Десять историй любви

– Да перестань! Что ты знаешь о жизни? Маленькая, без жизненного опыта, и вообще, не забывай, твои родители не желают тебе плохого, – мать встала, налила себе еще чаю и снова села за стол. – Мы выбрали для тебя парня, которого знаем с малых лет. Родители воспитанные и достойные люди, ты же понимаешь, в таких делах гены играют большую роль. – Немного помедлив, она добавила: – На днях к нам заходила мама Тимура, после того, как услышала, что ты скоро прилетаешь. Ты же знаешь, они наши дальние родственники…

– Знаю. И вы с его мамой решили отправить его за мной в аэропорт. Вообще, мама, запомни раз и навсегда – когда возвращаешься на родину, хочется, чтобы тебя встретили родные люди. – Сара взяла телефон, чтобы посмотреть, нет ли ответа от любимого.

Но мама опять проигнорировала ее слова.

– Она пришла к нам с кольцом. Он сам выбрал для тебя кольцо с бриллиантом! Купил в Париже, представляешь? В Париже!

Пока мама говорила, Сара читала сообщение: «Дорогая моя, доброе утро! Хочешь узнать, доброе моё утро или нет? Я скажу тебе. Когда я, просыпаясь, не вижу твоих красивых карих глаз, не чувствую запаха твоих волос, моё утро добрым быть не может. Только тебя люблю…»

– Дочка? Ты меня слышишь? – мама, подняв брови, удивленно смотрела на Сару. – У тебя такой отсутствующий вид, как будто ты здесь и где-то ещё одновременно.

– Извини, мама, мне написали с работы. Что ты говорила?

– Говорю тебе, что ты мыслями своими где-то далеко, – мама махнула рукой перед её глазами.

– Нет, наверно, это из-за акклиматизации… Мне хорошо и без его кольца. Подумаешь, из Парижа!

– Ах… дочка… – мать, вздохнув, устало посмотрела на Сару.

– Мам, почему тебе непременно хочется, чтобы я вышла замуж за Тимура?

– Наверно, потому, что я вижу в нем достойного парня, мужа, отца…

– Ну, даже если так, то что?

– Ты выйдешь за него замуж! – сказала мать твёрдым голосом.

– Об этом вообще речи быть не может! – Сара улыбнулась, стараясь смягчить категоричность своих слов. – Я не могу выйти за него замуж… Я его не люблю!

– Полюбишь потом, будете вместе жить – привыкнешь к нему, я тебе уже говорила. Я тоже так вышла замуж за твоего отца, потом полюбила его.

– И ты считаешь это нормой?

– Вне всяких сомнений! – ответила мать, стараясь быть хладнокровным.

– Мне очень жаль, но это, правда, невозможно… – Сара отвернулась на несколько секунд, потом вновь посмотрела на маму. – Жизнь даётся только один раз, и каждый должен прожить ее так, как он хочет.

– Послушай, исторически сложилось так, что наши женщины не решают сами свою судьбу, доверяя это родителям. Я же тебе плохого не посоветую. Выйдешь замуж за него, родишь детей. Что может быть лучше?

Мать смотрела на нее, словно гипнотизируя взглядом, всем своим видом показывая, что надо покориться судьбе.

– Это уже патология… – буркнула Сара, не выдержав.

– Патология у тебя вот здесь, – мама постучала пальцем по виску, – тебе уже двадцать семь лет, а ты все ещё не замужем. Все твои ровесницы уже давно повыходили, при виде их у меня слезы наворачиваются, и на каждой свадьбе тоже, когда вижу счастливые пары… А после свадьбы прихожу домой, принимаю успокоительное.

– У тебя невроз, и я даже догадываюсь, кто может тебя исцелить…

– Конечно, это, оказывается, у меня патология, может, я вообще сумасшедшая?!

