Из Баку с любовью

– Я не полагаю, – смиренно ответил Мурад, – я надеюсь. Насчет измерения спорить не буду, но разве это что-то меняет? Говорят же, – хоть горшком назови, только в печку не ставь. С названием я немножко утрировал, цветок называется астромелия.

– Уже лучше, – сказала девушка, – и ваш трактовка пословицы тоже логична, поэтому я, пожалуй, соглашусь. В Баку, в семь вечера.

Мурад взглянул на часы.

– Самолетом лететь туда два часа сорок минут, но еще надо билеты купить, доехать до Домодедово. А у нас осталось четыре часа. Вряд ли успеем.

Девушка удивленно взглянула на него.

– Я пошутил, – поспешил сообщить Мурад.

– Я поняла, – без улыбки ответила девушка. – Тем не менее, чтобы мы с вами не разминулись, вдруг вы в аэропорт отправитесь, кинотеатр «Баку» находится с другой стороны рынка. Я буду в семь, в семь вечера, в девятнадцать ноль-ноль. А правильное название этих цветов – альстромерии. Их любит моя бабушка. Какое совпадение. До свидания.

Мурад смотрел, как она уходит, держа в руке цветок.

– Ну ты орел, – одобрительно сказал подошедший торговец, – сколько ребят пытались к ней клеится, бесполезно. Ну и о чем вы договорились?

– В семь часов у меня с ней свидание, – не без гордости заявил Мурад.

– Да ладно врать, – хмыкнул Саадат, – цветок я видел, взяла, полтинник штука, а свидание – это вряд ли. Видно, что она девушка из приличной семьи. Со спекулянтом на свидание не пойдет.

– Я не спекулянт, я таксист.

– Тем более.

Мурад неприязненно взглянул на торговца, хотел, было его осадить, но промолчал. Какой никакой резон в его словах был. У него вдруг испортилось настроение. Душевный подъем, в котором он пребывал, испарился.

– Где твой подельник, – хмуро спросил он, – деньги принес?

– Ала, типун тебе на язык, как наши старшие братья, русские говорят. Какой подельник, модельник, он мой компаньон. Он просит передать, чтобы ты зашел к вечеру, когда рынок закроется, деньги отдаст.

– Ладно, – буркнул Мурад, – связался я с вами на свою голову.

Сделав несколько шагов, обернулся:

– А цветок называется – альстромерия, знаток тоже мне.

Мурад торопясь, пошел к машине. Времени было в обрез, надо было вернуться в парк, потом домой, чтобы переодеться.

Фильм был французский, назывался «Мужчина и женщина», режиссером значился Клод Лелуш.

– Удачное название, – заметил Мурад.

– Почему вы так думаете? – спросила девушка.

Мурад все еще не знал ее имени. Она пришла к третьему звонку. Мурад было решил, что его продинамили, он уже комкал голубоватые бумажки в руке, примериваясь к ближайшей урне, как вдруг она возникла у стеклянной двери кинотеатра. Мурад даже не заметил, с какой стороны она подошла.

– Ну, в смысле актуальное название, – уточнил Мурад, поскольку таинственная незнакомка продолжала смотреть на него без улыбки, он продолжил, – мы с вами мужчина и женщина и идем фильм смотреть с таким названием.

– Мне не нравятся обращения к людям по половому признаку, тем более, что я девица, – заявила незнакомка.

– Это здорово, – одобрительно заметил Мурад, – сейчас это большая редкость. В Москве во всяком случае.

У девушки сделалось такое лицо, словно у нее внезапно заболел зуб.

– Простите, это я все пытаюсь шутить, балагурю, так сказать.

– Я поняла. Только грубовато получилось. Не надо так шутить.

– Я больше не буду, – пообещал Мурад.

– А вы хорошо знаете русский язык. – заметила девушка. – Даже шутить пытаетесь. А в Баку, наверное, все девушки девственницы?

– Вы имеете в виду город или кинотеатр?

– Вы опять за свое?

– Просто уточняю, на всякий случай.

– Я естественно, имела в виду город.

– Откуда мне знать такие вещи. Такие вопросы задаете, даже отвечать неудобно.

– Ну вот, теперь уже я вынуждена извиниться.

– Не извиняйтесь, это цитата, из фильма «Мимино», Хачикян так говорил.

– Вы давно в Москве?

– Сколько себя помню.

– Видимо, у вас короткая память.

Мурад удивился, но сообразил, что она считает его продавцом цветов. Хотел было уже ее в этом разубедить, но погас свет, и он стал смотреть кино. Фильм был черно-белый. Трентиньян наворачивал круги на стадионе или лучше сказать, автодроме. Анук Эме гуляла с дочкой. Но мысли Мурада были о девушке, сидевшей рядом. Ее рука белела на подлокотнике. Он хотел накрыть ее ладонь своей, но боялся все испортить. Пока что все происходящее внушало надежду. Видимо незнакомка питала слабость к кавказцам, и разговор начался в правильном направлении – мужчина и женщина, целомудрие. Ей было лет двадцать или больше? Он, как-то в этом не особо разбирался. Мурад слышал, что современные девушки в этом возрасте уже начинают тяготиться своей девственностью. И часто просто рационально выбирают себе подходящего партнера для дефлорации. Подумав об этом, Мурад взволновался. Девушка, словно почувствовав, взглянула на него. Мурад в ответ улыбнулся.

– Вам неинтересно? – тихо спросила она.

В ее шепоте было что-то доверительное, сердце Мурада забилось еще сильнее.

– Очень интересно, – также шепотом ответил он.

Когда фильм закончился, и публика потянулась к выходу, Мурад удержал ее в фойе.

– Буфет еще открыт, – сказал он, – может перекусим?

– Я не очень голодна.

– А я очень голоден. С утра ничего не ел. Работал без обеда. Триста верст отмахал, еще немного и упаду в голодный обморок, как Цурюпа на заседании малого Совнаркома.