 1-м офицерском конном полку. После похода до сентября 1918 г. командир сотни в своем (л. – гв. Казачьем) полку Донской армии, есаул. Ранен в 1919 г., в 1920 г. командир конвойной сотни штаба Главнокомандующего до эвакуации Крыма. Был на о. Лемнос: начальник хозяйственной части л. – гв. Казачьего полка. Осенью 1925 г. в составе Донского офицерского резерва в Болгарии. Полковник.]. Они зачислены были в донской партизанский отряд полковника Краснянского, численностью в 120 штыков, состоявший на три четверти из донских офицеров и на четверть – из юнкеров, кадет и гимназистов и разделенный на два взвода. Есаул Я. Рыковский был назначен командиром 1-го взвода, а подъесаул Плеве – его помощником. Подъесаул Ф. Рыковский, как прибывший с лошадью, был зачислен ординарцем отряда, причем вторым конным ординарцем был корнет А. Жеребков[84 - Жеребков Алексей Михайлович, р. в 1897 г. в Санкт-Петербурге. Корнет. В январе 1918 г. в войсках атамана Каледина. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода. Сотник, с апреля 1919 г. подъесаул л. – гв. Казачьего полка, адъютант Донского атамана. Ранен в сентябре 1920 г. Есаул (с сентября 1920 г.). В эмиграции во Франции. Покончил самоубийством 15 сентября 1932 г. в Ницце (Франция).], внук коренного лейб-казака и сам впоследствии офицер полка. 9 февраля из Ростова, в составе Добровольческой армии, выступило четыре донских партизанских отряда, носившие названия по фамилиям их начальников: отряды Краснянского, Лазарева, Грекова и Чернецова[85 - Чернецов Василий Михайлович, р. в 1880 г. Из казаков ст. Усть-Белокалитвенской Области Войска Донского. Окончил Каменское реальное училище (1907), Новочеркасское казачье юнкерское училище (1909). Есаул, командир сводной казачьей партизанской сотни при 4-й Донской казачьей дивизии, комендант Макеевских рудников. В ноябре 1917 г. организатор и командир партизанского отряда своего имени. С января 1918 г. полковник. Захвачен в плен и убит 30 января 1918 г. под Глубокой.]. Последнего уже не было в живых, но отряд сохранил имя своего доблестного начальника. Командиром Чернецовского отряда был сподвижник Чернецова капитан Курочкин. В станице Ольгинской эти отряды были сведены в Партизанский полк, численностью в 600 штыков, под командой генерала Богаевского. Отряды стали именоваться сотнями, сохранив свои названия: 1-я сотня Краснянского, 2-я – Лазарева, 3-я – Чернецова. Отряд сотника Грекова сохранился и далее как отдельная единица, но вскоре он был расформирован и влит в воинские соединения армии.

