Древние семитские цивилизации

Семитское население распространялось за пределы территории своего первоначального обитания и другим путем – с помощью колонизации. Самыми выдающимися колонизаторами среди семитских народов, и это представляется естественным, стали люди, прославившиеся как отважные мореплаватели, – финикийцы. Создание баз в стратегических точках Средиземноморья было жизненно необходимо для поддержания торговли, и потому они основали колонии в Африке, Испании и на Сицилии. Появление этих колоний внесло в развитие европейского запада семитские элементы, которые сохранились и после того, как власть Финикии исчезла навсегда.

И наконец, проникновение семитских этнических и культурных элементов активно велось в период, который находится за пределами временных рамок этой книги, путем рассеивания евреев, начавшегося еще до разрушения Иерусалима римлянами. В результате в самых различных частях света появились группы евреев, фанатично придерживающихся своих традиций.

Семитские народы, если рассматривать их в целом, отличаются от других наличием определенных общих черт. В основном это лингвистические особенности. У семитских языков так много общего в фонологии, морфологии, синтаксисе и словарном запасе, что их сходство не может объясняться обычными заимствованиями – только общим происхождением.

Фонология семитских языков характеризуется удивительно богатой системой согласных звуков – гортанных, горловых, увулярных и эмфатических, произнесение которых сопровождается сужением гортани. Это типично семитские согласные – в европейских языках ничего похожего нет. Для них характерно смещение назад дальше, чем в других языках, того, что можно назвать «центром тяжести» системы артикуляции.

Система гласных, с другой стороны, сравнительно бедна фонемами. Для большинства семитских языков свойственно следующее явление: гласные не пишутся, а добавляются читателем исходя из расположения одних только согласных. Их, однако, вставляют в некоторых текстах, когда их точному произношению придается особое значение, – в еврейской Библии, арабском Коране.

Морфология основывается на системе «корней», большинство которых состоит из трех согласных. Основное значение слова выражено этими тремя согласными, а добавление гласных, а также приставок, инфиксов и суффиксов из согласных определяет точный смысл и функцию слова. Например, три согласных k-t-b образуют корень, основное значение которого – «письмо, писание». Корень сам по себе является грамматической абстракцией. Слова в обычной речи формируются добавлением гласных, приставок, инфиксов и суффиксов. Так, в арабском ка-taba означает «он написал», katab-ta — «ты написал», katib — «писатель», kitab — «книга», ma-ktab — «место, где пишут», то есть «школа», и т. д. Словари семитских языков составляются не по словам, как в европейских языках, а по корням. И слово maktab следует искать не на букву m, а в разделе, где указан корень слова – k-t-b.

Семитские существительные склонялись, но только немногие семитские языки сохранили систему склонения. Существительное в единственном числе имеет именительный падеж, оканчивающийся на -и, родительный – на -i, винительный – на -а. Двойственное число имеет именительный падеж, оканчивающийся на -a, и косвенный падеж – на -ау; множественное число – именительный падеж, оканчивающийся на -u, и косвенный падеж – на -i.

При употреблении слова в родительном падеже используется так называемый status constructus, характерной особенностью которого является сопряженное состояние. Существительное, предшествующее слову в родительном падеже, утрачивает определенный артикль и часто претерпевает внутренние изменения. Например, в древнееврейском языке слово «смерть» – ham-maweth, но если к нему добавить «короля» (ham-melekh), то в результате фраза «смерть короля» будет выглядеть следующим образом: moth ham-melekh.

Южные семитские языки, арабский и эфиопский, характеризуются особым способом формирования множественного числа. Речь идет о так называемом «разбитом», или «внутреннем», множественном числе. Помимо системы, в которой множественное число обозначается, как обычно в европейских языках, окончанием существительного, в этих языках множественное число образуется также с помощью внутренней модификации существительного, как правило изменением гласных. В арабском языке, как уже говорилось, книга – kitab. Множественное число образуется изменением гласных: книги – kutub.

