Сова

– Нет, мне действительно пора.

– Конечно. Делай то, что считаешь нужным.

Одевшись и стоя за порогом квартиры, Мириам поняла, что все может осложниться.

Она влюбилась.

Серьезно.

Не в шутку.

Тяжелое чувство, сидевшее внутри нее, нечто абсолютно запрещенное и в то же время казавшееся таким правильным.

Может быть, если я больше не буду с ним видеться?..

Она поймала такси и всю дорогу до дома пыталась утвердиться в этой мысли.

Это должно пройти.

Она положила ключи на тумбочку в прихожей, разделась по пути в спальню, скользнула под одеяло и уснула, едва коснувшись головой подушки.

11

Холгер Мунк еще раз позвонил в дверь, несколько раз постучал и уже собирался уходить, когда дверь вдруг распахнулась, и в проеме показалась Миа.

– Сколько сейчас времени, что ты будишь людей?

Миа криво улыбнулась и впустила его в квартиру.

– Воскресенье, четыре часа дня? – сказал Мунк.

Он снял обувь, поискал крючок, чтобы повесить пальто, но не нашел, поэтому просто положил его на пол и проследовал за Мией в гостиную.

– Извини за бардак, – сказала она. – Я еще не успела тут разобраться. Хочешь чего-нибудь? Чашку чая? Полагаю, алкоголь ты по-прежнему не пьешь?

Мунк поискал подтекст в этой фразе, намек на то, что слишком давно он ее не навещал, но ничего такого в ее тоне не было.

– Я как раз собиралась идти в душ, подождешь, ладно?

– Подожду, конечно, – кивнул Мунк.

– Хорошо. Две минуты. Скоро вернусь.

Миа еще раз криво улыбнулась и исчезла в ванной, а Мунк остался стоять посреди гостиной, не зная, что ему делать. Не успела разобраться – это мягко сказано. Квартира напомнила ему ту, в которой он жил в Хёнефоссе. Так и не разобрал вещи, так и не смог сделать жилье домом, и тут было точно так же. У окна лежал матрас с одеялом и подушкой. Видимо, она спала, когда он пришел. Повсюду штабелями стояли коробки, казалось, что некоторые из них наполовину открыли и закрыли снова. На стенах ничего, и почти нет мебели. Квартира очень похожа на его собственную, навскидку около семидесяти квадратов, гостиная, открытая арка в кухню, дверь на балкон и коридор, ведущий, вероятно, в ванную, и наверно, две спальни, которыми Миа явно не пользовалась.

Было похоже на то, что она делала несколько попыток. Везде стояли нераскрытые коробки из «ИКЕА», наполовину собранный белый стул, ножки по-прежнему лежали на полу рядом с инструкцией, а маленький столик ей, по крайней мере, удалось скрутить. Мунк тяжело опустился на недоделанный, слишком низкий стул, положил папку на столик, почувствовав, что ему не понравилось то, чему он только что стал свидетелем.

Она выглядела дико уставшей. Опять. Почти как тогда на Хитра. В тот раз его передернуло от увиденного, и сейчас было то же чувство. Обычно такая сильная Миа, полная энергии и с ясным взглядом, сейчас сократилась до своей призрачной версии. На полу рядом с матрасом стояла наполовину пустая бутылка «Арманьяка» и стакан, а в углу сложены три пустые коробки из-под пиццы. Мунка опять кольнула совесть. Давно надо было навестить Мию. Она плохо выглядит. В их последнюю встречу, в тот вечер в «Юстисене», она казалась немного радостнее, с какой-то верой в то, что все наладится, но сейчас ее глаза были как тогда, на Хитра. Отсутствующие. Безжизненные.

Мунк встал, чтобы достать сигареты из своего пальто в коридоре.

– Курить можно тут или выходить на балкон?

