Последние бои на Дальнем Востоке

Но по существу положения вещей он не изменил, так, например, три молодых штаб-офицера из штаба 1-й стрелковой бригады были переведены в 1-й стрелковый артиллерийский дивизион на должность младших офицеров. Офицеры эти были пехотные и к артиллерии никогда никакого отношения не имели, в дивизионе они не были нужны, так как было слишком много офицеров и без того, но не посылать же их рядовыми бойцами в пехотные полки? Форма была соблюдена, и так делалось почти что везде. Я. Покус в своей книге указывает, что численный состав белых разведывательное управление Народно-Революционной армии определяло в 6500 штыков и 3500 сабель, то есть всего в 10 000 бойцов, что дает 44 % превышения против действительного количества бойцов в Белой армии.

В военном отношении территория Приамурского государственного образования была разделена по параллели, проходящей через разъезд 89-й версты (к югу от города Никольск-Уссурийского), на два района. Начальником южного района считался комкор 3-го – генерал-майор Молчанов, северного – комкор 2-го – генерал-майор Смолин. Сводно-казачий корпус своего района не имел, его части были расквартированы в обоих районах.

В октябре месяце расположение частей войск Временного Приамурского правительства было приблизительно следующее.

Город Владивосток – штаб командующего войсками, штаб 3-го стрелкового корпуса, Поволжской стрелковой бригады полки: Волжский стр.64 и Уфимский стр.65; Ижево-Воткинский стр. бригады: Ижевский стр. полк

, Отдельный Артиллерийский дивизион полностью (три батареи), Батальон Морских стрелков, 1-й Сибирский стрелковый полк (пепеляевцы), Амурский стрелковый отряд.

Ст. Океанская – Поволжской стрелковой бригады: 1-й кавалерийский полк.

Бухта Горностай – 2-я стрелковая бригада

(генерал-майор Осипов

).

Бухта Улисс – Енисейский каз. полк (генерал-майор Потанин).

Русский остров – Сибирский каз. полк (генерал-майор Блохин), Корниловское военное училище

, Омский кадетский корпус

, Хабаровский кадетский корпус

.

Пост Посьет – Поволжской стрелковой бригады: Камский стрелковый полк. Пос. Ново-Киевск – то же.

Владимиро-Александровское – Ижево-Воткинской стрелковой бригады: Воткинский стрелковый полк.

Сучанские рудники – Ижево-Воткинской стрелковой бригады: Воткинский конный дивизион.

Раздольное – штаб 1-го Сводно-казачьего корпуса, Оренбургская казачья бригада, Ижево-Воткинская стрелковая бригада: базы частей.

Никольск-Уссурийский – Штаб 2-го Сибирского стрелкового корпуса, Сибирская стрелковая бригада (почти полностью), Сводно-Сибирский кавалерийский полк

, 2-й Сибирский артиллерийский дивизион

, Забайкальская казачья дивизия.

Кремово – маленькие отряды от частей Сибирской стрелковой бригады, 2-го Сибирского арт. дивизиона и Сводно-Сибирского кав. полка. Монастырище – то же. Разъезд Маизовка – то же. Ивановка – то же.

Спасск – 1-я стрелковая бригада (подполковник Глудкин), Авиашкола (бывшая Гатчинская), две роты Омского стрелкового полка

.

Галенки – отряд от частей Забайкальской казачьей дивизии.

Сергиевка – Гродековская группа войск (части Стрелковой и Сводно-Кавалерийской бригад), штаб группы в поселке Гродеково. Бараново-Оренбургский – то же.

Андреевка – то же. Гродеково – то же. Софье-Алексеевский – то же. Богу славка – то же.

В перечне не указано расположение частей Железнодорожной бригады. Штаб ее помещался во Владивостоке. Возможно, что некоторые незначительные части опущены в перечне.

Во второй половине октября нападения партизан на Анучинский район стали настолько часты, что Временное Приамурское правительство постановило ликвидировать Анучинскую организацию. Меркулов обратился с просьбой к японскому командованию о выдаче оружия белым. В своем обращении он говорил, что «ни Правительство, ни национальные войска не помирятся с войсками Дальне-Восточной Республики во главе с чуждой русскому народу еврейской властью». Следует признать, что к этому времени, хотя командование и оказалось в руках представителей одной из враждовавших группировок, порядок в Белой армии стал постепенно налаживаться. Японское командование, частью искренне желавшее успеха белым, было, во всяком случае, не против перехода белых к активным действиям. Японским же группам, желавшим продолжать интервенцию, волнения и беспорядки в Приморье были нужны, но, в силу общего политического положения, японское командование во Владивостоке не могло открыто поддерживать, содействовать или покровительствовать белым. Более чем сочувственно относившиеся к походу белых, японцы хранили полное молчание, выдавая тайком белым оружие и огнеприпасы. Во всяком случае, ни белое правительство, ни белое командование без согласия японцев двинуть в поход белые части не могли бы. Ярким примером может служить вывод 1-й стрелковой бригады из Спасска 8 ноября без разрешения японского командования: белые части были возвращены назад. Своим бытием поход белых доказывает наличие первоначального совпадения заданий, поставленных японцами и белыми.

