Алиби

– Я не понимаю.

– Чего вы не понимаете? Я же сказала вам, что мне пора ехать. Вот и все.

– Я вам не верю. – В отчаянной надежде удержать ее, Хэммонд взял ее за руку. Женщина остановилась, несколько раз глубоко вздохнула и повернулась к нему лицом. Но она не смотрела ему в глаза.

– Я замечательно провела время. – Она говорила спокойно, с чуть странной интонацией, словно произносила заученное наизусть. – Но теперь вечер подошел к концу, и мне пора уходить. Я ничего не обязана вам объяснять. – Она на мгновение встретилась с ним взглядом и снова отвела глаза. – А теперь прошу вас, не задерживайте меня.

Хэммонд отпустил ее пальцы, сделал шаг назад и примирительно поднял руки.

– Прощайте. – Она повернулась и пошла по утоптанной земле к парковке.

* * *

Стефани Манделл бросила Смайлоу ключи от своей «Акуры».

– Ты веди машину, а я пока переоденусь. – Они вышли из отеля через боковой вход, выходящий на Ист-Бей-стрит, и теперь торопливо шли по тротуару, запруженному не только обычной субботней толпой, но и любопытными, привлеченными к новой гостинице полицейскими машинами, припаркованными вдоль улицы.

Они прошли мимо зевак, не привлекая ничьего внимания, потому что ни он, ни она не выглядели как официальные лица. Костюм Смайлоу оставался по-прежнему не смятым, манжеты французской рубашки – чистыми.

И никому никогда и в голову бы не пришло, что Стефи – помощник окружного прокурора. На ней были шорты и короткий топик для бега, настолько промокшие от пота, что их не смогли высушить даже кондиционеры отеля. Длинные мускулистые ноги, проступившие сквозь ткань соски привлекали плотоядные мужские взгляды, но женщина не обращала на них никакого внимания. Стефи махнула рукой в сторону своей машины, припаркованной, в нарушение всяких правил, именно там, где была запрещена стоянка.

Смайлоу нажал на кнопку замка, открывающую дверь водителя, но не стал обходить машину и открывать дверцу своей спутнице. Она бы только пренебрежительно отмахнулась, если бы мужчина так поступил. Стефи села на заднее сиденье, Смайлоу уселся за руль. Когда он завел мотор и ждал удобного момента, чтобы влиться в поток машин, Стефи спросила:

– Это правда? То, что ты сказал копам, когда мы вышли?

– На данный момент у нас действительно нет ни явного мотива, ни оружия преступления, ни подозреваемого. – Он приказал полицейским молчать, когда появятся журналисты и станут задавать вопросы. Смайлоу уже назначил пресс-конференцию на одиннадцать часов вечера. Собирая журналистов в такое время, детектив рассчитал, что местные станции будут вести прямую передачу в последнем выпуске новостей и, следовательно, он довольно долго продержится на экране телевизора.

Смайлоу надоело пережидать сплошной поток машин, и он отъехал от тротуара, заслужив возмущенные сигналы вынужденных пропустить его автомобилей.

Демонстрируя ту же степень нетерпения, Стефи стянула майку через голову.

– Ладно, Смайлоу, теперь тебя никто не подслушивает. Говори. Ведь это же я.

– Я вижу, – он посмотрел на нее в зеркало заднего вида. Ни капельки не смутившись, она вынула небольшое полотенце из спортивной сумки и вытерла подмышки.

– Двое родителей, девять детей, одна ванная. В нашем доме человеку застенчивому или изнеженному пришлось бы ходить грязным и страдать запорами.

Для женщины, не признающей своего скромного происхождения, Стефи часто на него ссылалась, обычно для того, чтобы оправдать свое грубое поведение.

– Что ж, поскорее одевайся. Мы приедем через несколько минут. Хотя тебе вовсе незачем там быть. Я могу все сделать сам, – сказал Смайлоу.

– Я хочу там быть.

– Согласен, но тогда не высовывайся слишком. Я не хочу, чтобы меня арестовали по дороге.