Семитское словообразование покажется менее странным тем, кто говорит по-английски, чем, скажем, тем, кто говорит на одном из романских языков. В английском языке существуют такие явления, как глагольные формы sing – sang – sung, существительное song и даже аналогичное образование множественного числа man-men. Но если в английском языке такие формы ограничены строго определенными словами, в семитских языках это нормальное явление. Интересный пример – английское слово inch (дюйм), заимствованное арабами в форме единственного числа: insh. Но его множественное число, естественное и очевидное для арабов, – unush.

Семитский глагол характеризуется рядом «тем», выражающих производные от основного значения, и образуется изменениями корня. Так выражаются, например, интенсивное или повторяющееся действие, повелительное наклонение, а также страдательный залог и возвратное или взаимное действие. Семитские глаголы обычно приводятся не в инфинитиве, хотя английские инфинитивы могут использоваться для передачи их значения, а в третьем лице единственного числа перфектного времени, так как это их простейшая форма. Поэтому слово «писать» в арабском будет выглядеть как kataba, хотя фактически, как мы уже видели, оно означает «он написал». Удлинив первую гласную, получаем kataba — так выражается взаимное действие – «писать друг другу». Добавив приставку а-и отбросив первую корневую согласную, получим aktaba — «заставлять писать». В общем, нетрудно видеть, что, имея корень k-t-b, можно образовать довольно много новых слов.

Для семитских языков характерна система спряжения, совершенно отличная от существующей в индоевропейских языках. В них, строго говоря, вообще нет времен, то есть нет особых форм для настоящего, прошедшего и будущего времен. Различается только вид, то есть в этих языках отличается состояние от действия, привычное или продолжительное действие от завершенного. В качестве примера можно привести систему, используемую в арабском и других западно-семитских языках. Если действие в указанное время, которое необходимо определить по контексту, завершено (было или будет завершено, или автор считает его завершенным), используется перфект. Это может соответствовать английскому Past Perfect, Past Indefinite, Present Perfect (I had written, I wrote yesterday, I have already written), Present, Future Indefinite (I will come when I have written this letter, He will find out when I write to him) или Future Perfect (I shall have written before then). Если, с другой стороны, действие в данное время не считается завершенным, а является незаконченным, обычным или ожидаемым, используется «имперфект». Это может соответствовать английской группе времен Continuous (I am-was-will be writing), грамматическим формам, выражающим обычное, повторяющееся действие (I used to write, I write – wrote – will write every week), или одному из будущих времен (I shall write, I was going to write).

Для семитских языков характерна разница между глагольными и именными конструкциями. В глагольных конструкциях, которые являются обычной формой выражения события или стадии в повествовании, глагол ставится на первое место, а за ним идет подлежащее, например, порядок слов «сказал Саид своему отцу…» правильный, а «Саид сказал своему отцу…» – неправильный.

В именных конструкциях, однако, логическое подлежащее занимает первое место, а остальная часть конструкции представляет собой сложное логическое сказуемое. Принятый, как и во многих европейских языках, глагол to be (быть) подразумевается, например, «Саид мудрый» = «Саид есть мудрый». Логическое подлежащее не обязательно должно быть грамматическим подлежащим, но после формулирования может быть оставлено «в подвешенном состоянии» с точки зрения нормального индоевропейского синтаксиса, и за ним будет следовать глагольная фраза со своим собственным грамматическим подлежащим. Подобные конструкции встречаются, например, в Библии, не только в древнееврейской, но и в греческой. Пример из Нового Завета: he that overcometh, and he that keepeth my works unto the end, to him will I give authority over the nations. («Кто побеждает и соблюдает дела мои до конца, тому дам власть над язычниками») (Откр., 2: 26).

Предложение обычно простое по составу. Говорящие на семитских языках не одобряют придаточных предложений, предпочитая помещать рядом серию высказываний, заставляя читателя догадываться по тексту об их взаимоотношениях между собой (условие, причина, следствие и др.). Даже некоторые обороты, обычно считающиеся придаточными, по своей сути таковыми не являются и не имеют вводных служебных слов. Типичный пример относительного придаточного предложения a book, we took it down… = a book, which we took down… Пример того, как семиты опускают служебные слова, можно найти даже в греческом Новом Завете – в Послании святого Павла римлянам (6, 17): Thanks be to God that ye were servants of sin but became obedient… В английской «Исправленной версии», по смыслу, сказано: Thanks be to God, that, whereas ye were servants of sin, ye became obedient… («Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали послушны…»).