13 февраля группа лейб-казаков, пришедших с подступов Новочеркасска в Ольгинскую, а именно: подъесаул С. Краснов[86 - Краснов Семен Николаевич, р. в 1893 г. Из дворян Области Войска Донского, казак ст. Урюпинской (племянник Донского атамана Петра Николаевича Краснова). Окончил Николаевское кавалерийское училище (1913). Подъесаул л. – гв. Казачьего полка. С января 1918 г. в офицерской казачьей дружине при Донском атамане, в феврале 1918 г. начальник пулеметной команды бронепоезда. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку, затем командир 1-й сотни в своем (л. – гв. Казачьем) полку Донской армии; с 1918 г. есаул, затем войсковой старшина, с 28 октября 1920 г. полковник. Был на о. Лемнос. В годы Второй мировой войны – в антисоветских казачьих формированиях. Генерал-майор. Выдан в 1945 г. в Лиенце и казнен 19 января 1947 г. в Москве.], хорунжие Н. Ляхов[87 - Ляхов Николай Дмитриевич, р. в 1897 г. Из казаков ст. Раздорской Области Войска Донского. Окончил 2-й кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище (1917 г.). Хорунжий л. – гв. Казачьего полка. С января 1918 г. в офицерской казачьей дружине при Донском атамане. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку. Ранен 31 марта 1918 г. После похода – в своем (л. – гв. Казачьем) полку Донской армии; с 1918 г. сотник, с 1920 г. подъесаул. В эмиграции адъютант Главнокомандующего генерала Врангеля. Есаул. Умер 30 апреля 1962 г. в Англии.], братья С.[88 - Чекунов Сергей Акимович (1-й). Из казаков ст. Раздорской Области Войска Донского. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1917). Хорунжий л. – гв. Казачьего полка. С января 1918 г. в офицерской казачьей дружине при Донском атамане. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку. После похода – в своем (л. – гв. Казачьем) полку Донской армии; с 1918 г. сотник. Ранен в мае и сентябре 1919 г., эвакуирован за границу, с 1920 г. исключен из списков полка.] и Г.[89 - Чекунов Григорий Акимович (2-й), брат С. А. Чекунова, р. в 1898 г. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1917). Хорунжий л. – гв. Казачьего полка. С января 1918 г. в офицерской казачьей дружине при Донском атамане. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку. После похода – в своем (л. – гв. Казачьем) полку Донской армии; с 1918 г. сотник. Ранен в мае и декабре 1919 г. Подъесаул. Эвакуирован за границу.] Чекуновы, подхорунжий Г. Мигулин[90 - Мигулин Григорий Петрович, р. в 1888 г. Из казаков ст. Усть-Белокалитвенской Области Войска Донского. Подхорунжий л. – гв. Казачьего полка. С января 1918 г. в офицерской казачьей дружине при Донском атамане. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку. После похода – в 1-й сотне своего (л. – гв. Казачьего) полка Донской армии. С 1920 г. хорунжий в том же полку. Ранен в августе и октябре 1920 г. Сотник (с 3 сентября 1920 г.). Умер 9 августа 1992 г. в Рио-де-Жанейро (Бразилия).] и казак Харламов, присоединились к однополчанам, состоявшим уже в Добровольческой армии. Подъесаул С. Краснов, привезший с собою пулемет, был назначен командиром пулеметного взвода и был подчинен командиру 1-го взвода есаулу Я. Рыковскому. Номерами при пулемете состояли хорунжие Н. Ляхов и братья С. и Г. Чекуновы, подхорунжий Мигулин и казак Харламов. От прибывших добровольцев узнали об обстановке в Новочеркасске и выступлении двухтысячного отряда донцов походного атамана генерал Попова, двинувшегося в Сальский округ. Кроме вышеупомянутых лейб-казаков, в состав Партизанского полка вошли следующие офицеры Войска Донского, впоследствии офицеры лейб-гвардии Казачьего полка: хорунжие И. Какурин, И. Усачев[91 - Усачев Иван Куприянович. Офицер с 1917 г. Хорунжий Донского казачьего войска. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку. После похода – в л. – гв. Казачьем полку Донской армии. Сотник (с 1918 г.). Убит 11 августа 1919 г. у д. Морозовки.] и Л. Упорников[92 - Упорников Лев Алексеевич, р. в 1898 г. Хорунжий Донского казачьего войска. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку. После похода – в сотне конвоя Донского атамана, с 1920 г. в 3-й сотне л. – гв. Казачьего полка. Ранен в августе 1920 г. С 27 апреля 1920 г. сотник, с 14 августа 1920 г. подъесаул. Был на о. Лемнос. Умер 14 сентября 1979 г. в Марбурге (Германия).]; прапорщики О. Балабин[93 - Балабин Олег Александрович, р. в 1899 г. в Новочеркасске. Сын офицера ВВД. Окончил Тифлисское военное училище (1917 г.). Прапорщик Донского казачьего войска. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку. После похода – в партизанском отряде полковника Мамонтова, с конца 1918 г. – хорунжий в л. – гв. Казачьем полку. Ранен 22 февраля 1919 г. Есаул. Дважды тяжело ранен, инвалид. В Русской Армии до эвакуации Крыма. В эмиграции в Югославии. Капитан югославской армии, затем в Австралии, атаман казачьей станицы в Мельбурне. Умер 23 августа 1963 г. в Мельбурне.], К. Солтысов[94 - Солтысов Константин Константинович. Прапорщик Донского казачьего войска. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку. После похода – сотник л. – гв. Казачьего полка в Донской армии. Умер после ранения 19 марта 1919 г. у хут. Семимаячного.] и В. Скалозубов[95 - Скалозубов Вячеслав Николаевич. Прапорщик Донского казачьего войска. Чернецовец. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в Партизанском полку, затем в 1-м конном полку. После похода – хорунжий л. – гв. Казачьего полка в Донской армии.]. Получилась уже внушительная лейб-казачья группа в 16 бойцов, принявшая активное участие в походе генерала Корнилова.

