А почему бы ДА?

Отец рвал и метал, мать демонстративно плакала в своей комнате. И однажды, войдя в дом, он увидел собранный чемодан, гордо-вызывающе стоящий в коридоре.

На семейном кухонном совете было решено, что Пашка, пошедший по кривой дорожке, теперь сам по себе. Что с момента «сейчас» содержать себя и свои мечты он будет исключительно за свой счет и не в этом доме.

Он не винил родителей за их решение, тащя за собой чемодан по детской площадке. Он был им благодарен. Благодарен за то, что они, пусть таким способом, но все же дают ему возможность быть тем, кем он хочет, полагаясь исключительно на себя. Благодарен за то, что все эти фразы «это не для тебя», сделали его упертым и настойчивым, выветривая неуверенность в себе, формулируя жизненный девиз: «Я хочу этого! Смогу ли я это сделать? Давай попробуем».

Иногда где-то под ложечкой чувство вины от того, что не оправдал ожиданий близких, терзало его. Но он сделал выбор, что быть собой важнее. И просыпался с этим выбором много лет. И до изнеможения пахал. И никогда себя не жалел. Поэтому в 25 он был востребованной моделью с широкими профессиональными горизонтами.

«Она будет ругаться», – улыбнувшись, Пашка вышел из номера и пошел к морю.

***

«Вот это красотища! – Ксюша смотрела на огни крепости, подходя к воде… Было в этом старом средневековом замке что-то пленящее. Будто на одной из башен вот-вот появится Ланселот и устремит свой взгляд в море, рыцарские доспехи блеснут в лунном свете, а со стороны напротив Гвиневра помашет ему платком, предлагая тайком встретиться. Ксюша закрыла глаза, чтобы запечатлеть в памяти выдуманную картину, и вдохнула морской воздух, – какая красота!»

Уже два года после окончания института она работала в техникуме преподавателем русского языка и литературы.

Не самые популярные предметы среди молодежи, но Ксюша настолько любила свою профессию, что каждый урок был для нее мини-спектаклем. Тщательно готовясь к каждому из них, ей хотелось донести до юных слушателей смысл и привить им интерес к предмету, к книге, к чтению, к познанию нового, к родному языку. И, кажется, ей это неплохо удавалось – природный артистизм играл ей на руку. Но впереди предстоял еще большой путь – она хотела стать профессионалом своего дела.

В том, что она хочет быть учителем, Ксюша была уверена со школьной скамьи. Наверное, ей повезло с выбором учебного заведения, с людьми, которые трепетно передавали ей свои знания. Она восхищенно смотрела на всех педагогов без исключения, помня бабушкины слова, что учитель – святой человек.

Два года дались ей нелегко. Бессонные ночи, испытания поведением студентов, критика старших коллег, лавины бумаг. Но она продолжала идти вперед к своей цели – стать учителем с большой буквы.

А еще она два года копила на этот отпуск. Потому что очень хотела увидеть Тосса де Мар. Пусть накопленного хватило лишь на несколько дней, но этого ей непременно хватит, чтобы напитаться впечатлениями и увезти их с собой. А потом она полетит в Крым. И это будет самый чудесный отпуск в ее 24-летней жизни.

Подойдя к морю, Ксюша сняла сандалии и оставила их на берегу, закатала широкие штанины джинсов и вошла в воду… Море будто здоровалось с ней, лаская ее ноги маленькими волнами от ночного бриза. От восторга ей хотелось кричать, но, понимая, что это неуместно, она закрыла глаза и улыбнулась от удовольствия. «Волна, еще одна, третья….», – она сбилась со счета, да и это было совсем не важно, важно было чувствовать каждую крупицу песка ногами и легкие прикосновения воды.

– Ваши сандалии, возьмите, а то уплывут совсем, – голос рядом заставил ее открыть глаза.

«Красивый, какой же ты красивый, будто с обложки журнала», – подумала она, смотря на высокого, атлетично сложенного шатена, держащего в аристократических руках ее обувь.

– Спасибо, – почему-то с вызовом ответила она. И сама удивилась своей реакции.

– Не нужно было вырывать вас из объятий воды? Простите. Просто подумал, что если уйду молча, вы сильно удивитесь, отчего ваша обувь мокрая, – он развернулся и пошел от нее в обратном направлении.

Она хотела сказать «спасибо» еще раз, возможно, даже извиниться за свой тон, но подумала, что не будет. Не любила она лощенных красавчиков еще со школы. А уж с института тем более. В душе по нолям, женщины – как вещи, нимб просто давит на уши, заставляя смотреть на всех, как на пыль. Может, кому-то и нравилось быть иногда озаренными тенью их популярности и несравненной красоты, но уж точно не ей.