Выше было приведено лишь несколько самых типичных примеров особенностей семитской лингвистики. Они наглядно показывают отличительные черты семитских языков как отдельной языковой группы. Все семитские языки имеют отчетливое сходство друг с другом.

Их можно подразделить на несколько главных групп, создав основу для классификации говорящих на этих языках народов. Самые первые документальные свидетельства дошли до нас из Аккада, то есть речь идет об аккадской языковой группе – языках вавилонян и ассирийцев. Другая группа языков именуется ханаанской, поскольку на ней говорили в регионе, в Библии названном Ханаан (Палестина и часть Сирии). Ханаанская языковая группа имеет столь же сложную структуру и неоднозначные претензии на то, чтобы считаться отдельной единицей, как и сами хананеи – как народ. К этой лингвистической группе принадлежат и древние евреи. Третья группа языков – арамейская. Это набор диалектов, впервые сформировавшийся в Верхней Сирии, но позднее распространившийся и на соседние районы. Четвертая группа, арабская, известна нам еще до Мухаммеда по надписям, обнаруженным главным образом в Йемене. Это язык Корана и последующей исламской литературы. Пятая, и последняя, группа, эфиопская, – это языки, на которых говорили колонисты в Абиссинии. В древнейшие времена эфиопский был единым языком, и только в Средние века, то есть вне временных рамок этой книги, он разделился на несколько сильно отличающихся друг от друга диалектов.

Мы описали географические условия, в которых жили семитские народы, и общие черты языков, на которых они говорили. Но возникает вопрос: в какой степени оправдано само выделение группы семитских народов. Иными словами, семитские языки, несомненно, обладают сходством и образуют тесную и отличную от других семью. Но можно ли сказать то же самое о людях, говоривших на этих языках?

Вопрос вовсе не простой. Некоторые ученые считают, что понятие «семитский» может использоваться только в области лингвистики и неприменимо к людям или формам цивилизаций. Другие утверждают обратное, указывая на «семейное сходство» социальных и религиозных институтов, созданных людьми, говорившими на семитских языках.

Чтобы прояснить вопрос, необходимо решить, что же такое народ. Для современной этнологии «народ» – это масса людей, которые, хотя могут отличаться по расе или месту рождения, образуют однородную группу благодаря общности среды обитания, языка, исторических и культурных традиций.

«Примерив» это определение к народам, говорящим на семитских языках, мы обнаруживаем, что оно применимо к каждому из них в отдельности, с географической точки зрения нет никаких оснований возражать против однородности группы в целом, а семитская лингвистическая общность совершенно очевидна. Остается доказать применимость определения к историческим и культурным традициям людей, говорящих на семитских языках, и тогда можно будет с полным правом отнести определение «семитский» не только к языкам, но и к говорящей на них семье народов.

В следующей главе мы увидим, что люди, говорящие на семитских языках, пришли из Аравийской пустыни. В исторических источниках существуют свидетельства этих миграций, а экономические и социальные условия, сложившиеся в пустыне, сделали их неизбежными. В образе жизни кочевых скотоводческих племен возникла устойчивая тенденция к ведению оседлого образа жизни в более плодородных районах вокруг пустыни и постепенному переходу к обработке земли. Таким образом, люди, говорящие на семитских языках, образуют один блок не только потому, что географически собраны в одном районе и говорят на разных диалектах одного языка, но также потому, что имеют общие культурные и исторические истоки. А значит, можно не только применять определение «семитский» в лингвистической области, но говорить о семитских народах и семитской культуре.

При этом следует помнить одну важную деталь: народы не обязательно являются семитскими в той же степени, что их язык. Жители пустыни, заселившие окружающие территории, навязали им свой язык. Однако они смешались с населением, которое уже жило в районах, куда они вторглись, и в немалой степени приняли их культуру. Такие народы, семитские по языку, не забыли собственную культуру, помимо общего семитского наследия. Они были независимыми, и семитский элемент в них, пусть весьма существенный и даже доминирующий, все же был не единственным. Таким образом, с некоторым ограничением мы можем назвать их семитскими народами, но было бы неправильным называть всех этих людей без разбора семитами.

