Перекрестные сны

Касмерту не спалось. Он чувствовал себя человеком, если даже не находящимся в центре событий, то имеющим непосредственное отношение к происходящему и бессильным что-либо изменить.

Утром он включил телевизор. Ведущая новостной программы голосом, полным тревоги и возмущения, почти срываясь на крик, говорила о том, что, лишая людей права на акты, власти лишь подстегивают к суициду. Информация о новых актах поступала беспрерывно, как если бы сообщали об обстреле осажденного города. По некоторым данным, многочисленная толпа двигалась в центр города, к зданию парламента, и ее главным лозунгом был: «Каждый имеет право на АКТ».

Позвонил Мурмут:

– Я помню, что мы договорились встретиться в полдень. Но прошу, чтобы вы срочно пришли ко мне сейчас.

Через час Касмерт уже сидел в одном из кабинетов парламента, где шло заседание комиссии по предотвращению актов. Некоторые члены комиссии дремали в дальних углах, расположившись в удобных креслах. Дремали, хотя обсуждались различные варианты действий, целью которых была если не остановка всплеска актов, то хотя бы возможность как-то их контролировать.

Выступал один из депутатов:

– Мы всегда знали, что у нас акты совершаются чаще, чем в других странах. Сейчас не время затрагивать причины этого. Мы понимали, что не можем их запретить, и должны были всего лишь держать процесс под контролем, не вникая в детали. Это болезнь, которая не поддается быстрому лечению и с которой придется смириться. Вроде искоренили бедность в течение двух десятилетий, стали цивильнее. И на тебе! Неожиданная проблема. Так не лучше ли пока не ставить препонов на пути свершителей, а лишь наблюдать за тем, чтобы события не перешли определенных границ?

Все понимали, что эти слова адресованы председателю парламента.

Господин Мурмут встал:

– Раньше акты проходили без лишнего шума. Но исследования показали, что через пять-шесть лет количество актов возрастет настолько, что произойдет подрыв общества, а возможно, даже и государственности. Мы притворялись, что ничего не происходит, но на самом деле число актов на съемных квартирах росло из месяца в месяц. Утаить это уже не получится, ибо такие события начали происходить практически на каждой улице. Если не принять мер сейчас, то акты начнут происходить в каждом доме. До недавних пор в обществе существовала некая негласная договоренность относительно этой темы, но проблема разрасталась, и поэтому, чтобы попробовать в ней разобраться, пришлось пригласить специалиста со стороны.

Присутствующие посмотрели на Касмерта.

– Мы поняли суть процесса, его детали, – продолжил господин Мурмут, – но, естественно, не в состоянии исследовать причины – здесь нужны другие знания. И сегодняшние события являются доказательством того, что «болезнь» может вспыхнуть неожиданно и в больших масштабах. Чтобы одолеть проблему, надо начинать ее решать.

– И что же вы предлагаете? По психологу в каждую семью? – чуть ли не с издевкой спросил кто-то из депутатов.

– Откровенно говоря, не знаю. То, что происходило в городе этой ночью, просто катастрофа. Но и закрывать глаза на акты в съёмных квартирах, будто специально предоставленных для этого, тоже уже было нельзя, – без всякого энтузиазма ответил Мурмут.

– А разве это было доказано? Думаю, нет, – послышался голос человека, сидевшего в одном из кресел в дальнем углу. Касмерт удивился – это был Пузатый. – Если говорить начистоту, то вам надо просто вернуть зверя в клетку – пусть желающие свести счеты с жизнью делают это, как было тут сказано, под контролем.

– Вы, кажется, контролировали процесс, но при этом никто, кроме вас, не знал, что происходит. А количество актов все равно росло, – резко возразил ему Мурмут.

Замечание главы парламента просто сбило Касмерта с толку. «Он же сам просил меня не предпринимать ничего против Пузатого, а сейчас сам же…» – неожиданное поведение Мурмута обещало некоторые коренные изменения в разбирательстве, на это, во всяком случае, хотелось надеяться Касмерту.

– Я не контролировал, а только наблюдал, – пренебрежительно сказал Пузатый.

– А что если разрешить акты после получения соответствующей лицензии? А цену на лицензию сделать такой высокой, чтобы напрочь отбить охоту убивать себя, – предложил кто-то из присутствующих.

