Гелия

Но видение быстро скользнуло мимо.

«Вот же, зараза!» – рука сама потянулась к хабу.

– Гелия! Опасность первой категории. Запрещено пользоваться в одиночку. За нарушение возможна дисквалификация, – голос Робин беспощадно ударил в сознание.

– Роб, я приказала тебе не лезть! – я упрямо мотнула головой, и включила хаб.

Замерла. Минута, другая. Ничего. Эфир был чист, только кое-где мелькали неряшливые обрывки мыслей. Прошло уже почти пять минут без изменений.

«Не везёт мне сегодня», – вздохнув, потянулась, чтобы отключить хаб, и замерла.

Только теперь я заметила, что снизу ко мне тянулись щупальца. Ржаво- и серо-коричневые, тёмно-алые, бурые, цвета суеты, черно-красные, цементно-серые – самые разные, они тянулись ко мне, ползали по моей защите, пытаясь отыскать хоть малейшую брешь, чтобы войти в зону моей пси-энергии и растворить её в низких вибрациях. Чужая разрушительная мысль подбиралась снизу, как огромный спрут, все плотнее и плотнее охватывала панорамное окно «Икара», рвалась внутрь. Эфир наполнился какофонией звуков: визгливые, скрипучие, лязгающие, что-то бормочущие, подвывающие… В них невозможно было расслышать отдельных фраз или слов, только давящий гудящий фон чего-то огромного, не контролируемого. Но вот звуки стали складываться в слова, слова в фразы. Лучше бы они так и не сложились!

Первая тяжёлая волна с воем ударилась о защиту моего крошечного «Икара». Лёгкая рябь страха пробежала по моему сознанию, её сменили отзвуки вины, презрения – и вот я уже закружилась в вихре человеческих эмоций, тех, что рвут душу в минуту горя, уныния, ненависти, гнева, злобы, страсти, зависти… Всё ближе подбирался вал тёмной, всё поглощающей энергии.

«Надо сосредоточиться», – думала я, чувствуя, как на лбу выступают капли пота.

Было ощущение, что в мире не осталось ни глотка свежего воздуха, ни искры радости, а только тоска, безысходность и ненависть, которые навалились такой огромной неподъёмной тяжестью, что я не могла пошевелить и пальцем. Сжав зубы, я зажмурилась, изо всех сил старалась представить и удержать в сознании что-то радостное, вспомнить самое лучшее в моей жизни. Мне вспомнился день рождения, когда мы, наконец, смогли собраться всей семьёй. Тогда отец и мама вернулись из далёкой космической экспедиции, а брат, Андрюшка, привёл свою невесту. Как мы тогда веселились! Какой разноцветный салют озарил полнеба в честь меня – именинницы. Как мне было хорошо и спокойно с любимыми людьми. Я вспоминала свои эмоции, восстанавливала в памяти родные лица, а усилитель мысли «всевидящего ока» разбрасывал, словно брызги того праздничного салюта, волны вибраций радости и любви. Панорамное окно на мгновения очищалось, но снова и снова его захлёстывали грязно-бурые волны. Одна, другая… Они все набегали и набегали, даже когда я отключила хаб. Стиснув зубы, я работала. Голая девица, давно уже перевоплощённая в прекрасную лилию, и видение юноши, превратившееся в полураскрывшийся бутон на её стебле, успешно соединились с более высокими вибрациями ноосферы, а атака всё продолжалась. Я стала уставать. Сбивалась чёткость мысли, очень хотелось пить, но отвлекаться было нельзя.

Внезапно зазвучала тихая радостная музыка, моя любимая песня.

– Спасибо, Роб, – я облегчённо выдохнула.

Музыка освежила меня, дала силы для продолжения мысленного боя. И вот уже последние грязно-бурые клочья стучались в мою защиту, шипя:

– Ты прекрасна, ты самая лучшая и смелая, ты центр Вселенной! Все должны подчиниться тебе!

– Бойся неизвестности, за твоей спиной НЕЧТО, ты никогда не справишься с ним. Не верь никому, НЕЧТО поглотит тебя, и ты сама станешь им, потеряешь навсегда свою сущность.

– Не перенапрягайся, ты заболеешь! Ты не справишься, будешь до конца жизни прикованная к постели мучиться от ужасных болей!

– Кругом враги, все ждут твоей ошибки, чтобы уничтожить тебя.

– Как хорош покой. Расслабься. Откинься на спинку кресла, закрой глаза. Ты ничего не можешь исправить. Ты ничего не можешь сделать. Ты никому не нужна, только себе. Люби себя, жалей, балуй, ты одна такая на свете.

И ещё много грязных, трусливых, подленьких, себялюбивых, равнодушных мыслей стучалось, и не просто стучалось, а колотилось в моё сознание, стараясь обнаружить хоть малейший отклик, чтобы овладеть мною.

«Всевидящее око», настроенное на максимальную защиту и максимальное усиление моих мыслеобразов, сдавило мою голову огненным обручем. Я постаралась не думать об этом. Нужно отвлечься, сконцентрироваться. Закрыв глаза, я отдалась музыке, мысленно обняла весь мир своей искренней безусловной любовью: «Пусть Миру будет хорошо!!!». Высшие вибрации моей души сливались с вибрациями музыки и усиливались электроникой, создавая гармонию, в которой тонули щупальца мыслеобразов, а сами они преобразовывались в более высокие вибрации. Конечно, у меня не хватило умения и сил преобразовать их в вибрации высших сфер ноосферы, но преобразовать их до нейтральной средней её грани, было под силу.