При Партизанском полку был очень хороший перевязочный отряд, включенный в состав полка вместе с отрядом Чернецова, при котором он был сформирован. Этот отряд давал возможность возить своих раненых при полку. Ни один из раненых в походе партизан не был оставлен на милость красным в Елизаветинской, Гначбау и Дядьковской. Здесь будет уместно упомянуть, что в первом Кубанском походе приняла участие в качестве сестры милосердия сестра лейб-казаков братьев Рыковских, Ольга Федоровна[96 - Она скончалась в 1984 г. в Париже.], впоследствии супруга лейб-казака полковника К. Р. Поздеева[97 - Поздеев Константин Ростиславович, р. 22 октября 1887 г. Из казаков ст. Новочеркасской Области Войска Донского. Донской кадетский корпус (1905), Михайловское артиллерийское училище (1908). Есаул л. – гв. Казачьего полка. Георгиевский кавалер. В Донской армии; с 1 апреля 1918 г. – участник освобождения Новочеркасска, затем помощник командира в своем полку, с 10 мая 1918 г. войсковой старшина, с 5 марта 1920 г. командир л. – гв. Казачьего полка. Ранен в августе и октябре 1919 г., августе и октябре 1920 г. Генерал-майор (с 4 октября 1920 г.). В эмиграции заместитель (на декабрь 1924 г.) и затем председатель полкового объединения, представитель Донского атамана при РОВС, на ноябрь 1951 г. помощник председателя объединения л. – гв. Казачьего полка и представитель в Гвардейском объединении от 3-й гвардейской кавалерийской дивизии, член правления Союза Георгиевских кавалеров. На декабрь 1963 г. председатель Гвардейского объединения. Умер 2 января 1981 г. в Курбевуа (погребен в Сент-Женевьев-де-Буа).].

12 февраля на втором заседании военного совета генерал Корнилов решил двигаться на Кубань, на Екатеринодар. В тот же день утром из Новочеркасска выступила на станицу Богаевскую Баклановская конная сотня, численностью в 50 шашек, под командой есаула Власова. В состав этой сотни вошел и автор этого очерка, впоследствии переведенный в команду офицеров-ординарцев при штабе генерала Богаевского.

13 февраля в Ольгинскую к генералу Корнилову прибыл в сопровождении своего начальника штаба походный атаман генерал Попов. Генерал Корнилов предложил ему присоединиться к Добровольческой армии, но генерал Попов отказался, мотивировав отказ настроением своего отряда, не желавшего покидать Дон, в чаянии в его степях выждать пробуждение донского казачества.

14 февраля утром подъем и выступление в дальнейший путь. Тяжело идти по густой, липкой черноземной грязи, особенно авангарду. К вечеру, пройдя 20 верст, армия втянулась в станицу Хомутовскую, куда уже раньше были высланы квартирьеры, и расположилась на ночлег.

15 февраля в прежнем порядке, по такой же тяжелой дороге, пройдя 20 верст, армия пришла вечером в станицу Кагальницкую, где и расположилась на ночлег, выставив охранение.

16 февраля во время дневки в конный дивизион полковника Глазенапа влились: донская сотня имени генерала Бакланова, под командой есаула Власова, и сотня есаула Бокова и несколько добровольцев донских казаков. После этого пополнения в дивизионе полковника Глазенапа насчитывалось около 300 шашек. В Кагальницкой армия простояла два дня, не тревожимая противником.

17 февраля армия совершила переход в 27 верст по вязкой грязи в станицу Мечетинскую. Конный дивизион полковника Глазенапа оставлен на сутки в станице Кагальницкой.

18 февраля – дневка в станице Мечетинской.

19 февраля – переход в 26 верст в последнюю донскую станицу Егорлыцкую. Конный дивизион полковника Глазенапа между Мечетинской и Егорлыцкой устроил засаду большому красному отряду, шедшему по пятам армии, и нанес ему такие тяжелые потери, что отряд красной гвардии в расстройстве повернул назад.

20 февраля – дневка. Принято окончательное решение двигаться на Кубань. Отряд походного атамана генерала Попова в это время подходил к станице Великокняжеской. За минувшие дни потеплело и дороги подсохли, что весьма радовало добровольцев.

21 февраля утром Добровольческая армия выступила из Егорлыцкой на село Лежанка Ставропольской губернии, находящееся в 22 верстах южнее. В авангарде шел Офицерский полк с батареей. Противник, увидев идущую в воде цепь, открыл по ней огонь. Генерал Марков с одной из рот атакует мост. Красные не выдерживают атаки и стремительно бегут в село, преследуемые нашим огнем. В этом бою ярко сказался недостаток у нас конницы: ни хорошей разведки, ни энергичного преследования противника не было. И в других боях мы это чувствовали.

В этот день генерал Корнилов выслал к походному атаману генералу Попову офицерский разъезд из офицеров 6-го Донского казачьего полка в 15 шашек под командой подполковника Ряснянского[98 - Воспоминания С. Н. Ряснянского публикуются ниже.] с новым предложением о соединении с Добровольческой армией. Подполковник Ряснянский настиг отряд походного атамана в станице Великокняжеской и поручение передал, но генерал Попов вновь категорически отказался покинуть Донскую область.

22 февраля армия отдыхала в селе Лежанка, наполовину оставленном жителями. Убитые офицеры с воинскими почестями были погребены на местном кладбище. Генералы Алексеев и Корнилов проводили их до места вечного упокоения.

