Хроники не прошедшего времени. Часть 1. Истории из жизни С. Сидорова в стране Гудка

– Это как? – не понял Сидор.

– А так. Можно подумать от твоего в сортире розами пахнет. Там, то ты дышать и ничего – съязвил Василий. Но совет показался дельным. Сидору понравилось эта идея Василия, и через какое-то время он совсем перестал обращать внимание и на этот запах. Недели через три Василий, распек за недобор денег «в общак» очередного бомжа и назначил старшим Сидора. К момент следующей сдачи, как всегда не хватило рублей сто– сто пятьдесят. И Сидор доложил из своих, философски подумал: «За все рано или поздно приходится платить». Василий похвалил его, но не разрешил пока перебраться в отдельную коморку. « Тебе еще надо расположение их заслужить. Что бы они в тебе настоящего, а не назначенного вожака почувствовали, – объяснил свой отказ Василий. И такой случай скоро представился. У входа в метро были две мирно сосуществующих группы попрошаек – наши бомжи и так называемые «беженцы», женщины, мужчины прилично одетые, стоящие с табличками с просьбой дать денег на билет к маме или на операцию ребенку. И вот однажды у метро появились две девицы с лошадью. Настоящей гнедой кобылой оставляющей за собой большие кучи навоза. Девицы держали в руках картонку с надписью « Помогите лошади на корм». И народ стал просто заваливать их деньгами, не обращая никакого внимание ни на бомжей, ни на «беженцев». Сидор в это день простыл и остался в ночлежке. Вернувшиеся погреться бомжи, объяснив ему ситуацию с лошадью и, стали требовать, что бы он пошел и разобрался.

– Это наша территория. Здесь все поделено давно. Они с лошадью, должны у метро «Беговой», работать, у ипподрома. Им же государство за лошадь по тысячи рублей доплачивает в день! Это беспредел полный, – доказывали они, перебивая друг друга Сидору, почему он должен разобраться с не зваными гостями. Сидор ничего не оставалось, как пойти к метро. Лошадь выглядела хорошо откормленной и чистой. Стояла и безразлично размахивала хвостом. Девчонки, поставив табличку у коробки для сбора денег, сидя на их ящиках, курили и болтали о чем-то своем. Из-за угла, с опаской за этим наблюдали бомжи, зло переговариваясь друг с другом. Но, не подходили близко к месту разборки. Эта картинка, с наглой лошадью, безразличными девицами и трусливыми бомжами, почему то привела Сидора ярость. Он подошел к девицам, наклонился и тихо произнес: «Если вы сейчас не уйдете отсюда. Я вон оттуда, – Сидор показал на противоположный угол дома, – Выстрелю в вашу лошадь из духового ружья стрелой отравленной ядом гюрзы и потом вам придется вызывать эвакуатор, чтобы забрать отсюда ее труп, – и Сидор сплюнул под ноги. – Понятно? – закончил он, злым и презрительным взглядом смотря на девиц.

– Дурак. Сумасшедший, – девицы в испуге повыскакивали с ящиков и, схватив за уздцы лошадь, потащили ее по дороге от метро, не забыв прихватить коробку с пожертвованиями. С тех пор лошадь больше не появлялась у метро. Авторитет Сидора в глазах бомжей вырос невероятно. Василий тоже оценил его поступок и разрешил Сидору перебраться в коморку не вызывая нарекания со стороны бомжей. Теперь по вечерам, посидев немного с бомжами и послушав одни и те же истории из прошлой их жизни, Сидор уходил к себе, включал телевизор и бессмысленно смотрел однообразные сериал про честных ментов.

***

В начале ноября резко похолодало. Температура воздуха установилась стабильно ниже нуля. Выпал первый снег, который лежал тонким слоем и не таял на газонах и кустах в парке. Василий привез для Сидора большой китайский пуховик, от которого так кисло, пахло, что Сидор, не смотря на уже привычку к подобным запахам, не смог заставить себя, его одеть. Он решил съездить, навестить Толика, у которого осталась его сумку и зимнее пальто. Два раза ездил безрезультатно. В квартиру звонить не решился, а стоял, дожидаясь на улице, у подъезда пока не замерзал. На третий раз, ближе к вечеру у подъезда остановилось желтое такси Толика.

