Греческая рапсодия

Когда-то он был чемпионом по гиревому спорту.

– Что-нибудь с машиной?

– Да нет, – помедлив, ответил Грек. В последний момент он решил, что не стоит никому рассказывать. Час назад он метался, не зная, что делать. Сначала хотел звонить в «Скорую помощь», потом в милицию. Потом решил позвонить Резанову и посоветоваться, но вовремя сообразил, что по телефону о таких вещах не говорят. Теперь же, при виде спокойного и сильного Резанова, Виктору даже на миг показалось, что все это ему привиделось.

– Я, Володя, просто так приехал. Давно не виделись, дай, думаю, заеду к Резанову.

– Это ты правильно сделал. Пить будешь?

– Нет.

Резанов нагнулся и достал из-под стола трехлитровую банку с красной жидкостью.

– Вот, молдаван вино привез. Витька, твой тезка. Неделю подъемник занимал, сволочь, машину свою собирал. Сколько я денег из-за него потерял. Как же, банку вина поставил и думает – в расчете.

Он достал два красных пластмассовых стаканчика, замызганных от постоянного пользования.

– Пить будешь? Последний раз спрашиваю.

– Почему у тебя все время стаканы такие грязные? – раздраженно спросил Виктор.

– Слесаря пьют. Рабочий класс. И никто не моет за собой. Щас сполосну.

Резанов вышел и вскоре вернулся с мокрыми стаканами.

Наполнил их, немного пролив на стол.

– Давай, чтобы, как говорится, хрен стоял и деньги были. Все остальное – ерунда.

Он опрокинул содержимое стакана в рот.

Виктор выпил медленно, вытер губы ладонью. Вино было хорошее, он вновь подставил свой стакан.

– Понравилось? То-то же. – Резанов наполнил стакан. – Маринка-то уехала?

Виктор кивнул.

– Давай сообразим чего-нибудь?

– Посмотрим, – рассеянно сказал Виктор Грек.

* * *

Проснулся он от тревожного чувства. Первое, что увидел, разлепив веки, была отутюженная стрелка на синем колене. Медленно проследив ее книзу, увидел глянец на идеально вычищенном ботинке. В этом было что-то давно забытое, но очень знакомое. Вспомнил не сразу. Трехлитровая банка вина, распитая вчера с Резановым, давала себя знать. Словно в вязкой среде плавали его мысли. Понемногу он сообразил, что это связано со службой в армии, а человек, сидевший рядом с диваном (спать он лег на диване в большой комнате, решив спьяну, что измена, учиненная им, не дает ему морального права ложиться в супружескую постель), – кадровый военный.

– Доброе утро! – cказал ему чей-то ласковый голос.

– Разбудят утром, не петух прокукарекал, – говоря это, Грек повернулся на спину и увидел пожилого человека в синем костюме, внимательно смотревшего на него. Грек повел глазами по комнате и увидел второго: молодого плечистого парня в свитере и драных джинсах, сидевшего в кресле и барабанившего пальцами по журнальному столику.

– Что-то знакомое… Высоцкий? – спросил человек в синем костюме.

– Он самый, – согласился Грек. – Пописать можно сходить?

– Пожалуйста, пожалуйста, – дружелюбно сказал человек в синем костюме.

Тяжело вздыхая и покачиваясь, Грек поднялся и пошел в ванную комнату, где принял душ, посвежел, натянул брюки, чистую майку и вернулся к посетителям.

– Мой дом – моя крепость, – с этими словами Грек вошел в комнату.

– Целиком и полностью вас поддерживаю, – сказал человек в синем костюме.

– Простите, как вас зовут? – вежливо спросил Грек, понимая, что с двумя ему все равно не справиться.

– Бахтин меня зовут, Иван Тимофеевич. А вы – Виктор Степанович Грек – правильно? Да вы садитесь, в ногах правды нет.

Грек послушался и плюхнулся в кресло. От резкого движения ему вдруг стало нехорошо, он почувствовал слабость. Грек вздохнул и вытер выступившую на лбу испарину.

– Что, тяжко? – участливо спросил Иван Тимофеевич.

Грек кивнул.

– Может, пивка холодненького?

– Нету.

– А мы сейчас – гонца, – заговорщически сказал Бахтин и, обращаясь к плечистому, бросил: – Давай, парень, сходи на угол, там палатку я видел.

Парень поднялся и вышел из квартиры. Бахтин проводил его взглядом, затем посмотрел на Виктора и улыбнулся. Виктор улыбнулся в ответ, но все же спросил:

– А как, собственно, вы сюда попали, через балкон?

– Ну что вы, какой балкон, помилуйте, тринадцатый этаж. Через дверь, естественно.

– Ага, понятно… Хотя, чего понятно? Может мне полицию вызвать?

– Не советую. Вам же хуже будет.

Только сейчас Виктор вспомнил вчерашнее и вновь почувствовал слабость. Он вытер рукавом пот со лба и спросил, едва ворочая языком:

– Что вам нужно?

– Вам плохо? – спросил Иван Тимофеевич. – Я могу воды.

– Спасибо, я подожду пива. Так что же вы хотите?

– Посмотрите вот эти фотографии, – Бахтин протянул Виктору конверт.

Разглядывая фотографии, Грек вспомнил, как впервые в жизни увидел порнографические карты. Это было в школе, их принес Сережка Худаков, человек, умудрившийся остаться в шестом классе на третий год. Грек долго не мог забыть одну из них: на ней была изображена девочка с едва оформившейся грудью, на вид ей было лет тринадцать. Она позировала, стоя на одной ноге, отведя другую в сторону, держа ее навесу и подав вперед худенькое тело. Из одежды на ней были только резиновые шлепанцы, так называемые сланцы, или, по-другому, вьетнамки.