23 февраля утром армия выступила из Лежанки на станицу Плосскую Кубанской области. Конный дивизион полковника Глазенапа несколько раньше был выслан в направлении на селение Белая Глина Ставропольской губернии для отвлечения внимания противника от истинного направления движения главных сил. В арьергарде шел Офицерский полк с батареей. Установилась теплая погода, дорога была сухая и идти было легко. Совершив 20-верстный переход, армия остановилась на ночлег в первой кубанской станице Плосской, разместившись там по квартирам. Сразу же всех поразила резкая противоположность тому, что было в Лежанке: станица не была оставлена жителями и казаки встретили добровольцев приветливо и радушно.

24 февраля армия двинулась дальше в западном направлении, имея в арьергарде Офицерский полк с батареей. Сделав в хуторе Ново-Ивановском двухчасовой привал, армия перешла на ночлег в станицу Незамаевскую, пройдя за день 26 верст. В Незамаевской отношение к добровольцам было радушное. Эта станица первой из кубанских станиц дала армии пополнение – две сотни добровольцев, одну пешую и одну конную. Генералы Алексеев и Корнилов почти в каждой станице держали речи на станичных сборах.

25 февраля в 6 часов утра армия выступила из станицы Незамаевской на станицу Веселую. В арьергарде шел Чехословацкий батальон. Неожиданно на него наскочило два эскадрона красной конницы, но батальон не растерялся, развернулся против неприятеля, а один из пулеметчиков своим метким огнем нанес большие потери красным и они быстро повернули обратно. Пройдя всего лишь 15 верст, армия остановилась в станице Веселой и расположилась по квартирам. Около 10 часов вечера армия двинулась дальше, имея в авангарде Офицерский полк, Юнкерский батальон, Техническую роту и батарею, под общим начальством генерала Маркова.

Предстояло ночью перейти линию Владикавказской железной дороги между важными железнодорожными узлами Тихорецкая и Сосыка. Обе станции были заняты крупными отрядами красных, между ними – курсантами бронепоезда, а на станциях стояли эшелоны, готовые к переброске в угрожаемый пункт. Поэтому нужно было перейти железную дорогу ночью и как можно скорее. Перед выступлением все были предупреждены о цели движения; запрещены разговоры, курение; приняты всевозможные меры предосторожности. Чтобы ввести противника в заблуждение, колонна двигалась сначала на запад, на станицу Павловскую, но, пройдя верст десять, у хутора Упорный авангард круто свернул на юг. Наш обоз в темноте случайно оторвался от общей колонны, подошел почти на 3 версты к станице Павловской, занятой противником, и только счастливая случайность спасла его от гибели. В полной тишине шли всю ночь. Руки немели от винтовок, ноги наливались тяжестью, глаза слипались, одолевал сон, но шли и шли безостановочно в эту холодную, сырую ночь. По пути прошли по топкой гати, и около двух часов драгоценного времени нам пришлось потерять, чтобы сделать настил для провоза орудий и обоза по этой мягкой соломенной плотине, среди зарослей камыша. Прошли мост через реку Тихонькая.

26 февраля в предрассветном сумраке авангард вошел в станицу Новолеушковскую и, не задерживаясь в ней, продолжал путь, но уже в западном направлении и, пройдя еще 5–6 верст, в ясное солнечное утро вышел на железнодорожный переезд, пропуская мимо себя армию и походный лазарет. Однако переход армией железной дороги не прошел спокойно: с севера, со стороны станции Сосыки, подошел бронепоезд красных и начал обстрел переезда. Оказалось, что линия железной дороги была подорвана слишком близко, но бронепоезд скоро отогнала наша батарея, выехав на версту вперед. Когда прошли последние части, тронулся за ними и Офицерский полк с батареей. Только ночью арьергард вошел в станицу Старолеушковскую, где армия, сделав в течение 37 часов с шестичасовым перерывом переход в 60 верст, расположилась на ночлег.

27 февраля при отличной теплой погоде и по хорошей дороге армия спокойно перешла в станицу Ирклиевскую, находящуюся в 20 верстах южнее, и здесь расположилась на ночлег.

28 февраля дневка в Ирклиевской прошла спокойно. Добровольцы отдохнули и, кто мог, починили сапоги и одежду. Здесь от местных жителей услышали темные слухи, что Кубанский атаман и правительство с верными ему казаками уже покинули Екатеринодар, который и занят красными.

1 марта утром армия двинулась на станицу Березанскую, находящуюся в 18 верстах южнее. В авангарде шел Корниловский полк с батареей, Офицерский полк шел в голове главных сил. В ясный солнечный день, после полудня авангард спокойно подходил к станице Березанской, но неожиданно был встречен с большого расстояния сильным ружейным и пулеметным огнем из вырытых вокруг станицы окопов. Здесь нас впервые встретили с оружием в руках кубанские казаки. Бой был краток: огонь артиллерии и быстро наступавшие цепи корниловцев и Офицерского полка заставили красных сначала одиночками, а затем и всей своей массой подняться и бежать из окопов, бросая пулеметы и винтовки. Конный дивизион обошел станицу и преследовал противника до станицы Журавской, находящейся в 12 верстах южнее, и занял ее. Офицерский полк после небольшого привала в Березанской также перешел в Журавскую, пройдя за день до 30 верст и проведя бой. Потери в бою были ничтожны. Остальные части армии остались на ночлег в Березанской.