Подготовляясь к походу, белые власти наметили: 1) уничтожение партизан в Анучинском районе и 2) ударом на север предполагалось получить от красных материальную часть. Иман включался в район, назначенный для операции, но определенных границ на севере не ставилось (показания генерал-майора Молчанова).

Переходя к активным действиям, Временное Приамурское правительство каких-либо особых воззваний, обращений, прокламаций к населению и армии не выпустило. Почему? Увидим ниже. Первое воззвание, «борьба с сатанизмом», Меркулов подписал только 9 декабря, то есть через месяц после начала активных действий.

Незадолго до выступления в поход белых частей во Владивостоке состоялось совещание членов правительства и высших чинов армии. На этом совещании генерал Шильников докладывал о положении в Забайкалье. Картина рисовалась так, что население, ненавидя красную власть, готово восстать в любое время, остановка за одним – оружием (показания генерала Смолина). Надо полагать, что белые власти, основываясь на подобных сведениях, если, быть может, и не особенно надеялись на восстания в тылу красных, то, во всяком случае, рассчитывали на активную поддержку населения освобожденных округов.

Успехом наступления белые верхи, видимо, также надеялись привлечь в ряды войск массу бывших чинов армий адмирала Колчака, осевших после Сибирского похода и оставления Забайкалья в полосе отчуждения Кит. Вост. жел. дороги. Выкидываясь вперед, белые вместе с тем освобождались от тяжелой опеки японского штаба. Из того, что карты частям были выданы до Благовещенска, можно заключить, что вскоре после начала военных действий белое командование было склонно считать появление белых частей в этом районе возможным, иначе ведь и карт не должно было выдавать.

Белые власти решили все дело осветить так: приморское сельское население, недовольное режимом ДВР, стихийно поднимается против коммунистов. Появляются отряды «белоповстанцев», состоящие из местных крестьян. Движение разрастается. Белоповстанческие отряды через своих посланцев обращаются к белому Владивостокскому правительству с просьбой о поддержке. Части Приамурского правительства рвутся в бой с красными. Белое правительство посылает на помощь белоповстанцам свои части, начальники которых принимают на себя руководящую роль.

На самом деле белоповстанцев в таком смысле, конечно, не существовало, но в Приморье также не было и Белой армии в настоящем виде – были обезоруженные остатки прежней Белой армии, сохранившие военную организацию. Эти остатки, сами по себе, могли бы быть названы «белоповстанцами», когда они вновь взялись за оружие. Правда, вначале они так себя не называли. Новое наименование вполне утвердилось лишь к моменту решительных действий. В принятии этого нового наименования можно и должно видеть, помимо желания белых властей произвести впечатление за границей (в частности, имелась в виду Вашингтонская конференция), в полосе отчуждения КВЖД (на бывших военных) и в красном стане (Красная армия и население), также желание белых руководителей изменить способ действий, отмежеваться от прошлого. Приходилось изменять или, точнее, подновлять знамя Белой борьбы, которое после Калмыкова и умелой агитации красных в глазах населения стало из белого почти черным.

Таким образом, в походе от начала до конца с белой стороны участвовали только части Временного Приамурского правительства. Активной поддержки со стороны местного населения Белая армия не получила. Белые части не бесчинствовали, с их приходом «новшества» (налоги), вводимые правительством ДВР, отпадали, белые воинские части за все забираемое хорошо платили (иенами) – все это располагало крестьян к белым. И все же при движении белых на Хабаровск и после его занятия случаи вступления в ряды Белой армии местных жителей исчисляются только в лучшем случае десятками, падающими почти исключительно на казачье население. Это же казачье население организовало охранные дружины, несшие охрану мостов и линии железной дороги. Отсутствие добровольцев, кроме общей пассивности русского населения, которое может быть формулировано так: «мобилизуют – пойду, зовут – подожду», объясняется еще тем, что население не было уверено в окончательном успехе белых; больше того, оно сомневалось в силе белых. На предложения поступать в войска для борьбы с чуждой красной властью местные жители отвечали: «Вы люди пришлые, будет неудача – вы уйдете, а что будет тогда с нами и нашими семьями?»

Поход вышел из предназначавшихся ему рамок. О причинах сего будет сказано ниже, теперь же следует указать, что когда Белая армия приступила к решению непосильных ей задач и белые власти стали интересоваться притоком людей из полосы отчуждения, то и здесь надеждам их не суждено было осуществиться. Харбин в это время кипел жизнью, деньги у большинства бывших военных еще окончательно не вышли, работа находилась, желание побороться с жизнью не угасло, а воспоминания о недостатках руководства и организации белых армий были еще слишком свежи. Отступление уже началось, когда первые партии харбинцев прибыли на фронт. Таким образом, удар по ДВР наносился исключительно остатками каппеле-семеновских войск.