Он прокричал вопрос в сторону ванной, но она на полную включила воду в душе и не слышала, так что Мунк выбрал балкон. Он стоял там на холоде, наблюдая, как последние лучи дневного света исчезали и стадион «Бишлетт» и остальная часть города погружалась во тьму.

Чертов психопат.

Мунк зажег сигарету и затянулся.

Не перед командой. Он никогда этого не делал. Здравомыслящий. Сдержанный. Спокойный. Конструктивный. Поэтому он и был начальником, никогда не позволяя другим видеть, как дела влияют на него, но он чувствовал, как это подкрадывается, то, что он увидел в Хуруме, приводило его в сильное беспокойство. У них было много дел. Всегда были дела. И Мунк всегда сочувствовал жертвам, семьям, жутким трагедиям, поражавшим людей, заставлявшим их терять кого-то, но в большинстве дел была какая-то рациональная связь. Случайная ссора с несчастливым исходом. Ревность. В большинстве дел, над которыми Мунк работал, была какая-то человечность. Конечно, неправильно говорить, что в убийстве присутствует человечность, но в своей профессии – он, конечно, никогда не говорил об этом вслух, но часто думал об этом – Мунк всегда чувствовал какое-то облегчение, находя связь, которую мог понять.

Но не в этот раз.

Это был чертов психопат.

Мунк оставил пальто в коридоре, опять вышел на веранду и закурил снова. Увидев, как Миа прошмыгнула из ванной в полотенце и исчезла в одной из комнат, наверное, пошла к шкафу с одеждой или коробке, он почувствовал себя не очень хорошо из-за всего этого, всей ситуации. Она выбрала покинуть действительность. Спряталась одна на острове в устье фьорда. А он вытащил ее обратно. Они воспользовались ей для своих целей, а потом опять выбросили, оставив одну. Нет, последнее не совсем верно. Не они. Миккельсон отстранил ее. Отдел. Система. Но не он. Если бы Холгер Мунк мог решать. Миа Крюгер могла бы делать все, что ей заблагорассудится, только бы она была с ним на работе.

– Вообще ты можешь курить тут, только окно открой.

Улыбаясь, Миа вышла из одной из комнат, одетая в черные узкие брюки, белый свитер с горлом и с полотенцем на голове. Она сняла его и начала вытирать волосы.

– Да, черт, извини, – улыбнулся Мунк, не услышав, что она сказала, мыслями совсем в другом месте.

Он выбросил сигарету на улицу, зашел обратно и закрыл за собой дверь.

– Если бы я по-прежнему работала следователем, – ухмыльнулась Миа, сев на матрас у окна, – я бы сделала вывод, что, если сам Холгер Мунк вдруг пожаловал сюда в воскресенье вечером с папкой фотографий под мышкой, это должно означать, что в большом мире случилось что-то чертовски ужасное, и отдел в отчаянии, и я, может быть, возвращаюсь на работу?

Мунк снова опустился на белый стул без ножек.

– Это мне кое-чего стоило, – кивнул он.

– И мне вроде как нужно поблагодарить тебя, ты это имеешь в виду?

Мунк опять поискал подтекст в ее голосе, но и сейчас его не было. Она казалась посветлевшей, почти радостной. Мертвый взгляд, встретивший его в дверях, как будто снова немного ожил, и казалось, что она оценила его приход.

– Так что там у нас? – сказала она, положив полотенце на пол.

– Хочешь сразу посмотреть или послушаешь, что я думаю?

– А обязательно выбирать? – сказала Миа, взяв папку со стола.

Мунк заметил, как изменились ее глаза, когда она достала фотографии и начала раскладывать их на полу перед собой.

– Мы нашли ее вчера днем, – начал Мунк. – В дальней части Хурумланне. В нескольких сотнях метрах от дороги, в лесу. Турист, или даже нет, биолог, ботаник фотографировал там какое-то растение и набрел на нее, нашел ее в такой позе, посреди…

– Ритуал, – сказала Миа отсутствующим тоном.

Мунк затих, пока Миа не разложила последние фотографии.