2 марта вся армия перешла в станицу Журавскую, выделив Корниловский полк и конный дивизион полковника Гершельмана для занятия станции Выселки, находящейся в 10 верстах восточнее на линии железной дороги Тихорецкая – Екатеринодар. При подходе Корниловского полка к Выселкам противник открыл артиллерийский огонь. Стремительной атакой батальона корниловцев, поддержанных огнем нашей батареи, станция была взята. Кроме пленных, захватили пулеметы, немного снарядов, большую партию сахара и в одном из вагонов дамское белье. Передав взятую станцию конному дивизиону полковника Гершельмана, корниловцы перешли на ночлег в хутор Малеванный, находящийся в нескольких верстах от станции Выселки. Дивизион полковника Гершельмана не выставил должной охраны и не подорвал железнодорожное полотно в сторону Тихорецкой, стоял беспечно, и этим воспользовались красные. Неожиданно подошедший бронепоезд красных выбил наших конников с потерями со станции, а подвезенная в эшелонах красная пехота и матросский отряд заняли станцию, поселок и каменное здание паровой мельницы. Создалась угроза нашему флангу. Генерал Корнилов приказал генералу Богаевскому восстановить положение и на рассвете атаковать и взять станцию и селение Выселки. Генерал Богаевский отдал распоряжение о сборе своего Партизанского полка к трем часам ночи. Ночь была темная и холодная. Разбросанные по многим хатам и сараям партизаны, только что разбуженные, немедленно же засыпали опять мертвым сном, а многих и найти было невозможно в эту темную ночь. Наконец, после больших усилий, с помощью старших офицеров удалось собрать почти весь Партизанский полк, кроме сотни есаула Лазарева, который еще не прибыл на сборный пункт. Дожидаться его уже было невозможно: было уже около 4 часов утра 3 марта, и ночная тьма стала редеть. До станицы было около 10 верст – три часа ходу. Двинулись…

Тихое, холодное, морозное утро. Невыспавшиеся, голодные, полусонные партизаны сумрачно шагали по дороге. В голове шла 1-я сотня полковника Краснянского и 1-й взвод лейб-казака есаула Я. Ф. Рыковского. Орудия батареи шумом колес обнаруживали наше движение. Стало уже светло, когда партизаны подходили к цели. На горизонте начали вырисовываться постройки станции и селения Выселки.

Партизаны начали разворачиваться в боевой порядок. Справа развернулись стрелковые цепи чернецовцев, слева – краснянцы и без выстрела двинулись вперед. Батарея стала на позицию и едва успела выпустить первую гранату по железной дороге станции, как там отчетливо и звонко раздался звук кавалерийской трубы, игравшей тревогу и сбор, и вслед за этим жидкие цепи партизан были встречены жестоким ружейным огнем из крайних построек и окопов и пулеметным во фланг из обширного каменного здания паровой мельницы. Открыл огонь и красный бронепоезд. В это время над горизонтом показалось солнце; его яркие лучи били партизанам прямо в глаза, крайне затрудняя прицелку. Неприятель расстреливал партизан на выбор. Один за другим падают убитые и раненые. Легло много чернецовцев, которые вначале даже ворвались в селение, но потом вынуждены были отойти; не выдержали поредевшие цепи, подались назад и залегли. Началась перестрелка в крайне невыгодных для партизан условиях: на открытом поле, солнце в глаза; противник хорошо укрыт, а у партизан за отсутствием лопат нет никаких укрытий. А в это же время против левого фланга краснянцев появился красный пулемет с прикрытием, который жестоким огнем начал осыпать всю нашу цепь. Часть партизан повернулась к нему и завязала с ним перестрелку. В резерве осталась еще сотня есаула Лазарева, уже подошедшая в это время к полю сражения. В случае контратаки противника этих сил не хватит для ее отражения, но помощь была уже близка: сзади, по обе стороны дороги, быстрым шагом, не ложась, двигались стрелковые цепи Офицерского полка с генералом Марковым и батареей; за ними вдали – конная группа с национальным флагом, – то был генерал Корнилов со штабом. На горизонте, со стороны хутора Малеванного, быстро идет густая стрелковая цепь, заходя во фланг и тыл красным: очевидно – корниловцы. Противник растерялся и стал разбрасывать свой огонь. Есаулу Лазареву с его сотней приказано усилить краснянцев слева и атаковать противника во фланг, а боевой части перейти в атаку одновременно с Офицерским полком. Стройно повел свою сотню есаул Лазарев; офицерские роты ускорили движение на гребень. Едва поднявшись на него, они столкнулись с наступавшими густыми цепями противника. С дистанции в 50 шагов партизаны ринулись в штыки. Местами произошел короткий рукопашный бой; красные были опрокинуты. Расстояние быстро увеличивалось; офицерские и партизанские цепи, продолжая наступление, преследовали противника огнем, но, встреченные огнем многих пулеметов из построек поселка, залегли.