– У меня есть идея получше, и я готов поделиться ею, – опять заговорил Пузатый, встав с кресла и выйдя к столу, вокруг которого сидели члены комиссии. – Вы же знаете, я человек креативный, с воображением и творческими задатками – черты, которые, собственно, и сделали меня тем, кто я есть.

Касмерту стало мерзко и противно: «О чём?! О чём думают и говорят тут все эти господа?! Идиоты!»

Он не заметил, что последнее слово произнёс вслух, и его отношение к происходящему и к присутствующим было более чем понятно.

Мурмут подошел к нему и полушепотом сказал:

– Возвращайтесь в гостиницу. Только не уезжайте из города. Вы мне очень нужны.

Касмерт заметил в его руках знакомую коробочку…

Его, покидавшего совещание, догнал пренебрежительный упрек Пузатого, адресованный Мурмуту:

– И вы ещё пригласили этого человека расследовать акты в Йэрсалане. Мол, стороннему виднее…

* * *

Спустя пару часов Касмерт позвонил Мурмуту и сообщил, что ночью покидает Йэрсалан:

– Моя миссия выполнена. Я раскрыл дело, хотя раскрывать было особо нечего. Сами без меня справились бы. Ну так уж и быть. А то, что его невозможно довести до суда, уже не моя проблема. В конце концов, у меня есть основная работа и обязательства перед семьей. Завтра дочь идет в школу, и я должен её проводить. Я не могу торчать тут бесконечно.

В трубке телефона послышался тяжелый вздох.

– Хорошо, уезжайте. Но я прошу вас, обещайте ради памяти дяди: если потребуется ваше присутствие, вы обязательно вернетесь.

Касмерт молчал. Молчал дольше, чем было нужно. Вздохнув так же тяжело, ответил:

– Хорошо, я обещаю. А вас прошу держать меня в курсе происходящих событий.

– Безусловно, – ответил Мурмут. – Но, думаю, вы об этом узнаете и без меня.

Ночным рейсом Касмерт улетел домой. Он очень боялся опоздать. Боялся не обиды дочери. Дети, как правило, мудрее и рассудительнее взрослых, с ними почти всегда можно договориться, им можно многое объяснить. А вот давать Суэд повод для молчаливых упреков, которые читаются в жестах, в мимике, в интонации и могут продолжаться очень долго, совсем не хотелось. На этот раз обошлось. Касмерт успел, чему был несказанно рад.

По дороге в школу дочь рассказывала, как они с мамой покупали ручки и тетрадки, альбомы и пластилин, выбирали платья и заколки для волос. И всё сокрушалась, что папа опять был в своей командировке, а ведь было так интересно…

– Ну вот, ты опять за своё. Ты же взрослая девочка и должна понимать, что у нашего папы важная работа. Он занят, и у него нет времени на всякие пустяки, – вкрадчиво, очень вкрадчиво и чересчур ласково прервала рассказ дочки жена.

«Нет, не обошлось, – констатировал про себя Касмерт, – жесты, интонация и мимика обеспечены. Уже началось. Даже походка изменилась».

Девочка продолжала о чём-то говорить, жена очень старательно скрывала своё раздражение. Сын понимающе посмотрел на Касмерта и, желая подбодрить, взял его за руку. Касмерт благодарно улыбнулся парнишке: «Совсем взрослый. Вот она – мужская солидарность».

Вечером, по случаю начала школьной жизни, поздравить внучку зашли родители жены. Теща испекла наполеон, который так любил Касмерт. Он и тёщу тоже любил. Добрая и мудрая, она всегда была на его стороне… После весёлого и шумного чаепития дети отправились спать, женщины удалились секретничать на кухню, оставив мужчин с коньяком и шахматами. Касмерту было уютно, легко и спокойно. Он был доволен, что он дома, что вырвался из этого Йэрсалана… Проводив гостей и вернувшись в гостиную, он понял, что ему опять объявлена «война». На диване аккуратной стопкой лежали подушка, простыня и плед. Дверь в спальню – Касмерт знал это по опыту – была закрыта. Изнутри. На ключ… Он улыбнулся, вздохнул и снова понимающе улыбнулся.