– Мам, – Сара встала, тяжело вздохнув, ей явно не терпелось высказаться. Она набрала в грудь побольше воздуха и начала говорить: – Сейчас двадцать первый век… Молодые люди сами должны выбирать себе мужа или жену, не родители! Сейчас жизнь другая, мы не можем жить по старым традициям. В прошлом веке все было иначе. По твоим меркам, за это время, имею в виду – за один век в жизни азербайджанских женщин ничего не изменилось, они по-прежнему ничего не решают и остаются рабынями мужчин? Бред… – Сара пристально смотрела на мать в ожидании ответа.

– Все решаем мы, женщины, только об этом не стоит говорить в присутствии мужчин, – мама встала из-за стола. – Когда говорят: голова – это мужчина, а женщина – шея, мне, знаешь, что хочется ответить?

– Что? – Сара повернулась к ней, не отрывая глаз.

– Папиными словами: мужчина – голова, женщина – ноги.

Сара улыбнулась.

– Пойми, родители всегда хотят только одного: чтобы дети были счастливы, – мама подошла и обняла её.

– Мам, мне помнится, ещё лет десять-пятнадцать назад ты со слезами на глазах говорила, что не позволишь мне пройти через такие же страдания, через которые прошла сама. Не ты ли говорила, что, выйдя замуж за моего отца, тебе пришлось попрощаться со многими мечтами? Или ты память потеряла?

Мать, не слушая дочь продолжала:

– Отец дал добро, он сказал, что Тимур достойный парень. Значит, он ему нравится. У наших внуков будут благородные гены.

– Мама, не выставляйте себя на посмешище! Я давно уже не ребенок и никогда не была дурой. Разговор окончен, я сама знаю, когда и за кого выйду замуж.

– Что ты сказала?! Как ты можешь ослушаться родителей?! За кого это ты собралась выйти замуж без родительского одобрения? Ты, кажется, забыла, кто твои родители… – мать сверлила Сару уничтожающим взглядом, её обычно мягкое лицо вдруг словно окаменело. Сара тоже смотрела на нее, не до конца понимая, чем так ее разозлила.

– Бабушка! Бабушка… – их напряженный разговор прервал проснувшийся племянник Сары, шестилетний Имран. У него загорелая мордашка, глубокие ямочки на щеках и широкий просвет между передними зубами. Волосы черные, как и у Сары, только короткие.

– Что, нельзя было потише? – фыркнула мать в сторону Сары.

Та молча пожала плечами, переводя взгляд с мамы на племянника.

– Да, мой маленький! Мой герой с ямочками на щеках, что ты проснулся так рано? – заворковала мама, обняв Имрана и целуя его в щеку.

Сара вышла из кухни, мама пошла следом.

– Мы ещё не закончили. Сара, открой свои уши и услышь меня. Выйдешь замуж за Тимура, и других вариантов нет. Твой отец обещал, и слова своего он не сможет взять обратно. Папу ты хорошо знаешь… – мама проговорила все это тихим холодным голосом. – В Азербайджане репутация – это ценность, которую трудно восстановить, если однажды она пошатнулась.

Сара посмотрела на мать, будто видела её впервые. Ей почему то показалось, будто мать ненавидит ее.

– Я думаю, точка поставлена, мама, – заявила Сара, прекрасно зная, что это не так. Затем она вошла в свою комнату, бросилась на кровать, уткнулась лицом в подушку и беззвучно заплакала. В родном доме она вдруг ощутила себя рабыней. Тоска по Борису остро пронзила её. Сара резко села и начала глубоко дышать, в горле стоял горько-соленый вкус. Слезы сбегали по щекам прозрачными дорожками. «Зачем я только прилетела», – подумала Сара, вытирая слезы. – О, как я нечестна, – сказала она вслух.

Позже она проверила телефон, новых сообщений не было. С досадой швырнула телефон на подоконник и снова легла, но тут вдруг раздался звонок.

– Алло! – она схватила трубку. – Куда ты пропал, господи боже мой!!! – со вздохом проговорила она.

– Сара, ты что? Это я, папа, не могу до мамы дозвониться, решил тебе набрать. Все нормально?

– Да, да, папа, – ответила она сухим голосом, – я поняла, что это ты.

– А ты от кого ждала звонка?

– Ни от кого, по работе должны позвонить из Москвы.