Тем временем красные с помощью резервов снова перешли в наступление. Блеснули клинки шашек, и лава донцов в 40 шашек с гиком бросилась в атаку на матросов; короткие залпы противника, и казаки врубились в наступавших матросов. Генерал Марков воспользовался замешательством противника и бросился бегом с цепью в атаку, поддержанную всеми остальными частями, а батареи привели к молчанию пулеметы, установленные в здании мельницы, и принудили бронепоезд уйти в сторону Тихорецкой. Генерал Корнилов в решающий момент атаки станции был с цепями.

Станция и поселок Выселки были нами взяты и противник разбит, но красные, в составе коих были матросы (около 150 человек, погибли почти все), казаки станицы Суворовской и солдаты 39-й пехотной дивизии проявили на этот раз большое упорство, известную организованность и нанесли добровольческим частям, особенно Партизанскому полку, тяжелые потери. Смертельно ранен был полковник Краснянский (на другой день он умер), убит есаул Власов, ранен есаул Лазарев; больше 80 партизан выбыло из строя, среди них убитых – почти половина, в том числе несколько мальчиков-кадет Донского корпуса. Из первого взвода есаула Я. Рыковского в 50 человек выбыло 13 бойцов. После боя командиром краснянцев был назначен полковник Писарев. На станции был захвачен специальный поезд-мастерская для исправления железнодорожного полотна; его облили керосином и сожгли.

Стало известно об отряде кубанских добровольцев полковника Покровского; несколько дней тому назад здесь, в Выселках, эти части потерпели неудачу в бою с красными, понесли большие потери и отошли к Екатеринодару и, по словам прибывшего из Екатеринодара офицера, будто бы даже оставили Екатеринодар и двинулись на юг, в горы. Офицерский полк, техническая рота и батарея расположились на ночлег в Выселках и в близлежащей станице Суворовской. Партизанский и Корниловский полки со взятием Выселок ушли на ночлег в станицу Журавскую. Перед заходом солнца тела есаула Власова и 33 убитых партизан были преданы земле на местном кладбище. Армия шла по кубанским степям, оставляя на своем пути безымянные могилы…

4 марта на рассвете армия выступила на станицу Кореновскую, находящуюся в 15 верстах южнее. В авангарде шел Юнкерский батальон с батареей, в арьергарде – Партизанский полк с батареей. Красная армия Северного Кавказа под командованием бывшего фельдшера, кубанского казака Сорокина решила остановить движение Добровольческой армии на Екатеринодар и сосредоточила у станицы Кореновской на заранее укрепленной позиции до 10 тысяч бойцов с многочисленной артиллерией и двумя бронепоездами, то есть силы противника в четыре раза превышали боевую силу Добровольческой армии. Качественно вся эта масса была на большой высоте, хорошо руководима, упорна и активна. Меткость стрельбы красной артиллерии и двух бронепоездов была такой же, как и в офицерских батареях. Среди красных было много матросов и кубанские казаки Суворовской станицы.

Для боя развернулись все части Добровольческой армии. В обход станицы справа были двинуты Партизанский полк и Юнкерский батальон с батареей. С фронта наступали корниловцы, а на левом фланге – Офицерский полк с батареей. Задачей Офицерского полка было взятие массивного железнодорожного моста через реку Бейсужек и затем железнодорожной станции Станичная. Бой начался с утра, и в течение дня несколько раз назревал кризис. Атаки корниловцев и Офицерского полка чередовались с контратаками красных, массами наступавших на наши редкие цепи. Положение спасают то самоотверженные пулеметчики, все перераненные, но открывавшие меткий огонь в 100 шагах от противника, то образовавшийся в другом месте прорыв затыкается «резервом» из 10–12 легко раненных юнкеров, возвращающихся после перевязки в строй. Особенно тяжелые потери наносил добровольческим частям бронепоезд красных, который так и не удалось окончательно подбить: снаряды были все израсходованы; в артиллерийском парке оставалось к концу боя всего 30 шрапнелей.