К начавшемуся походу в массах Белой армии относились различно: одни говорили о движении только до Имана, другие о выходе на линию реки Бикин, некоторые же видели Белую армию уже за Байкалом. Следует указать, что усталость и безразличие охватывали малочисленных бойцов Белой армии и многие офицеры без веры в успех и даже целесообразность этого движения шли в поход. У многих вопрос сводился только к тому, «где понужнут?» – под Иманом ли? Бикином? Хабаровском? или Благовещенском? Вывеска «белоповстанчества» вызывала полунасмешку:

Где Вы теперь?
Какой новый правитель
Вас соберет под знамена свои
И снова на битву,
В родную обитель,
Он поведет Вас купаться в крови…

Так подпевали в рядах выступавших в поход частей песню, сложенную после оставления Забайкалья на мотив «Пара гнедых». Сквернейшее материальное положение не могло содействовать поднятию духа. Все же с первыми успехами дух бойцов окреп, желание дать встряску врагу заговорило у офицеров и солдат Белой армии. Лавина поползла, все ускоряя и ускоряя свое движение, совсем не думая о том, «для чего и к чему все это»… Следует подчеркнуть также, что офицерская и солдатская масса белых войск к этому времени никому уже не верила, ничьим словам, обещаниям и заманиваниям и все держались лишь крепко за своих начальников, слову которых, подкрепленному тяжелым путем совместных испытаний, единственно только давали веру.

Сообщения о ходе военных действий, помещаемые во владивостокских газетах, забегали далеко вперед. Так, когда передовые белые части заняли поселок Забайкальский, а конный отряд генерала Сахарова находился на пути из Кукелева в Невельской, то белые бойцы в поселке Забайкальском прочли во владивостокской газете, случайно попавшей к ним в руки, сообщение о том, что передовые части «белоповстанцев» с боем заняли Казакевичи. Злополучная ст. Ин, по газетным сведениям, бралась три раза. Так оповещалось население.

Хотя дать точные и подробные сведения о запасах обмундирования, снаряжения, оружия и огнеприпасов, находившихся и поступавших в распоряжение белых властей, не представляется возможным, все же можно сказать, что воинские части были двинуты на фронт необутыми и неодетыми. Части вышли кто в чем был. Позднее необходимое теплое обмундирование и обувь были получены на фронте, но к этому времени значительная часть людей успела уже поморозиться. Ниже в общих чертах рисуется состояние обмундирования частей по бригадам.

Обмундирование Ижево-Воткинской и Поволжской стрелковых бригад было недостаточным. Части выступили в шинелях старого русского образца, в сапогах или ботинках. Головные уборы – у кого были папахи, но у подавляющего большинства – суконные шапки с ушами, принятые в Сибирской армии при адмирале Колчаке. На часть состава были выданы теплые вязаные рубашки. Для рук – стрелковые рукавицы на козьем меху.

Обмундирование 1-й стрелковой бригады можно назвать скверным. Перед походом на часть состава были выданы полусгнившие полушубки, часть людей вышла в старых рваных шинелях (полученных в Забайкалье в 1920 году), часть же даже в плащах (красно-бурого цвета, имелись в армии адмирала Колчака, в них же ходила и 5-я польская дивизия). Головные уборы такие же, как в Иж. – Вотк. и Поволжской бригадах, но известный процент был в фуражках. Вязаных рубах выдано совсем не было. Гимнастерки и брюки – демсин. На ногах – ботинки. На руки выданы рукавицы такие же, как в Иж. – Вотк. бригаде.

Обмундирование 2-й стрелковой бригады (генерал-майор Осипов) – недостаточное. Чины одеты в общем лучше 1-й бригады, но хуже Иж. – Вотк. и Поволжской бригад. Именно: люди, не имевшие полушубков, все имели вязаные рубахи.

Обмундирование Сибирской бригады (Приморский отряд полковника Аргунова

) может быть признанным достаточным и приличным. Эта бригада был одета лучше всех остальных, чему бойцы ее должны быть обязаны заботам генерал-майора Смолина и полковника Аргунова. Люди этой бригады были в полушубках, кроме того, имели вязаные рубахи. Головной убор – папахи или теплые шапки.

Выведенная позднее других, 3-я Пластунская бригада имела отвратительное обмундирование. Приличных шинелей и полушубков в бригаде не было. Люди вышли – кто в старом рванье, оставшемся со времен Забайкалья, большинство же в красно-бурых плащах, выданных Гродековским частям еще атаманом. Вязаные рубашки выданы не были, у очень многих плащи были надеты поверх дрелевого обмундирования. На ногах старые сапоги, у многих чинов перешитые – узкие, так что надеть можно было только одну тонкую летнюю портянку. Рукавиц и головных уборов выдано не было. В результате люди обвязались различным тряпьем и стоять на морозе без движения не могли. Вывод бригады на фронт в подобном виде не оправдан ничем, ибо он дал не столько бойцов на фронт, сколько обмороженных в госпитали. В Белой армии считали, что эта бригада была выведена на фронт в подобном виде за то, что она являлась опорой атамана Семенова в свое время.