Мой сводный брат

Его с меня словно ветром сдувает. Он вскакивает и спрашивает в тон мне, но голос его напоминает возмущённый медвежий рёв:

– Пинки Пай?!

Глава 4. Джеймс

Да ладно… Не может этого быть! Какого рожна, госпожа Фортуна? Я разглядываю мокрую девчонку, всё ещё распростёртую на газоне. Её одежда прилипла к телу и обрисовала все волнительные контуры юного, но созревшего тела.

Чёрт… Да ну?! Как так?!

Эта пигалица с потрясающими платиновыми волосами – моя сводная сестра? Тот самый мелкий и вонючий клоп?! Страшненькая, доставучая, капризная, вечно ноющая?!

Я помню её волосы мышиного оттенка. Они были собраны в два крысиных хвостика, качавшихся по обеим сторонам её головы. И на кончиках волос виднелись пряди, подкрашенные розовым цветом. О, а ещё она тащилась по этим дурацким пони из знаменитого мультсериала. Тащилась в прямом смысле этого слова. Её кумиром была Пинки Пай. У моей сводной сестрицы почти все вещи были нежно-розового цвета с вышивкой или изображением этой пони. Именно по этой причине я и прозвал Джоанну «Пинки Пай». Кажется, она до сих пор влюблена в розовый, ведь её трусики по цвету напоминают нежнейшее клубничное суфле.

– Какого чёрта ты легла под меня? – это первое, что приходит мне в голову.

Конечно, проще обвинить пигалицу в том, что она выглядит такой аппетитной даже сейчас. Особенно когда её колени чуть разведены в стороны. И я знаю, какого цвета на ней трусики, и что они мокрые насквозь. Мокрые от напора воды из садового шланга, но всё равно думать об этом чертовски волнительно. Нижний-Джейме с этим солидарен. Полностью.

– Кто лёг? Я?! Под тебя?! Ничего не перепутал?

Эльф, наконец, стряхивает оцепенение и встаёт, поправляя одежду. Бесполезное занятие, крошка, твоя одежда прилипла к телу намертво.

– Это ты меня повалил! Отъелся на пончиках, кретин!

– Задохлик, – презрительно сплёвываю в сторону. – До сих пор мечтаешь попасть в страну розовых пони, да?

Я подхожу к ней. Нагнетаю обстановку и едва не распластываю крошку по своему стальному корпусу. Она должна дрогнуть и отойти. Свалить отсюда. Здесь ей не место. Точка.

Но, на удивление, она проявляет стойкость. Упирается острыми кулачками в бока и цедит сквозь зубы, глядя мне прямо в глаза:

– Ты так невероятно сильно схуднул! Сидишь на диете, жиртрест? Увлекаешься сушкой? Вот здесь, – тыкает меня кулаком в солнечное сплетение, – не досушил!

Потом она проворно отскакивает в сторону и смотрит на меня издалека уже настороженным взглядом.

– У тебя есть пять минут, чтобы собрать свои жалкие пожитки с газона моего дома! – в моём голосе позвякивают кубики льда. Таким ледяным тоном я могу остудить и охладить любого. Любого, кроме наглого Эльфа. Она невозмутимо собирает вещи и относит их в одну из тех коробок, что уже стоят на крыльце моего… МОЕГО дома! – Похоже, ты плохо слышишь, грязнуля? – хватаю её за локоть и наклоняюсь к аккуратному уху с тремя серёжками. – П.Р.О.В.А.Л.И.В.А.Й.

– П.О.З.В.О.Н.И… – фыркает она, выделяя точно так же каждую букву. – Позвони своему отцу. Он в курсе, что я должна приехать. Я буду жить в этом доме, братец. Прикинь, какое счастье?!

Девчонка скручивает волосы и наматывает на палец мокрую прядь. Нахально смотрит мне в глаза и прижимает жемчужными зубками нижнюю губу. Втягивает её в рот и посасывает. Мягко. Волнительно. От её соблазнительного жеста мой рассудок мутится, и перед глазами мелькают чёрные вспышки.