Посмотрев на сандалии, она возмущенно фыркнула, все-таки проводив спасателя изучающим взглядом, и, признав в конце концов его красоту, пошла вдоль берега. «Вежливый какой…. Вырывать вас из объятий воды… Говорит-то как… сладко… Видимо, думает, что если к внешности приложить речь, то он будет окончательно неотразим», – она снова фыркнула, снова помимо воли проводила его взглядом и пошла дальше.

«От добра добра не ищут», – подумал Пашка, идя в отель. Но отсутствие благодарности в ее глазах и этот вызов в голосе все-таки задели его самолюбие. Не привык он к подобному отношению. Тем более в последнее время…

«Надо было не делать ничего, шла бы босая обратно, может повежливее тогда бы была», – резюмировал он, открывая дверь номера.

Глава вторая

Ксюша зашла в комнату, долго смотрела на сандалии в руках, украдкой улыбнулась, будто стесняясь признать их рыцарское спасение этим красавцем, аккуратно поставила их на коврик у входа и пошла в душ.

Глаза предательски слипались даже под напором воды, видимо, усталость после перелета все-таки взяла свое.

Она высушила длинные черные волосы, полюбовалась видом из окна и легла спать.

«А все-таки он очень красивый», – последнее, что мелькнуло в ее мозгу до встречи с Морфеем.

***

Паша аккуратно повесил штаны на вешалку, предварительно сложив их по линии складок. Снизу они все же помялись, потому что пришлось их закатать, чтобы спасти дурацкие неблагодарные сандалии. Он окинул злосчастные штаны недовольным взглядом, думая о том, что завтра непременно с самого утра нужно отдать их горничной поутюжить. Чтобы от встречи с этой девчонкой не осталось и следа.

Выйдя из душа, в который он, несмотря на любые обстоятельства, ходил каждый день перед сном, Паша посмотрел в зеркало. Легкая щетина настырно покрыла кожу. Но он принял решение, что не будет бриться с утра. Спортивная одежда, она и сосны идеально создадут желаемый для рекламы образ.

Пашка посмотрел на свой уставший вид в зеркале и, подгоняемый воображаемым Таниным ворчанием, рухнул спать.

***

«Как хорошо, что еще только 6 утра, спасибо разнице во времени», – подумала Ксюша, открыв глаза. Она потянулась, улыбнулась новому дню, поблагодарила вселенную за то, что все это у нее есть, нырнула в душ, быстро оделась и, собрав волосы в хвост, направилась на поиски обязательного утреннего кофе.

Как пахли цветы! Казалось, что они были повсюду в огромном количестве. Воздух был пьяным и приторно-сладким. Ксюша шла по узким, почти игрушечным, как ей казалось, улицам пока не увидела маленькое кафе. Присев за небольшой столик, она подставила лицо солнцу и попросила подошедшего официанта: «Чашку американо, пожалуйста». Официант, кивнув головой, удалился, а она, закрыв глаза, продолжала наслаждаться запахами и солнцем.

***

Пробежка и чашка утреннего кофе, помимо душа на ночь, были его самыми верными привычками. Вынув наушники, Пашка сел за маленький столик первого попавшегося ему по дороге кафе. «Ну здравствуй, день», – сказал он вслух и стал ждать, когда подойдет официант.

«Чашку американо, пожалуйста. – сказал он, улыбаясь. – Воздух-то какой сладкий!».

Он вытянул уставшие ноги и подставил лицо солнцу.

«А вредная здесь что делает?», – подумал он, увидев Ксюшу, и его подбородок непроизвольно поднялся, а лицо окрасилось негодующими оттенками.

«А вот и твоя истинная натура, – сказала про себя Ксюша, заметив вчерашнего спасителя обуви, – губы уточкой еще сложи для полного соответствия образу».

«Ей очень идет это простое белое платье. Идет ее карим глазам и длинным черным густым волосам, – продолжал мысль Пашка, смотря на нее через солнцезащитные очки. – На лице ни грамма косметики. И она красивая. Какой-то естественной нетронутой красотой».

Женщины рядом с ним были совсем другими.

«Брендовые обувь, часы, футболка, гусь напыщенный, – оценивала его Ксюша, – повелитель жизни, родившейся с золотой ложкой», – она злилась, потому что не могла не смотреть на него. Он был чертовски красивым.

Пашку бесил ее взгляд. Презрительный взгляд. И он не выдержал:

– Я вас чем-то обидел? Почему вы так смотрите на меня?

Ее лицо вспыхнуло. Что она могла ему сказать? Что такие, как он, ее раздражают?

– Да нет. Не обидели. Я даже хотела извиниться за то, что такая смертная и простая, как я, посмела сесть в зоне вашей видимости.

Пашку будто неожиданно огрели по голове. Он был обескуражен.

– Я вас не понимаю.

– Вот и хорошо. Нам, таким разным, и не стоит начинать это делать.

– Что делать? – мозг будто отказался думать совсем, и Пашка осознавал, что выглядит, как идиот.