– Ну, Рори, ты и ханжа, – нарочито кокетливо отозвалась Стефи.

– А ты кровожадное существо. Как ты так быстро учуяла свежее убийство?

– Я бегала. Пробегая мимо отеля, я увидела полицейские машины и спросила одного из парней в форме, что происходит.

– Я приказывал им не раскрывать рта.

– Я умею убеждать, у меня свои приемы. И потом, он меня узнал. Когда полицейский мне сказал, я не поверила своим ушам. Стефи надела лифчик, стянула шорты и полезла в сумку за трусиками.

– Прекрати уводить разговор в сторону. Что у тебя есть?

– Самое чистое место преступления за долгое время. Возможно, самое чистое из всех, что мне доводилось видеть.

– Серьезно? – В голосе Стефи явно послышались нотки разочарования.

– Убийца, кем бы он ни был, знал, что делает.

– Выстрелил в спину, когда Петтиджон лежал на полу. Гм.

Смайлоу снова посмотрел на нее. Стефи застегивала платье без рукавов, но сама думала явно о другом. Она смотрела в одну точку, и детективу казалось, что он видит, как работает ее умная головка.

Стефани Манделл проработала в офисе окружного прокурора чуть меньше двух лет, но уже сумела произвести впечатление – и не всегда хорошее. Некоторые считали ее настоящей стервой. У нее был ядовитый язык, и она охотно этим пользовалась. Стефи никогда не уступала в споре, что делало ее совершенно неотразимой в суде и превращало в головную боль для адвокатов защиты, но это никоим образом не улучшало ее взаимоотношений с коллегами.

Но по меньшей мере половина мужчин и, возможно, некоторые из женщин, работавшие в полицейском управлении и здании окружной прокуратуры, испытывали к ней весьма пылкие чувства. Фантастически непристойные варианты обсуждались во всех смачных подробностях за стаканчиком после работы, но так, чтобы Стефи ничего не слышала. Никому не хотелось стать ответчиком в деле о сексуальном домогательстве, возбужденном Стефани Манделл.

Если она и знала об этом тайном вожделении, то делала вид, что не знает. И не потому, что подобное могло ее беспокоить или она бы почувствовала себя неловко, услышав, какими непристойными эпитетами награждают ее мужчины. Стефани просто считала такие разговоры детской забавой, чем-то настолько глупым и банальным, что на это не стоило тратить время и силы.

Рори тайком посматривал на нее в зеркало. Стефани застегнула на талии кожаный ремень и провела руками по волосам, чтобы привести их в порядок. Его не тянуло к ней в физическом смысле слова. Ее поступки не вызывали в нем яростного, животного желания. Смайлоу только восхищался ее острым умом и амбициозностью. Эти качества напоминали ему его самого.

– Это было весьма многозначительное «гм», Стефи. О чем ты думаешь?

– Насколько разъяренным был преступник.

– Один из моих детективов тоже так думает. Это было хладнокровное убийство. Эксперт полагает, что Петтиджон мог быть без сознания, когда в него стреляли. В любом случае он не чувствовал никакой угрозы. Убийца очень хотел его смерти.

– Если ты составишь список всех тех, кто хотел смерти Люта Петтиджона…

– У нас не найдется столько бумаги и чернил.

Она встретилась с ним взглядом в зеркале и улыбнулась:

– Верно. И что ты думаешь? Или не хочешь говорить?

– Стефи, ты же знаешь, что я никогда ничего не приношу к тебе в кабинет, пока не чувствую себя готовым к этому.

– Просто пообещай мне…

– Мейсон откроет дело и передаст его одному из помощников, – Смайлоу имел в виду окружного прокурора Монро Мейсона. – Попробуй получить его.

Но, посмотрев на нее в зеркало и увидев, каким огнем горят ее глаза, Смайлоу не сомневался, что именно этим Стефани Манделл и займется в первую очередь. Он остановил машину.

– Вот мы и приехали.