– Толик, – обрадованно крикнул Сидор. Но Толик прикрыв рот рукой и испуганно посмотрел по сторонам: «Тихо, не ори. Там за углом магазин. Иди туда. Я скоро подойду», – произнес он, в полголоса проходя мимо Сидора.

Сидор уже сильно замерзший, с удовольствием зашел в магазин. Прохаживаясь, между витринных полок, он согревался, растирая озябшие руки.

– Тебе чего здесь надо? – раздался грубый голос. Сидор обернулся. Сзади стоял охранник, держа в руке дубинку и похлопывая ей по ладони другой руки.

– Ничего не надо, – растерянно ответил Сидор.

– Тогда вали отсюда. Нечего сюда греться ходить, – зло сказал охранник, делая шаг в направлении Сидора.

– Я зайца хотел купить, – первое, что пришло на ум, сказал.

– Мы зайцами не торгуем. Иди, кому сказал, – и охранник угрожающе поднял дубинку.

– Шоколадного, вон, – и Сидор снял с полки шоколадного зайца в разноцветной фольге.

– Иди тогда кассу, – скомандовал охранник.

– Иду, иду, – Сидор подошел к кассе и в это время в магазин вошел Толик, увидев Сидора, отошел к аптечному киоску в конце магазина перед кассами. Сидор расплатился и направился к Толику.

–Ты, чего пришел, – разглядывая лекарства, спросил Толик.

– Мне пальто надо забрать из сумки. Помнишь, я у тебя оставил в багажнике.

– Ко мне сейчас нельзя. У меня дома засада, – произнес Толик, быстро оглянувшись по сторонам.

– Какая засада? – не понял Сидор.

– Гэбешная. Ко мне на следующий день после возвращения из Ети, бабу подселили. Сержанта ГБ. Под видом жены. С тех пор и живет постоянно у меня. Даже на улицу не выходит. Как же она меня достала. Друзей привести не разрешает. Тут пьяный раз пришел, так она приемчиком так вырубила. Вот сюда, – Толик провел рукой справа под ребром. – До сих пор болит. Как же ты меня подставил Сидор. Все! Жизнь нормальная закончилась.

– Это я тебя подставил? – возмутился Сидор. – Не надо было в свою Еть ехать.

– Я же не знал, что дождь пойдет. Говорили, без осадков. Ладно, у меня твоя сумка на балконе спрятана. Я сейчас домой вернусь. Минут через пятнадцать выйду покурить на балкон. Она мне теперь курить дома не разрешает. И сброшу тебе вниз. Ты там жди, под балконами, с другой стороны дома. Девушка, дайте мне, пожалуйста, анальгин, – просунув деньги в окошко киоска, обратился Толик к аптекарше. – Я ей, сказал, что зуб разболелся, забирая лекарство и сдачу, шепнул он Сидору. – Давай, подходи к дому с другой стороны, – и он вышел из магазина.

Через пятнадцать минут Сидор стоял в темноте, под балконами Толикова дома и вглядывался вверх, не зная точно, где находится его квартира. Где-то сбоку раздался кашель, зажглась спичка, осветившая лицо Толика. Сидор закашлял в ответ. Через мгновенье прямо на него упала сумка, сбив его с ног. Сидор упал на спину, выронив в снег из руки шоколадного зайца.

– Да ни с кем я там не разговариваю, – раздался сверху голос Толика. Сидор затаился. И только когда наконец-то хлопнула балконная дверь, на четвереньках, держа на весу сумку, отполз за угол дома.

