Та ещё звезда для миротворца

У меня руки ослабли. Вот так они кукол из переселенцев и делают! А потом в бордель на окраину коалиции!

Меня затошнило, и я поспешно сунула в рот леденец.

Платон сверлил меня тяжёлым взглядом нечеловеческих глаз, а я лихорадочно решала: стоит ли озвучивать пришедшую мне в ванне идею? Сахар точно стимулирует мозговую деятельность, поэтому я налегла на петушка активнее. Думай, Поля, думай! Взгляд миротворца всё тяжелел и тяжелел, и я понимала, что пауза не может длиться вечно. Решившись, вытащила леденец изо рта, отложила на блюдце:

– Возьмите меня в миротворцы! – заявила, и дар закашлялся. – Я хочу искупить вину верной службой и добрыми делами. Возможно, вам нужны разведчицы с хорошими актёрскими данными? Я готова!

Глава миротворцев безмолвствовал, разглядывая меня будто диковину – явно был в шоке то ли от счастья, то ли от моей наглости. Он даже позволил себе жест, говорящий о растерянности – запустил руку в волосы и почесал макушку. Я же, затаив дыхание, смотрела на него умоляющим взглядом. Моя рука сама потянулась за петушком. Дар резко поднялся из-за стола:

– Я подумаю, Полина. В любом случае сначала вам нужно пройти полное обследование и дать показания. А там решим. Кар, проводи Полину в кабинет после завтрака, – Платон развернулся и покинул столовую.

Я поднесла к губам чашку – кофе за это время даже не остыл. Он оказался приятной температуры, вкус земной, без сахара – всё как я люблю. Не торопясь, я опустошила чашку, размышляя: возьмёт или не возьмёт?

– Не возьмёт, – заявил «Карающий» безапелляционно, – знаешь какой туда отбор?

Я вздрогнула. Он мои мысли, что ли, читает? Закрылась щитами, представив, что я в непроницаемой прозрачной коробке.

– А ты откуда знаешь? Может, в офисе найдётся вакансия? Хотя бы на подхвате.

– Андроиды на подхвате.

– Всё равно ты не можешь знать! – заупрямилась, не желая расставаться с надеждой. – Ты же в космосе только летаешь и в ангарах стоишь.

– Пф-ф. – Звездолёт фыркнул очень натурально! – Доела? Допила? Или добавки?

– Провожай, я готова.

Встала из-за стола. В принципе, до обеда на петушке и кофе протяну. Не впервой. Узнать, что меня ждёт в кабинете, хотелось больше, чем нормально позавтракать.

– Так вот, чтоб ты знала: хозяин на Фениксе без меня никуда, – выдержав паузу, принялся хвастаться Карающий. – Я многофункциональный и многоликий. Могу быть флаером, шлюпом, лодкой и вообще чем угодно. Так что я знаю, что говорю – Платону такая обуза не нужна.

Я загрустила.

Вообще, он прав. Я и сама это понимала, но ведь не попробуешь – не узнаешь. Я была готова хвататься за любую соломинку. Да и до сих пор признавать поражение не собиралась. Я же не получила отказа.

Ничего кораблю отвечать не стала, тем более мы пришли. Дверь, оказавшаяся прямо передо мной, отъехала вверх, и я вошла в кабинет.

Глава миротворцев к моему приходу подготовился и развернул перед своим столом голопректор.

– Присаживайтесь на диван, Полина. Сейчас я надену вам на руку считывающее устройство и буду показывать изображения. Пожалуйста, попробуйте отвечать честно.

Ясно – будет допрос. Я кивнула и протянула руку. Платон подошёл, надел мне на запястье широкий браслет, похожий на обычную чёрную резинку, и, вернувшись на место, запустил проектор.

Он показывал мужчин и женщин разных рас. Кого-то я узнавала, и тогда дар просил рассказать подробнее, где и при каких обстоятельствах мы пересекались. Я ничего не скрывала. Одни были моими жертвами, другие постоянными гостями ложи акуса Боржа, третьи приглашёнными сотрудниками.

– Пока мы проверяем всю базу, которую удалось извлечь из компьютера директора, потом будем тянуть за ниточки, – так пояснил мне дар свои действия, когда голограммы закончились. – Спасибо, что помогаете Полина.

Интересно, а уже можно спросить, подумал он насчёт меня? Нет. Наверное, рано.

– Я действительно хочу искупить свою вину. И если мне откажете вы, тогда попрошусь на службу в коалицию, – тем не менее вырвалось и прозвучало как шантаж.

Поздно я прикусила язык. Да что на меня нашло?! Я никогда не была такой настырной! Сейчас как испугаю дара, так и пойду на прокачку в центр помощи! Хотелось надавать себе по щекам.

– Не спешите, Полина. Дойдём до этого. Расскажите теперь свою полную биографию от рождения и до вчерашнего дня.

Уставилась на него, как на ненормального, мигом забыв о самобичевании. Он так шутит? Или, может, имеет в виду образно? Разве же я помню свою жизнь от рождения и прям все двадцать пять лет! Да и зачем ему, к примеру, номер моих яслей, который я даже никогда не знала?

– Подробно? – аккуратно уточнила.

– Максимально подробно, – на полном серьёзе кивнул дар. – Таким образом я заодно проверю ваши исходные данные. Память, умение связно строить рассказ без написанного сценария… А так же проанализирую ваш характер на основе действий, которые вы предпринимали в той или иной жизненной ситуации.

Ах, вот оно что… Так это, можно сказать, предварительное тестирование! Я села ровно и принялась рассказывать историю своей жизни.

– К сожалению, помнить себя я начала в пять лет, когда приехала жить к бабушке и дедушке в Подмосковье. Родители решили, что слишком молоды и им рано становиться ответственными, поэтому передали меня надёжным воспитателям, а сами развелись и уехали искать себя. В пять лет я пошла в детский сад «Колобок», в семь в восьмую школу, в восемнадцать её окончила со средним баллом. Ещё в пятом классе бабушка записала меня в детский театр, а после школы я поступила в театральное училище.

– Стоп, Полина, – прервал меня Платон недовольным тоном. – Меня интересуют все подробности. В том числе город, в котором вы жили, какие самые яркие впечатления у вас сохранились из детства, чем болели…

Вздохнув, я начала рассказ сначала.

Пришлось поведать, как в детсаду мне нравился мальчик, но он куда-то очень быстро пропал, и я даже не запомнила его имени, но в памяти осталось, что он любил рассказывать небылицы про звёзды. Припомнила, как ветрянкой болела. И про лишай, который подцепила от уличной кошки. Ну и всё в этом духе.

А вот про новую жизнь пришлось выуживать из памяти более важные подробности: как звали офицера, который меня принял на орбитальной станции; кто занимался распределением в центре на Кеплер Лире; как акус меня завербовал…

– …Он в первый же день обрисовал мне все перспективы и предупредил, что в случае отказа я просто тихо сгину там, где никто не найдёт, – горько рассказывала я о событиях трёхгодичной давности. – Сообщил о шансе, который я получу через три года, в случае преданной работы. Ещё наглядно показал, как легко отследить по чипу каждый мой шаг и слово. Поймите, я была напугана, растеряна, совершенно одна в чужом времени…

Что-то я разволновалась… Аж начала заламывать руки и сбиваться.

– Полина, успокойтесь, я вас не виню, – Платон был благодушен и ко мне внимателен, но не могу сказать, что это вселяло уверенность. – Я прекрасно вас понимаю. Продолжайте. Меня интересуют прокачки, которым акус вас подвергал, как совершенствовал – если такое было.