Полюбить заново

Мать всегда очень переживала, когда отец говорил обо мне лишь как о своём сыне, будто только он имеет полное право распоряжаться мной.

После долгого молчания я услышал, как, заикаясь, мама сказала:

– Я не хочу, чтобы мой сын стал фанатом религии. Он уникальный ребёнок, совершенно уникальный.

Отец хлопнул ладонью по столу.

– Это совершенно меня не волнует, уникален он или не уникален: по мне, все дети одинаковые. И запомни: мой дом – это мой дом. Мой сын – это мой сын. Всё решаю я, и точка.

Я ненавидел арабский язык и его буквы. От злости на отца я швырнул книгу в сторону и начал стучать по стене руками, только, кажется, родители меня не слышали. Позже я успокоился и услышал голос мамы.

– Мы должны учить его важным вещам, чтобы он мог стать многогранным человеком. Он очень умный мальчик.

К моему удивлению, отец промолчал.

Признаюсь: когда меня назвали умным, я не чувствовал гордости. Я и только я знаю, какой я. Умный, толстый, высокий… Меня это не волновало.

Я был единственным ребёнком в семье. Родители, каждый из них, желали вырастить из меня нечто необыкновенное. У них для меня назначена была высокая планка. У отца своя – чтобы я учился в медресе, изучал арабский, как свой родной язык, любил охоту, продолжал дело наших предков. Мать хотела, чтобы я знал несколько европейских языков и стал врачом. Это была её мечта.

Буквально через несколько дней после их спора, который я подслушал, отец наставил на меня указательный палец, словно пистолет, и громко сказал, что я обязан делать всё, что он говорит, без объяснения.

– Ты должен учить арабский язык.

В поисках поддержки я посмотрел на маму, но та сидела опустив глаза, и мне оставалось только одно – защититься самому. Я довольно долго восхищался отцом, а сейчас впервые, познав его ужасный характер, решил больше не заслуживать его одобрения. Глубоко вдохнув, хоть и боясь его, я твёрдо сказал:

– Я не буду изучать арабский язык.

– Ещё как будешь, – услышал я холодный голос отца.

– Не пойду. – К тому времени я читал очень много книг и знал, как учат в медресе. С утра до вечера одно и то же вдалбливают, то, чего ребёнок не понимает. Потратить свою жизнь на то, что никогда мне не понадобится? Это бессмысленно.

Отец держал двумя руками свои уши, словно мои слова, как острый нож, резали его слух, затем очень низким голосом сказал:

– Это мы ещё посмотрим.

Мама уставилась в пол, будто ей было неинтересно моё будущее. «Предательница», – подумал я и только через очень много-много лет узнал, что отец запретил ей открывать рот, пока он даёт мне наставления.

А ещё помню, как однажды ночью мать, тяжело упав к ногам отца, простонала, заливаясь слезами:

– За что ты сердишься на меня?

Отец начал кричать, оскорбляя её и весь её род:

– Я хочу ещё ребёнка, а ты не можешь родить. А когда корова больше не приносит телят, она никуда не годится. С женщинами точно так же.

– Это не моя вина, – сказала, вздохнув, мать.

Отец встал и, очевидно, не зная, как бы ещё её помучить, приказал ей выйти во двор и стоять там под дождём до рассвета. Мать молча повиновалась.

Я, злой на отца, вместе с мамой в одной пижаме вышел на улицу и, засунув глубже руки в карманы, встал под дождём.

Отец тут же выбежал за мной и, обняв меня, начал целовать, вытирая с моего лица капли дождя, повторяя:

– Ты с ума сошёл, ты с ума сошёл… ты же простудишься…

– — – – – – – – – – – – – – —

С тех пор прошло двадцать лет…

Мать всегда была равнодушна к вещам, но любила всё прекрасное: классическую литературу, особенно русскую и французскую, музыку, живопись. Всему, что знала, она учила меня. Одним из лучших моих решений было то, что я ей доверил своё образование.

Она любила природу, любила поля, которые к весне начинали пестреть весёлым цветочным узором, похожим на ковёр. На каждом дереве пели птицы, на все голоса восславляя радость жизни, красоту дождя и яркий солнечный день.

– Наш мир прекрасен, а человеческий век так короток, что каждая минута достойна того, чтобы её проживать как последнюю, – говорила мне мама.

Она мечтала о путешествиях.

– Путешествуй, мой мальчик, – это облегчает любые страдания. Сама усталость от поездки, дрожь в коленях напоминают нам о жизни. Мы приходим в этот безумный мир с надеждой и, уходя из него, оставляем свою надежду здесь же, веря в то, что оставили после себя свидетельство о том, что мы жили.

– Красота, пожалуй, важнее всего на свете, – сказала мать однажды. – Все говорят, что для мужчины внешность не играет никакой роли, но эти слова абсурдны. В истории человечества было много мужчин, которые добились почёта и славы лишь благодаря своей харизме. Сегодня я хочу поговорить с тобою ещё раз о профессии, я хочу, чтобы ты стал врачом, очень хорошим врачом. Белый халат… что может быть прекраснее этого? Ты красив и умён, он тебе очень подойдёт. – Мать говорила эти слова, поглаживая мои волосы.

Несмотря на всю красоту белого халата, я не собирался связывать свою жизнь с этой профессией, но так же я не хотел идти по пути отца.

– Я хочу стать писателем. Это достойная профессия для уважаемого человека, – ответил я.

Мать посвящала всю себя моему воспитанию, старалась наставить меня на путь истинный. Она всеми силами пыталась привязать меня к себе. Заставляла рассказывать ей обо всём, что я делаю, и, конечно, мне приходилось часто сочинять всякую чушь. А она была готова принять на веру любую ложь, которую от меня слушала.

Однажды я чуть не попался. Мать в очередной раз ждала меня, не ложилась спать. И я ей соврал, сказав, что буду заниматься уроками, а сам отправился погулять с друзьями: в итоге потратил все деньги, которые она дала. Мог бы разразиться скандал, но мне удалось убедить её, что у меня ещё со вчерашнего дня болела голова.