Лежа на диване, он думал о том, что диван, конечно, вещь удобная и нужная, но с этим надо что-то делать. Очень уж часто за последние три-четыре года он находит на нем постельные принадлежности. «Надо поговорить. Нам давно надо поговорить. Мне! Давно надо с ней поговорить», – думал Касмерт. Он лежал на спине, положив руки под голову, и даже не пытался уснуть. «Поговорить, конечно, надо, но что я ей скажу, что буду пытаться объяснить? Как-то уже пытался. Почему люди изо дня в день, из года в год, из столетия в столетие, наконец, не обращая внимания на опыт поколений, предпочитают жить иллюзиями? Все уверены в том, что они уж точно всё знают, всё про всё понимают. Они не совершат тех ошибок, которые не знающие и не понимающие совершали до них. Они уверены, что могут сделать тех, кто рядом, счастливыми… Надо спать. Завтра на работу…»

Утром, придя на работу, он попросил помощника подключить телевидение Йэрсалана. Председатель парламента Йэрсалана обращался к народу по поводу событий последних дней.

В своем обращении господин Мурмут признавал право людей на акты. Но подчёркивал, что они не должны поощряться, рекламироваться и наносить моральный или материальный ущерб другим людям. Правила цивилизованного поведения следует строго соблюдать, и акты должны совершаться без всякого подстрекательства. А если акт будет сопровождаться физической помощью свершителю, то человек, оказавший такую услугу, будет привлечен к ответственности. В заключение Мурмут просил воздержаться от каких бы то ни было выступлений и не совершать актов до обнародования деталей новой процедуры суицидов. Он выглядел подавленным, и было понятно, что решение принято помимо его воли, по настоянию парламентского большинства.

То, что происходило в дальнейшем, имело одно название – «массовый психоз», хотя население Йэрсалана пребывало в состоянии психоза уже долгие годы.

На второй день после выступления председателя парламента на ток-шоу вовсю обсуждали детали так называемого легального пути актов, приглашённые эксперты высказывали своё отношение к нововведению. Сообщалось, что будет построена небольшая автомобильная трасса – Трек, по которому свершители поведут свои машины прямиком в пропасть глубиной около двухсот метров. Трек будет расположен на возвышенности в живописной долине недалеко от города. Люди, желающие совершить акт, должны будут купить подержанные автомобили только у одной компании и прямо у Трека. Эти машины не будут иметь ремней и подушек безопасности, чтобы гарантировать безусловную смерть водителя при падении в пропасть. Вполне естественно, что в машинах не будет и тормозов, и они смогут разогнаться до довольно высокой скорости по дороге в пропасть. Двери машин будут заварены снаружи.

Также упоминалось, что только один телеканал будет иметь эксклюзивное право вещания с Трека. Свершители должны садиться за руль в масках и не имеют права снимать их, даже находясь в движении, дабы не быть узнанными до самого конца. После падения маску снимут работники Трека – таким образом интрига для зрителей будет сохранена в течение всей программы, и водитель останется неузнанным до самой своей смерти. В машинах свершителей установят камеры, которые будут транслировать все, что происходит с водителем. Организаторы были уверены, что наличие камер заставит водителей контролировать эмоции, и они последуют условию не срывать маски – все хорошо знали гордый нрав жителей Йэрсалана.

Касмерта совсем не удивил факт, что идея Трека принадлежит Пузатому, который взял на себя расходы по строительству трассы. Соответственно, компания, у которой свершителям придется покупать машины, а также информационный канал, обладающий эксклюзивным правом освещать события с Трека, принадлежат тому же Пузатому. Его рекламная компания будет обладать и эксклюзивным правом размещения рекламных щитов вдоль трассы.

Еще одна немаловажная деталь Трека заключалась в том, что на основной трассе предусматривался поворот налево, не доезжая до пропасти. Таким образом, если участник трассы побоится завершить акт, то сможет свернуть и тем самым избежать падения. С этой части дороги, которую назовут Дорогой Обзора, можно будет обозревать весь город, но в течение всего нескольких десятков секунд – здесь город виден как на ладони. Двигаясь после поворота, машина по кругу вновь вернется на трассу, которая опять приведет к пропасти. Возможность избежать падения в пропасть будет предоставлена и вторично. Если же свершитель и в третий раз свернет на Дорогу Обзора, то перед ним опустится бетонный барьер, разбившись о который, человек всё-таки погибнет. Этот барьер назвали Барьером Позора, и семья того, кто предпочтет выбрать его, а не падение в пропасть, будет лишена права унаследовать имущество покойного.

Через три дня, придя утром на работу, он уже по привычке включил «Утренние новости Йэрсалана».