Однако внутри семитской группы народов существовало настоящее единство и общность традиций, и потому, изучая эту группу, мы рассматриваем не произвольный набор элементов, объединенных лишь случайно, а картину четко определенного и органичного феномена в политической и культурной истории Древнего Ближнего Востока.

Теперь мы подошли к расовому вопросу, и здесь с самого начала следует отметить, что он не влияет на определение семитских народов в целом: даже для самых компактно расселенных и однородных народов могут быть характерны несходные расовые элементы. Более того, нет никакой необходимости обсуждать теорию о существовании отдельной «семитской расы», которую скорее можно отнести к области устаревшей политической пропаганды, чем к серьезной науке и которая отвергается авторитетными антропологами.

Можно рассмотреть расовые типы, встречающиеся в традиционно семитских районах. В настоящее время доминирующими могут считаться два типа. Во-первых, это восточный, или иранский, тип. Он преобладает в Аравии, некоторых частях Палестины, Сирии и Месопотамии. Он отличается белой (или загорелой) кожей, темными волосами и глазами, густой растительностью на лице и теле, средним ростом, худощавостью. У таких людей удлиненная голова с выступающим затылком, удлиненное лицо, высокий нос, прямой или с горбинкой, полные губы и крупный подбородок. В Палестине, Сирии и Месопотамии встречается и другой расовый тип – арменоидный. Он отличается тусклой белой кожей, крепкой фигурой, короткой величественной головой с плоским затылком, большим носом и тонкими губами. Некоторые особенности этого типа считаются характерными для евреев.

Вся эта информация касается сегодняшнего дня. Существует очень мало свидетельств состояния дел в древности, но те, которые до нас дошли, указывают на первоначальное преобладание во всей семитской области восточного, или иранского, расового типа, а арменоидный тип проник на территорию с севера только во 2-м тысячелетии до н. э.

Какой вывод можно сделать из всего сказанного? Прежде всего, мы не согласны с теорией о существовании расовой группы, совпадающей с семитской лингвистической группой. С одной стороны, два расовых типа, которые мы описали, не ограничены семитскими территориями: восточный тип встречается также в Иране и Северной Африке, арменоидный – в Анатолии и на Кавказе. С другой стороны, они характерны не для всех семитских территорий: в Абиссинии эфиопы принадлежат к другому расовому типу.

Для нас важна расовая принадлежность жителей Аравийской пустыни, откуда пришли семиты, и здесь мы находим, как и можно было ожидать, учитывая изоляцию пустыни и одинаковость условий, поразительную расовую однородность. Поэтому можно утверждать, что, хотя, строго говоря, не существует такого понятия, как семитская раса, все же семиты первоначально были этнической группой, единство которой усилено однородностью расовых признаков внутри более широкого восточного типа.

Глава 3

ПРОЛОГ

История начинается с появления письменных документов. Самые ранние тексты, касающиеся семитов, изображают их уже имеющей индивидуальные черты и дифференцированной группой, живущей на собственной территории. Однако разные народы имеют достаточно много общего и подтверждают гипотезу о том, что они расселились из некоего общего региона обитания на занятые ими земли.

Хорошо бы прояснить точные масштабы этой гипотезы и ее исследования. Мы не ставим перед собой задачу идентифицировать родину семитов. Попытки сделать это увели бы нас далеко в доисторические времена, а результаты все равно были бы только предположительными и неоднозначными. Поэтому мы ограничимся идентификацией региона, откуда началось расселение семитов, не пытаясь решить, там ли они зародились как народ или же мигрировали туда в некий доисторический период.