Старое советское пальто с каракулевым воротником никак не смотрелось с идиотской шапочкой с косичками подаренной ему Василием. Когда Сидор первый раз так оделся и вышел к метро, его вид даже у бомжей вызвал смех. Пришлось ехать на рынок, что бы купить, что-то соответствующее. Его выбор остановился на серой кроличьей шапке и еще он вдобавок купил черные войлочные ботинки на резиновой подошве, модель «прощай молодость». «Именно в таком виде я, когда-то давно, поступив в институте, ходил по зимней Кваскве», – остановившись и разглядывая свое отражение в витрине книжного магазина вспомнил Сидор. В это время дверь магазина распахнулась и на улицу вылетела, наткнувшись на Сидора, блондинка, с ярко накрашенным лицом, с распущенными волосами, в коротком жакете из дорого меха и лыжной шапочке.

– Извините…– ойкнула блондинка, и замерла, с открытым ртом глядя на Сидора, – Ты? Это ты, Сидор? – это была Лиза. Он – то узнал ее сразу, – Я, привет Лиза.

– Я так и знала, что ты теперь будешь прятаться, – презрительно скривим ротик, сказала она.

– Прятаться? Откуда ту узнала, – растерялся Сидор.

– Я? Ты же сам сказал, что улетаешь. Я бросила Вадика, примчалась как дура в аэропорт. Прождала там, пока не улетели все самолеты на Амстердам.

– Прости, я опоздал тогда на самолет и остался здесь, – печально смотря на Лизу, произнес Сидор.

– Остался здесь, – рассмеялась Лиза. – Да, ты никуда и не собирался улетать. Ты просто решил отомстить мне за Вадика. Посмеяться надо мной. Какая же ты мелкая зануда, – она сжала губки и на ее подбородке проявилась хорошо знакомая Сидору маленькая ямка. Она всегда проявлялась, перед тем как Лиза впадала в истерику.

– Лиза, что случилось? – раздался сзади строгий голос мужчины, вылезающего из дорого черного Ягуара припаркованного к тротуару.

– Ничего Вадик. Все нормально, – оглянувшись, ответила Лиза.

– Вадик? – удивился Сидор.

– Да, Вадик. Он меня понял и простил. А ты я смотрю, совсем опустился. Прощай зануда, – и она, развернувшись, побежала к своему Вадику, который поспешно уже открывал для нее дверку машины. Лиза впорхнула на заднее сидение. Вадик строго посмотрел на стоящего посреди тротуара Сидора, сел на водительское место и машина плавно отъехала, оставляя за собой какой-то не здешний, ароматный запах выхлопных газов.

– Ну, чего отец застрял. Мешаешь проходу, – отодвигая Сидора в сторону, прошла мимо компания молодых парней.

–Отец, – усмехнулся Сидор, поправил съехавшую кроличью шапку и побрел привычным маршрутом в сторону к метро.

***

Как-то перебирая вещи в сумке, Сидор достал из бокового кармана томик «Евгения Онегина», брошенного туда случайно тогда, вечером, во время сбора к отъезду. Он открыл книгу на первой странице, начал читать и уже не смог больше представить без нее свою последующую жизнь в подвале. После всех событий и мытарств эффект от книги был какой-то восстанавливающий. Читая, он ощущал себя , не в ночлежку с бомжами, а в те времена, населенными красивыми людьми с манерами, искренними и обманчивыми страстями и какой-то наполненной смыслом жизнью, несмотря на простой и немного наивный сюжет. Эта простота и глубина захватила Сидора. Теперь возвращаясь вечером от метро, он быстро собирал с братвы деньги в «общак» и, выставив телевизор из своей коморки на общее обозрение, сам ложился у себя на кровать и с наслаждением вчитывался в полюбившиеся строчки. Сначала он представлял себя Ленским, а Ольгу Лизой. Потом, больше в душе мечтая о Татьяне, стал Евгением. Потом мужем Татьяны, что уносило его в эротические грезы. Потом опять Евгением, путешествующим по стране. И, в конце концов, стал добрым другом автора, с которым он по вечерам беседовал за стаканом чая, обсуждая вольные мысли. Моральное состояние Сидора постепенно восстановилось. Страхи и опасения притупились. Он почувствовал, что может даже радоваться жизни.