И я победила! Победа дала о себе знать звенящей тишиной. Роб отключила музыку, как будто поставила финальную точку. Я полулежала в кресле, откинув голову на её спинку, и слушала своё дыхание, которое постепенно успокаивалось. Блаженство покоя разлилось по всему телу. Я улыбалась, отдыхала с закрытыми глазами и чувствовала, как спокойная тихая радость сменяла напряжённый восторг воли.

«Как хорошо!» – подумала я, глубоко вздохнула, открыла глаза и резко выпрямилась в кресле.

Вздох застрял в горле. Желудок сжала беспощадная холодная рука, а в голове взорвалась яркая вспышка огня. Нет. Это было не в голове. Прямо перед моим лицом, почти в половину панорамного окна, с той стороны, из-за стекла, смотрело на меня видение моего детства: огненное лицо в ореоле кипящего огня и с глазами бездны. Я вцепилась в подлокотники. Глаза наши встретились на пару секунд, и лицо прошло сквозь стекло, зависло в полуметре от меня. Меня обожгло огненным дыханием.

– Мама! – вскрикнула я и растворилась в огне.

– Гелия, спокойно. Ты чего испугалась? Это же твои детские страхи. Разве можно бояться саму себя? – мама, улыбаясь, гладила меня по голове.

Я вздрогнула и очнулась. Я полулежала в кресле, а прямо передо мной, только протяни руку и дотронешься, чуть колеблясь, переливаясь всполохами огня, зависло лицо. Яростные глазницы не сводили с меня взгляда. Я резко выпрямилась.

– Гелия, возьми себя в руки. Сосредоточься. Тебе давно пора уже побороть свои страхи, – голос Робин звучал спокойно и неторопливо, приводя в чувство.

Я внимательно рассматривала огненное лицо. Впервые я видела его так близко и отчётливо. И вдруг я вспомнила! Вспомнила, когда на самом деле впервые увидела его. И удивилась, не поверив самой себе, что могла это запомнить. Это было двадцать два года назад, когда мама с отцом возвращались из экспедиции с Венеры. Родители ждали появления на свет первенца и решили, что родиться он должен на Земле. В пути, когда прошли уже половину расстояния между Венерой и Землёй, корабль настигла мощнейшая солнечная вспышка. Она спровоцировала преждевременные мамины роды. Так на корабле родилась я. Солнечная девочка, так называли меня дома, и имя дали в честь Солнца, которое позвало меня на свет. Я вдруг отчётливо вспомнила, что первым, придя на этот свет, я увидела огненные всполохи, и людей, которые казались зыбкими, колеблющимися и непонятными сквозь эти всполохи. Я забыла о своём первом видении. Позднее огненные всполохи приходили ко мне, сначала мельком, в момент переживания или тревоги, потом чаще. Я росла, росли и они вместе со мною, становились чёткими, опасными, жаркими. У них появилось лицо и глаза, в которых плескалась безудержная ярость огня.

И вот теперь оно было передо мной. Оно с вызовом смотрело на меня, и протягивало жадные всполохи огня.

– Здравствуй, солнечная дева.

Я вздрогнула от неровного, потрескивающего, как поленья в огне, голоса.

– Давно я ждала встречи с тобой. Ты мне нравишься, – шептало пламя, – время пришло. Пора нам быть вместе. Подойди, не бойся. Я подарю тебе бессмертие.

Огненный всполох потянулся к моему лицу. Я не отпрянула.

– Ну, что ж. Давай будем вместе, – я встала. – Я тебя сотворила, мне и решать, какой ты будешь. Подойди, – сказала я и шагнула вперёд.

Пламя подалось мне навстречу. Мы встретились. Две стороны одной сущности: душа и пламя, любовь и страсть, созидание и разрушение, чистота и скверна, самоотверженность и лень, самопожертвование и эгоизм… Мы коснулись друг друга: непроявленный огонь беспредельности и проявленный огонь бытия. Мгновение, и яркая вспышка затмила моё сознание.

***

Вибрация на запястье и лёгкое покалывание немилосердно вытаскивали из приятной дрёмы.

– Роб, отстань. Я спать хочу, – пробормотала я.

– Просыпайся, соня. Сколько можно спать! Ты посмотри только, какое чудо у нас.

– Какое чудо? – так не хотелось просыпаться, ещё минуточку бы подремать. – Просто очистила квадрат, это моя работа.

– Открой же глаза!

– Роб, ты меня достала, – я открыла глаза. – Ну, что у тебя тут за чу…, а это, что такое?! – восхищённо охнула я.

На столе сидела птица, оперение которой полыхало золотым огнём. Птица повернула голову и взглянула на меня глазами цвета спелого граната.

– Феникс! Откуда у нас птица феникс?!

– Ты что, все позабыла?

– Что забыла? Да! Лицо. Огненное лицо! Роб, я победила! Но как? Оно не исчезло? Роб, ты видишь?! Оно приобрело физическое тело! Нет, ты представляешь, что произошло?! Роб!

– Не кричи, пожалуйста, я не глухая. Я всё прекрасно представляю. А тебя, между прочим, уже ждут на Земле, в институте Ноосферы.

– Что же ты молчишь! – подскочила я. – Немедленно возвращаемся.

– Ну вот, она спит себе, а я виновата – ворчала Робин, выходя "Икар" на нужную траекторию.

***