Даже с таким существенным ограничением проблема не простая. Гипотеза о возможности построения генеалогического дерева, показывающего прогрессирующее умножение народов и языков, больше не считается бесспорной. Ясно, что в доисторические времена, так же как в исторические, взаимоотношения между людьми и языками могли иметь более сложный и переменный характер, который проследить невозможно. При этом теория об усилении различий между народами должна дополняться и корректироваться идеей об их слиянии, при котором разные диалектальные и этнические элементы по политическим или культурным причинам, вместо того чтобы развиваться независимо друг от друга, сливаются.

Несмотря на эти оговорки, вопрос о происхождении семитов может и должен задаваться – просто, отвечая на него, следует иметь в виду все сказанное выше.

Один факт представляется в достаточной степени установленным: как показывает история, семитские миграции начинались из Аравийской пустыни. Перемещения в обратном направлении предпринимались лишь из соображений обороны и были ограниченными; а из пустыни двигались люди, говорящие на семитских языках. Тот факт, что также имели место передвижения из одних частей территории обитания в другие, не является поводом для возражений. Очевидно, что семиты, проникнув из пустыни в плодородные районы, продолжали принимать участие в происходивших там исторических переселениях народов, которые не имеют отношения к вопросу о происхождении семитов.

Важно заметить, что исторические источники – не единственное доказательство теории о том, что семиты происходили из Аравийской пустыни. Следует помнить о факте, что экономические и социальные условия пустыни таковы, что племена кочевников-пастухов неизбежно стремились выйти в окружающие ее плодородные регионы. Эта тенденция отчетливо видна и в наши дни, и, поскольку условия жизни в пустыне, судя по всему, не слишком изменились, можно предположить, что так было и в древности.

Рассматривая этот вопрос, особенно важно иметь в виду тот факт, что из всей семитской территории именно Аравийская пустыня считается в этнологическом и лингвистическом отношении закрытым, замкнутым регионом. Из всех участков семитской территории она в наименьшей степени открыта для связей, ее меньше всего затрагивает то, что происходит вокруг. Такие условия способствуют этническому и лингвистическому консерватизму. Именно в подобном регионе можно найти наиболее архаичные формы. Арабский язык полностью подтверждает эту мысль, и нет никаких оснований сомневаться в ее применимости к этнической сфере.

Недавно профессор Олбрайт изложил причины, заставившие его усомниться в том, что верблюд, незаменимый помощник для жизни во внутренней пустыне, был одомашнен ранее чем в первой половине 2-го тысячелетия до н. э. Если так, какие изменения эти соображения внесут в нашу гипотезу о выходе семитов из пустыни? По-моему, их будет немного. Просто нужно будет предположить, что они обитали во внешней пустыне, где полукочевой образ жизни возможен и без верблюдов. Однако следует сказать, что сомнения профессора Олбрайта вряд ли можно считать бесспорными и существуют свидетельства, указывающие на существование домашних верблюдов и в более ранние периоды.

Аравия – не единственный район, который исследователи считают родиной семитов. Одни ученые предполагают, что это была Сирия, другие – Армения, третьи – Африка. Итальянский ученый Игнацио Гвиди, основываясь на данных лингвистики, выдвинул теорию об их месопотамском происхождении. Однако довольно сложно увязать подобные теории с многочисленными историческими и этнографическими свидетельствами. При сегодняшнем уровне знаний необходимо признать, по крайней мере в виде рабочей гипотезы, что районом, откуда расселились семиты, все же была Аравийская пустыня, вероятнее всего ее внешняя часть.

Условия, в которых жили древние семиты, весьма важны для правильного толкования всего последующего хода их политической и культурной истории. Они заложили основу характера семитов, сформировали их мировоззрение и поведение.

Условия пустыни, как мы уже говорили, не намного изменились и сегодня остаются почти такими же, как на заре времен. Поэтому информация, полученная этнологами, которые изучают современных обитателей Аравийской пустыни, помогает реконструировать прошлое. Можно также опереться на арабскую литературу, дающую нам подробное описание жизни бедуинов, а также на еврейские писания, такие как Бытие, в котором описан переход от кочевнической к оседлой жизни.

