Бывший. Мой несносный босс

– Либо?..

Ну что я могу сказать? Какие условия могу ставить?

Сдуваюсь, как воздушный шарик.

Вновь возвращаю улыбку на лицо, хотя она наверняка напоминает больше оскал.

– Что ж, пройдёмте тогда вниз.

Веду их в свой кабинет.

Он раза в три меньше, чем у зама. С явным вайбом женщины: фотки в рамочках на столе, элегантный чайный сервиз, подушечки в тон дивана на стульях и много-много мелочей, которые делают это место уютным.

– Здесь вам будет комфортней?

– Кошмар.

И снова этот непроницаемый фейс.

Боже, так бы и стукнула по темечку!

– Что теперь не так?

– Это разве похоже на рабочий кабинет? Валерия Игоревна, личные вещи настоятельно рекомендую вам убрать, – Тимур хватает со стола рамку с фото.

На ней мы с родителями. Первое сентября, первый класс. У меня на голове пудельные кудри и два огромных банта, размером с мою же голову.

Губы Тимура трогает слабая, едва различимая улыбка.

Он открывает рот, будто собирается что-то спросить или сказать, но так ничего и не произносит.

Припечатывает рамку к моей груди.

– Убрать, – безапелляционно. – Всё, что отвлекает от работы.

– Нет.

– Если это не сделаете вы, тогда займусь я. И я буду безжалостен ко всем милым вашему сердцу безделушкам.

– А какое право вы имеете распоряжаться вещами в моём кабинете?

– Прямое. У меня есть все полномочия даже на то, чтобы закрыть ваш филиал прямо сегодня. Таких убогих показателей прибыли нам не выдают даже на юге! А на юге, уж поверьте, люди не особо любят напрягаться. Я делаю выводы, что сотрудники здесь совершенно не замотивированы на продуктивную работу. Значит, будем стимулировать. Кнутом, если пожелаете.

Да, пряники – это не к тебе, тиранище проклятое!

– Мой кабинет – это место, в котором я должна чувствовать себя комфортно и уютно! – настаиваю я, делая шаг вперёд.

Тимур тоже шагает.

Нависает надо мной.

– Если вы чувствуете себя некомфортно на рабочем месте, то задайте себе вопрос, Валерия Игоревна: может быть, вам стоит сменить работу?!

Между нами сантиметров десять отравленного ядом и раздражением воздуха.

Он почти булькает от накала!

– О, брейк, брейк! – Врезается между нами Мирон, о присутствии которого я напрочь успела забыть. – Валерия Игоревна, прошу нас простить. Восемь часов в дороге, сложный перелёт… Может, по кофейку бахнем? Разрядим обстановочку, так сказать?

– А давай, – ноздри Тимура вздрагивают. – Валерия Игоревна, организуйте нам кофе. Мне крепкий чёрный. Мирону Юрьевичу с молоком и сахаром.

– Не секретарша, значит?! – упирая руки в бока, цежу сквозь зубы.

– Тим, ну! – тактично прокашливается Мирон.

– Будет приносить кофе, пока не докажет, что она годится для другой работы.

Скотина!

Резко развернувшись на каблуках, вылетаю из кабинета.

И мне почему-то так обидно, что я почти реву! Только коллеги, нервно вибрирующие и жужжащие вокруг, не дают мне расклеиться окончательно и разрыдаться.

Жму кнопки на кофемашине. В прострации жду, пока сварится кофе.

– Лерка, ну чё там? – на плечо мне ложится рука Олеси. – Как прошло?

– Паршиво.

– Да? Нам капец?

– Готовься к кнуту. Стимулировать будут.

– О-о-о, – уныло. – А таким лапочкой казался!

– Ты про кого?

– Ну этот, Тимур… Как его…

– Андреевич.

– Ага. Красивый! – восхищённо загораются её глаза.

– Ты смотри, Тёма услышит.

– А что Тёма? – растерянно жмёт плечами Олеся. – Ничего между нами нет.

– Да весь офис видит, как между вами ничего нет.