– Пососи ещё большой палец и поковыряйся в носу, малявка!

– Кажется, это ты поедал всё, что плохо лежало в радиусе мили вокруг тебя. Возможно, лакомился и содержимым своего носа! – говорит она и показывает язычок. Он у неё острый и… Бинго! Ярко-розовый. Снова. Пинки. Дурацкая во всех смыслах и розовая во всех местах Пинки! – А если серьёзно, Джейме… – Она на секунду плотно смыкает губы в тонкую линию и говорит тоном командира. Маленького, ничего из себя не представляющего, но мечтающего управлять огромной армией, чтобы захватить весь мир. – Я не рада тому, что придётся жить с тобой под одной крышей. Откровенно говоря, я хочу свалить жить в кампус для студентов. Но мне придётся пожить здесь некоторое время, – тычет наманикюренным пальцем в сторону входной двери. – Нам будет сложно ужиться. Но всегда можно попытаться. Договориться.

– Договориться?! – рычу, словно взбешенный гризли. – Как тебе такой договор: ты сваливаешь прямо сейчас!

Эльф даже не тушуется. Наоборот. Чем настойчивее я требую, чтобы она убиралась прочь, тем настойчивее она стоит на своём. Я думал, что сломаю её одним грозным окриком, но создаётся впечатление, что я не ломаю её, а выковываю калёную сталь. Она становится только твёрже и твёрже. С каждым моим словом, брошенным в её сторону. Эльф смотрит мне в лицо потрясающе огромными глазами. Они у неё светло-серые, с голубизной. Не помню, чтобы у той девчонки из прошлого были красивые глаза. Да я в то время и не интересовался девчонками. Вернее, на таких девчонок я точно не засматривался. Единственные девчонки, на которых заглядывался, были напечатаны на глянцевых страницах мужского журнала. Я покупал его тайком, а потом долго рассматривал этих девушек. О да, очень долго… И рассматривал их не только я. Все парни в подростковом возрасте начинают смотреть именно на таких девчонок – и даже не нужно спрашивать у них разрешения, чтобы оценить, что находится под кофточкой.

Честно, если сравнить Эльфа и одну из тех журнальных красоток, Эльф проигрывает во всём – в росте, в длине ног, в объёме бюста. Но есть в ней что-то другое, острое и режущее, как скальпель. Её хрупкий образ складывается из мелочей, и, сложив его в своей дурной голове, сложно выкинуть обратно. Он там словно приклеился. Поэтому я скалюсь, но отпечатываю фигурку Эльфа на своей сетчатке.

– Я никуда отсюда не уйду. Я первый день в Филадельфии. Мне негде жить, дурень!

– Выбор есть всегда, – заявляю как можно вальяжнее и отпускаю следом бородатую шутку вкупе с прописной истиной: – Мы живём в свободной стране и конкретно сейчас находимся в колыбели нашей демократии! Можешь переночевать в грошовом мотеле или занять место в ночлежке для бездомных. Выбирай на свой вкус!

– Вот уж нет. Я остаюсь! – Эльф отходит к коробкам и достаёт мобильник. – Позвоню маме.

– Твоя мамашка и мой отец уехали на все выходные. И они ни словом не обмолвились о том, что… – Тут я осекаюсь. Потому что прекрасно помню начало разговора за одним из семейных ужинов. Шарлиз интересовалась, не против ли мой отец, чтобы её дочурка погостила у нас какое-то время. Но погостить – это не означает жить! Какого чёрта?! Неужели нельзя было предупредить меня? – Выслушай моё последнее предложение, Пинки Пай. Хорошенько подумай, прежде чем отказаться. Другого такого шанса тебе больше не выпадет.

– О, не думаю, что ты можешь предложить мне что-то хорошее, – дует губки и окидывает меня насмешливым взглядом. – Мне неинтересно. Но ты же всё равно скажешь, да?