Благодаря различным источникам информации мы имеем возможность составить достаточно ясное представление о социальных условиях, в которых жили древние семиты. Эти люди были пастухами-кочевниками; они вели полностью кочевой образ жизни во внутренней пустыне, когда одомашнивание верблюда сделало это возможным, и частично кочевой образ жизни, пася стада овец и ослов на краях пустыни. Процесс перехода полукочевых племен к оседлости можно наблюдать и в наши дни. Иногда племена, живущие в пустыне, имеют стоянки, куда возвращаются весной, когда солнце начинает сжигать траву и осушать колодцы. Порой у них нет собственных стоянок, но есть договоренность с оседлыми племенами, по которой кочевникам предоставляются пастбища в обмен на защиту. Переход к оседлому образу жизни происходит, когда полукочевое племя или часть его перестает возвращаться в пустыню на зиму и начинает обрабатывать землю. В целом это естественная и мирная эволюция, но могут иметь место и эпизоды насилия, если, например, оседлые племена не хотят соглашаться с кочевниками.

Основная ячейка в социальной организации кочевников – семья. Хотя имеются признаки существования матриархальных структур, верховная власть принадлежит отцу; наследование ведется по мужской линии, и сыновья, когда женятся, обычно остаются с женами в отчем доме, чтобы расширять и приумножать родительское состояние.

Кочевники полигамны, но их полигамия на практике ограничена экономическими соображениями, поскольку содержать большую семью в пустыне нелегко. Чем меньше обуза у мужчины, тем легче ему справляться с трудностями. В ходе истории семейное законодательство разрешало полигамию, но не слишком ее одобряло и временами даже устанавливало пределы.

Жен кочевники предпочитают выбирать в рамках своего племени – иными словами, в чести эндогамия. Сила традиций и идеал расовой чистоты, занимающий значительное место в племенной жизни, заставляет с неприязнью относиться к женам, взятым извне. В Бытии (26: 34–35), например, сказано: «И был Исав сорока лет, и взял себе в жены Иегудифу, дочь Беэра Хеттеянина и Васемафу, дочь Елона Хеттеянина; и они были в тягость Исааку и Ревекке». Не пришлись ко двору хеттские жены сына. Когда же подошло время жениться младшему сыну Иакову, его «отец сказал: не бери себе в жены из дочерей Ханаанских… возьми себе жену… из дочерей Лавана. Брата матери твоей» (Быт., 28: 1–2).

Племя – коллективная организация, состоящая из семей, объединенная узами крови и общностью интересов, живущая и мигрирующая вместе. Жажда безопасности укрепляет чувство солидарности, которая является одной из самых примечательных черт кочевников. Именно благодаря солидарности нападению на любого члена племени противостоит все племя, и все племя считает своим долгом отомстить. Суровый закон мести – «око за око, зуб за зуб», лишь временами сдерживаемый возможностью получения «кровных денег», вошел в большинство законодательных кодексов семитов.

Права собственности неразвиты и ограничены. Вполне можно утверждать, что кочевник все свое носит с собой. Его личная собственность ограничена оружием (копье, лук, стрелы), необходимым для самозащиты. Даже палатка, в которой он живет, – собственность семьи, а пастбища принадлежат племени. Бедуинов называли коммунистами-аристократами. Удачное выражение. Ведь если экономическая система, в которой господствует понятие общего, а частная собственность практически неизвестна, может называться коммунизмом, то общественный дух и сопряженное с ним глубокое чувство личной гордости, чести и приверженности традициям дают этим нищим пастухам право называться аристократами.

Власть в племени существует лишь в ограниченной степени. «Правительства» в полном смысле этого слова нет, но есть вождь, избираемый за личные качества советом старейшин. Он – primus inter pares[1 - Первый среди равных (лат.). (Здесь и далее примеч. пер.)]. Ограниченная власть, данная ему советом, временная и может быть отозвана. Он выступает как судья, но лишь когда спорящие стороны добровольно выносят свое дело на его суд.

В целом условия жизни в пустыне способствуют укреплению духа. Борьба за существование, окружающие опасности и трудности, коими изобилует повседневная жизнь, закаляют характер, воспитывают стойкость и мужество. В ходе истории не единожды столкновения семитов с внешними силами заканчивались победой сильных и энергичных семитов.