Генерал Корнилов все время находился в буфере огня. Генерал Марков, полковник Неженцев, генерал Казанович лично водили в атаку свои части. Наступил критический момент боя. Генерал Корнилов прислал генералу Богаевскому приказание атаковать станицу с запада. Обоз с сотнями раненых с уходом Партизанского полка был оставлен без прикрытия. Наконец, около 3–4 часов дня наш правый фланг, Партизанский полк и Юнкерский батальон перешли в атаку, охватывая станицу справа и выходя ей в тыл. Офицерский полк, а затем и наиболее пострадавший Корниловский поддерживают атаку, и красные бросаются назад, ища спасения в камышах реки Бейсужек и переходя ее вброд. Противник толпами бежал на станцию Станичная и левее в лесок, и только с подходом 3-й роты и после того, как по бронепоезду и станции открыла с тыла огонь и 2-я батарея, бронепоезд ушел и 3-я рота ворвалась на станцию. После отбития сильной контратаки красных последние отошли. Станица и станция были взяты.

При выходе из Кореновской на дорогу, ведущую в станицу Усть-Лабинскую, генерал Богаевский с конвоем и ординарцами наткнулись на отходившую цепь красных, которые, увидев нас, стали втыкать винтовки штыками в землю и поднимать руки вверх. Увидя это, генерал Богаевский скомандовал: «Конница вперед!» Когда же жиденькая лава в 20 всадников, в рядах которой находился и пишущий эти строки, поскакала к ним, то противник моментально выхватил винтовки и встретил лаву огнем почти в упор: к счастью, обошлось без потерь. Пришлось поспешно ретироваться и укрыться за ближайшие амбары, находящиеся на окраине станицы. Красные отошли к ближайшему леску, недалеко от железнодорожной линии. Вскоре со стороны Екатеринодара появился другой бронепоезд, сопровождаемый цепями красных. В это время станция была уже захвачена Офицерским полком, который разбирался в захваченной на станции добыче. Появление с тыла другого бронепоезда грозило Офицерскому полку тяжелыми потерями и последствиями. К счастью, бронепоезд, не доходя версты до станции, остановился и, послав несколько снарядов, сам попал под огонь нашей 2-й батареи и вышедших на юго-западную окраину станицы и далее к железной дороге корниловцев и Юнкерского батальона, и бронепоезд пошел назад вместе с цепями прикрытия и исчез с горизонта. Стрельба смолкла. Наступили сумерки. Противник побежден, но не разбит, как был разбит под Лежанкой и Выселками. Он отошел, сохранив порядок, и отошел он на каких-нибудь пять верст на станицу Платнировскую. На железнодорожной станции был захвачен целый состав, в котором оказались около 600 снарядов, ружейные патроны, много пулеметов, медикаменты, белье и продовольствие. На двух платформах в двух больших котлах был приготовлен для красных борщ, который использовали Офицерский полк и шедшая с ним батарея.

В этом бою добровольцы понесли тяжелые потери, особенно корниловцы и Офицерский полк; в общем наши потери выразились в 100 убитых и до 400 раненых. Во время боя при временных отходах наших цепей было видно, как красные прикалывали штыками наших раненых; видя это, некоторые раненые, имевшие револьверы, тут же стрелялись. Это особенно озлобляло и ожесточало добровольцев, и они рвались отомстить за красный террор. За два боя у Выселок и Кореновской походный лазарет армии увеличился почти на 200 подвод, на которых разместили новых раненых. Упорство противника стоило ему огромных потерь. Тела полковника Краснянского и убитых добровольцев были преданы земле на местном кладбище. Черные кресты да насыпи братских могил без слов говорили о великом тернистом пути первопоходников. Наши потери были несколько пополнены прибывшими в армию тремя сотнями кубанских казаков из станицы Брюховецкой.

5 марта – дневка в Кореновской; от нее до Екатеринодара 70 верст. В этот день было точно выяснено, что Кубанское правительство и отряд полковника Покровского с Кубанским атаманом полковником Филимоновым покинул Екатеринодар и ушел на юг за Кубань, но куда точно, не было известно. Теперь мы поняли, что обозначали виденные нами в последние ночи вспышки на горизонте, точно зарницы, и отдаленный гром днем: то уходили с боем кубанцы за Кубань. Это известие и доклад генералу Корнилову командирами полков о больших потерях и крайнем утомлении добровольцев понудили генерала Корнилова свернуть с прямого направления и идти в обход Екатеринодара на станицу Усть-Лабинскую. Цель – не Екатеринодар, а соединение с Кубанским отрядом полковника Покровского.

С утра красный бронепоезд несколько раз приближался к Кореновской и издали ее обстреливал. В направлении на станицу Платнировскую были видны цепи красных, занимавших позиции, а далеко сзади – дымки паровозов, очевидно подвозивших подкрепления. Бой под Выселками и Кореновской и уход Кубанского отряда полковника Покровского в аулы показали, что надежды генерала Корнилова, что кубанские казаки восстанут при приближении Добровольческой армии, не оправдались.

