Жар небес

– Слушай, только не делай вид, что тебе не понравилось. Тебя аж трясло.

– Я не говорю, что мне не понравилось! – крикнула она. – Я спрашиваю – почему именно тогда и там?

– Потому что ощущение было…

– Хорошее?

– Qui! – крикнул он в ответ. – Отличное! Класс! Меня понесло по течению, понятно? Мне было не до раздумий. Мой член думал вместо меня.

– Судя по тому, что я о тебе слышала, именно так обычно и бывает.

– Не дури, – прошипел он. – Мы сделали, что хотели, и это было в тот момент классно для нас обоих. – Он выпрямился и приблизился к ней. Прядь волос, нависая над его бровью, трепетала от негодования. – Какого черта ты шумишь?! С чего вдруг этот допрос? Может, оставим эту тему и поговорим о чем-нибудь более важном? Например, о том, как твой зятек годами подделывал деловые бумаги? – Глаза его потемнели. – Или еще лучше: почему бы тебе не залезть мне на колени и как-нибудь решить мои проблемы, которые жутко возросли в результате нашей беседы?

– Не смешно.

– Ты совершенно права. Не смешно. Все еще негодуя, Шейла сказала:

– Расскажи мне о Кене.

– Все элементарно просто. Он жулик. Именно он является причиной того, что компания теряет деньги, несмотря на стабильный бизнес. Не знаю, в курсе ли этого Коттон. Может быть, он смотрел сквозь пальцы, потому что Хоуэл – родня, или не замечал по старческой рассеянности. Именно Хоуэл облапошил Эндикота. Совершенно ясно, он подделал подпись Коттона на чеке, получил по нему баксы и прикарманил. Только не стал никому говорить о заказе и предоплате. – Он махнул рукой в сторону стола. – Вон там, в документах, полно дыр, которые появились по его милости.

– Откуда тебе все это известно?

– Гли проверил счета Хоуэла и обнаружил его натяжки и приписки, чтобы сумма сходилась.

– Гли?

– Ты сказала, чтобы я дал ему какое-нибудь дело. Я и отдал ему копии документов. Он их проверил и сказал, что они…

– Кто тебя просил это делать? – спросила Шейла, не скрывая ярости.

– Что?

– Ты слышал.

Он движением головы откинул назад прядь волос.

– Опять-таки давай начистоту. – Он расставил ноги чуть пошире, поза выражала упрямство. – Ты расстроена, потому что Гли накопал материалы, способные отправить твоего бывшего любовника в тюрьму?

– Нет, – сквозь зубы ответила она. – Я расстроена тем, что ты присвоил себе полномочия, которых я тебе не давала.

– Ах вот как, – холодно ответил он. – Так сказать, вышел за рамки.

– Вот именно.

– Это имеет отношение к нашей предыдущей дискуссии? Я переступаю границы дозволенного каждый раз, когда укладываю мисс Шейлу Крэндол в постель?

– А разве это не твой бзик? Переступать границы. Присваивать власть? Выходить за рамки? Не потому ли ты и любовью занимаешься со мной?

– Я не занимаюсь любовью.

Шейла постаралась сдержать себя.

– Понятно. Любовью не занимаешься. Просто сексуальный маньяк.

Он пожал плечами.

– Пожалуй, можно и так определить. – Он увидел, как на ее бледном лице появилось выражение уныния. Тихо выругался. – Понимаешь, я называю лопату лопатой. В слово «любовь» не верю и потому не употребляю его. Оно ничего не значит. Все, что я знаю, когда люди действуют во имя любви, они делают друг другу больно. Твой отец заявлял, что любил мою мать.

– Да. Он и сегодня утром сказал мне об этом.

– Так вот, объясни мне, почему он остался с женщиной, которую не любил, которая ему даже не нравилась? Да потому, что великая любовь к моей матери, о которой он трепался, была не так сильна, как его амбиции и алчность. Моя мать заявляла, что любит меня. – Он решительно замахал ладонью, заметив готовность Шейлы протестовать. – Но когда она умирала, ты знаешь, по ком она плакала? По Коттону! Да, по Коттону, который обращался с ней как с дерьмом. Плакала, потому что не хотела расставаться с ним. – Он покачал головой почти с отвращением. Потом горько усмехнулся. – В этой хреновине с любовью процентов нет. Ее изобретатель был распят. Вот и объясни, в чем ее привлекательность. Конечно, байки можно рассказывать, если это помогает сделать все покрасивее, чем на самом деле. Если это оправдывает действия людей, пожалуйста, говори. Но твои слова ни черта не значат.

– Мне даже жалко тебя, – сухо ответила Шейла.

– Прибереги свою жалость. Я не хочу иметь никакого отношения к любви, во всяком случае, если это означает превращение меня в половую тряпку. Меня будут использовать, а я буду просить повторить еще раз. Да провались оно, это непротивление злу. Кэш Будро привык давать сдачи.

– Око за око.

– Точно. И даже больше.

– Значит, поскольку Коттон пользовался твоей матерью, ты счел оправданным таким же образом использовать меня. – Ее глаза встретили его взгляд. В них не было ни симпатии, ни тепла – одно лишь разочарование. – Верно я говорю?

– Ты так считаешь?

Она медленно кивнула.

– Да, я так и думаю. – Ее сердце желало, чтобы он опроверг это. Он этого не сделал.

– Я так понимаю, Коттон тебе раскрыл на меня глаза? – спросил он невозмутимо.

– Он сказал, что ты угрожал разорить его. Это так? – Кэш промолчал. – Ты поклялся на четках матери уничтожить его и Бель-Тэр. Сюда входит и запугивание меня? А также разрушение оборудования, умышленные проволочки, или, скажем, твои усилия направлены на то, чтобы престижный для компании контракт не был заключен?

Его глаза заблестели.

– Вы очень умны, леди. Вот сами и догадайтесь.

– И как же грандиозно получится, если при этом ты еще будешь и спать со мной, верно?

– Я просто сияю от счастья при одной мысли о подобном.

Однако лицо его сохраняло отчужденное, холодное выражение. Шейла была на грани срыва, но заставила себя держаться с достоинством.

– Я хочу, чтобы ты немедленно убрался вон. И не возвращайся! Больше не смей сшиваться вокруг лесозаготовок.

– Ты думаешь, что сможешь меня остановить?

– Не знаю. У тебя огромное влияние на них всех. Возможно, ты сделаешь так, что они все разом покинут свою работу сегодня же. – Она слегка склонила голову набок. – Однако мне интересно знать: пойдут ли они на отказ от работы, если это лишит их обещанной премии? Интересно также, что они подумают о тебе, если заподозрят Кэша Будро в саботаже погрузок и в том, что именно из-за тебя они лишатся денег?