График же самой жизни Сидора однообразно повторялся изо дня в день. Народ в подвале просыпался поздно, когда уже рассветало. Пили чай с хлебом за общим столом. Большинство предпочитало чифирь. Посидев, покурив, поболтав немного, расходились группами, каждый по своим делам. Сидор работал в паре с Цыганом, по очереди. Часа два один сидит у входа в метро, потом его сменял другой. Сидор не любил этих утренних посиделок за столом и уходил первым, пораньше, к моменту, когда основная масса городского люда выбегала из метро и разбегалась по работам. Он покупал в киоске, напротив метро, торгующего шаурмой, черный растворимый кофе в пластиковом стаканчике, садился на ящик не далеко от входа в метро, а второй, пустой стаканчик держал в протянутой руке для сбора мелочи. Нехитрая эта работа располагала наблюдать за людьми, толкающимися вокруг входа в метро. Они приходили, встречались, о чем-то договаривались, кто-то целовался, кто-то наоборот сорился. Здесь сложился уменьшенный макет окружающего общества, полностью отражающего то большое с правительствами, банками телевидением и торговыми центрами. Здесь тоже кто-то правил, продавал, покупал, обменивался информацией, выстраивал отношения. Сидору даже стало нравиться наблюдать за этим бурно живущим маленьким миром, и он здесь впервые осознал себя его частичкой.

Иногда на эту небольшую площадь перед входом в метро приходила молодая еще, слепая женщина, с каким-то внутренне счастливым лицом. Точнее сказать, ее приводила, опрятно одетая старушка. Ставила на асфальт звукоусилитель. Слепая брала в одну руку микрофон, а в другую, обычный пластиковый пакет для сбора пожертвований. Включив усилитель, старушка куда-то уходила, а женщина начинала петь. Она пела высоким и необыкновенно красивым голосом какие-то старинные и очень светлые песни. Она появлялась здесь не часто, раза – два, три в месяц. И Сидор просто с наслаждением слушать ее выступления. С таким голосом, наверное, надо петь в капеллах или в церковном хоре. Сидор на этот случай всегда держал при себе сто рублей, чтобы положить в пакет слепой певице. Часа через два за ней приходила старушка. Она, собрав вещи куда-то уводила женщину вниз по улице, сворачивая в соседний переулок. Обе женщины были чисто одеты и выглядели ухоженными. И Сидора очень заинтересовало кто они, откуда, где живут. И один раз, когда старушка с певицей стали уходить от метро, Сидор, дождавшись, когда они, свернут в переулок, быстро пошел следом. Свернув за угол, он остановился в растерянности от увиденного. Певица стояла, с поднятой вверх головой и улыбалась, а чуть впереди, остановилась старушка с сумкой, для сбора пожертвований, в которой шарил руками полицейский, доставая оттуда деньги. Рядом стоял второй. Это был дежурный наряд полиции, наблюдающий за порядком в этом районе. Этих совсем молодых ребят с наглыми и брезгливыми лицами, Сидор почти каждый день встречал у метро. Но они не трогали бомжей. Василий заранее регулировал с ними все отношения.

– Чего так мало сегодня? – зло спросил первый, доставая пригоршню денег и выбирая из них купюры, бросая мелочь обратно.

– Так, холодно уже долго стоять, – извиняющим тоном произнесла старушка. А слепая продолжала, молча стоять и отстраненно улыбаться кому-то там наверху.

– Теплей одеваться надо, – нравоучительно произнес второй, пряча в карман деньги.

– Что же вы делаете, суки, – Сидор, не отдавая себе отчета, бросился на полицейского, шарившего в сумке и с силой оттолкнул его строну. В тот же самый момент он почувствовал острую пронизывающую боль в районе бедра. Мышцу ноги его свело судорогой, и он упал на асфальт, отключившись от происходящего.

В себя он пришел уже в полицейской машине, ехавшей медленно по улице.

– Очухался, бомжара, – услышал он голос одного из полицейских сидящих сбоку. И тот больно ткнул его под ребро концом резиновой дубинки.

– Хорошо, на него электрошокер подействовал. Что значит зарядить на полную, – заржал первый, за рулем машины.

–Куда, вы меня везете? – еще чувствуя остаточную боль в бедре, произнес Сидор.