Я улыбаюсь ей. Посылаю самую обаятельную улыбку. Такой улыбкой кадрят девушек на вечеринках. Я словно говорю ей, что не прочь бы замутить с ней на пару часов или на всю ночь. Работает безотказно. Я проверял приёмчик не единожды, и успешно пользуюсь этой улыбкой – лучшей из арсенала моих улыбок, говорю без ложной скромности. Взгляд Эльфа меняется. Я едва успеваю словить тень смущения в её взгляде. Но почти прозрачная кожа на лице становится немного розовой. Мы застываем, разглядывая друг друга, словно видим впервые. Отчасти это так и есть. Ведь я до сих пор офигеваю от того, в какую горячую малышку превратилась замухрышка с ярко-розовыми рюкзачком и тонкими крысиными хвостиками на голове.

Эльф приходит в себя первая, переводит взгляд вниз, на носки своих кроссовок.

– Кажется, ты хотел предложить что-то? Пытаешься подобрать слова или просто вспоминаешь, как они говорятся?

Она пытается шутить и вернуть себе тем самым боевой настрой. Я согласно киваю и произношу с самым серьёзным видом:

– Я дам тебе немного долларов. И ты свалишь. Я даже оплачу твоё грошовое такси.

– Ни черта подобного, Пончик! – воинственно заявляет пигалица и подносит телефон к уху, говоря мне одними губами. – Звоню мамочке!.. – через секунду она звонко кричит. – Мамулечка, привет! Я уже в Филадельфии!

Радость в её голосе настолько же бурная, насколько фальшивая. Я скриплю зубами. Они едва не стираются в пыль. Смотрю на девчонку, мысленно выводя на её теле мишень.

Готовься, Эльф. Грядёт третья Мировая война. Вернее, она уже началась.

Глава 5. Джоанна

Пока мой идиотский сводный брат пытается сжечь меня заживо взглядом, я беспечно болтаю со своей мамой.

– Джоанна, ты уже в Филадельфии? – удивляется она. – Так рано?

– Мама, я говорила, что прилечу пятнадцатого.

– О, милая. Прости непутёвую мамашу. Я перепутала. Я поставила пометку в календарь на семнадцатое число и ждала тебя в понедельник.

Вот так и знала, что без приключений не обойдётся. Только на этот раз виновата не я и моё катастрофическое невезение, а мамочка, перепутавшая даты. Она торопливо роется в своём ежедневнике и восклицает, что перепутала мой приезд с приездом уборщицы из клининговой компании.

– У вас есть наёмная уборщица? – интересуюсь я.

Потом сморю на фасад дома. Да, он находится в благополучном районе и выглядит презентабельно. Но нанимать уборщицу ради уборки двухэтажного домика? Я едва не говорю маме, что это необязательные траты, но вовремя прикусываю язык. Потому что мы с папой живём не так зажиточно, как новая семья мамы. В конце концов, это её деньги и деньги Остина Кларка. Хотят пускать их на ветер? Да пожалуйста!

– Обычно в доме я прибираюсь сама, уборщица приходит всего один-два раза в неделю, чтобы помочь с генеральной уборкой, – охотно делится мама. – Но мы с Остином уехали на несколько дней и планировали вернуться только воскресным вечером. Я наняла уборщицу сверх обычного, чтобы та навела порядок в доме. Джеймс остался один, а мальчишки такие неряхи!

Я издаю громкий смешок и поворачиваюсь в сторону сводного братца. Мама сказала, что мальчишки – неряхи? Прекрасно, мне придётся иметь дело с самым настоящим свином! Джеймс так и стоит истуканом на одном месте, но, поймав мой взгляд, проводит большим пальцем по своему горлу. Я выставляю два пальца и изображаю выстрел. Ему в голову. Пиф-паф – и его безмозглую тыкву на плечах разнесло бы на ошмётки!

– Понятно, ма…

– Мне так неловко, Джоанна! – восклицает мама. В её высоком голосе слышатся нотки искреннего сожаления. – Я хотела встретить тебя и приготовить фирменную индейку, испечь клюквенный пирог и ещё кучу-кучу всего! Знаешь, я могу попросить Остина, и мы что-нибудь придумаем. Конечно, деньги за отель и билеты нам вернут не в полном размере…