С наступлением темноты, в полной тишине, армия, имея в авангарде Корниловский полк, Юнкерский батальон и Чехословацкий с батареей, выступила на юг на станицу Усть-Лабинскую, находящуюся в 30 верстах к юго-востоку. В арьергарде шел Партизанский полк, насчитывавший в это время в своих рядах до 400 штыков. К арьергарду присоединилась 4-я рота Офицерского полка, бывшая в охранении, а также и батарея. Обойдя станицу Раздольную, колонна армии вышла на большой тракт на станицу Усть-Лабинскую.

6 марта. Армия шла спокойно всю ночь, и только рассвело, как партизанам пришлось отбиваться от преследующих армию красных сорокинцев. Генерал Корнилов избрал рискованный путь. Добровольческая армия вошла в «железный треугольник», образуемый железнодорожными линиями, соединяющими Екатеринодар, Кавказскую и Тихорецкую. Эти вершины треугольника были крупными базами противника; между ними курсировали бронепоезда. Там находились сильные гарнизоны и стояли эшелоны, готовые к переброске в угрожаемый пункт. Прямо перед армией, пересекая тракт, лежит железнодорожная линия, связывающая Екатеринодар с Кавказской. Далеко белеют дымки паровозов, спешно подвозящих и справа и слева эшелоны пехоты и артиллерии на помощь усть-лабинским большевикам. Налево – болото. Сзади наседает Платнировский отряд сорокинцев, преследующий армию. Направо – железная дорога на Екатеринодар.

К рассвету прошли половину пути. Утро принесло неприятность: погода изменилась к худшему, подул холодный ветер, небо покрылось тучами, стал накрапывать мелкий дождь, как вдруг тишину нарушил треск ружейной пальбы. Это красные из Платнировской догнали колонну армии и стали наседать на Партизанский полк, шедший с батареей и 4-й ротой Офицерского полка в арьергарде. Однако после решительного отпора противник стал осторожнее и не слишком напирал, но зато не давал нам покоя своей артиллерией. Перелетавшие снаряды падали и около походного лазарета. Партизаны сдерживали наседавших преследователей. Останавливаясь, быстро рассыпаясь в цепь и отстреливаясь и снова собираясь в колонну, арьергард дошел до хуторов, верстах в четырех от Усть-Лабинской. Здесь партизанам пришлось остановиться и принять бой по всем правилам. Двигаться вперед уже было невозможно, так как окраина станицы, железнодорожная насыпь и каменный мост через реку Кубань были заняты крупными силами противника, занимавшего свежевырытые окопы. С ними уже вступил в бой авангард под командой генерала Маркова. Наше положение было серьезное – во что бы то ни стало мы должны были пробиться через станицу и перейти каменный мост через глубокую, с крутыми берегами реку Кубань. Сзади энергично наседал Сорокин со значительными силами. Обоз с 500 ранеными попал между двух огней. Жуткое было ожидание для несчастных раненых и всего состава обоза. Все знали, какая ужасная участь грозила им в случае победы красных. Стоять приходилось на совершенно открытом поле, где не было никаких укрытий, и лавировать между фонтанами из земли от падающих гранат. Санитарный обоз нес потери от артиллерийского огня. Положение арьергарда становилось все труднее: партизаны еле сдерживали наседающих сорокинцев.

Корниловцы, шедшие в авангарде, быстро сломили сопротивление противника, захватили каменный мост через Кубань и увлеклись преследованием противника вдоль реки, не оставив заслона в сторону железнодорожной линии на Кавказскую. И вот, когда все слабые силы добровольцев были разбросаны на значительном пространстве в разных концах станицы, внезапно появился со стороны Кавказской эшелон красных. Поезд остановился верстах в двух, красные моментально разгрузились в поле, выкатили на руках 4 орудия, установили их на позицию и повели наступление на станицу. За головным эшелоном красных подошел бронепоезд, и на площади, где остановился штаб генерала Корнилова и часть обоза, стали рваться шестидюймовые снаряды. Осколком шрапнели был убит донец сотник Козьма Хохлачев. Генерал Корнилов отдал приказ: на площади поставить батарею, Корниловскому полку возвратиться назад, а Офицерскому полку повернуть против подошедших от Кавказской. 1-я батарея в течение трех четвертей часа, пока собирались другие части, удерживала противника. Контратаками подошедших частей противник был отброшен. Батарея принудила красную батарею к молчанию и подбила неприятельский бронепоезд. Красные, понеся большие потери, поспешно погрузились в поезд и исчезли с горизонта.

Путь через станицу и переправа через Кубань со слегка испорченным мостом свободны. Спешно проходят вперед походный лазарет, а за ним Партизанский полк с батареей. Армия еще раз выскочила из окружения, в данном случае полного.

Только ночью армия, пройдя еще 10 верст, втянулась в станицу Некрасовскую, совершив за сутки 46-верстный переход и проведя серьезный бой.