Пляж Клеопатры

– Не знаю, не знаю! Найди кого-нибудь попроще. Уж слишком навороченная техника. О споре не забыла? Тебя нам не хватало. Это перебор!

– В общении прост. Но иногда, когда молчит, когда наедине со своими мыслями, когда уходит в себя, взгляд жесткий и холодный. Все сильные мужчины обладают таким взглядом? Однако отходит быстро – мгновение, и он уже другой. Ты заметила это или нет, Элиза?

– Нет не заметила. Может он только с тобой такой?

– Ладно, пошла, с вами хорошо, но я забыла, меня ждут, назначила встречу и уже запаздываю. Элиза, ты мне не конкурентка. Я с тобой не спорила, – завершила разговор Риана.

Она ушла, оставив Элизу в компании Гауди.

«Зацепила я ее, задела. Она желала услышать совсем другое. Надеялась, что повздорим с Леоном. Конечно, мы с ним не голубки, пару раз были недоразумения. Целый день не разговаривала, молчала, но зачем ей об этом знать? Незачем. Не улыбнулась напоследок, даже ради приличия. Все недовольство написано на ее ехидном лице. Не обернулась. Не завистница ли? Десять – ноль в мою пользу. Пусть-пусть злит себя. Пусть выходит из берегов – полезно».

– На чем это мы с тобой остановились, напомни-ка мне, милашка Гауди.

24

– Слушай, он кого-нибудь из них выберет? Он это сделает или нет? – обратилась Катрин к Монике.

Катрин была школьной подругой Джульетты. С Моникой ее познакомила Джульетта.

Дамы были то близки друг к другу, то холодны. Их орбиты то удалялись, то приближались. Со стороны не понять: то ли подружки близкие, то ли завистницы лютые?

– Не знаю, – загадочно произнесла Моника.

– Он любит всех? Он бабник, или гандболист!

– Скорее всего, второе.

– Надежда умирает последней.

– Ты права, все на него злятся, но продолжают общаться и надеяться.

– Общаются, потому что не жадный, потому что холостой, да и прикольный, да и душа компании. В обиду не даст.

– Катрин, скажи честно, каждая из нас надеется, что на кого-то он обратит свой взор. Кого-то да выделит особо. И может получиться так, что спорщицы останутся с носом.

– Все мы так устроены. Все хотят заполучить в мужья перспективного парня! Как он на меня вчера взглянул, Моника.

– Нужна ты ему…

– Нужна, еще как нужна! А вас всех злит и раздражает это. Больше всех вчера со мной танцевал.

– Сдалась ты ему.

– Что заладила: нужна, сдалась!

– Поживем – увидим!

– Все правильно, а вдруг влюбится в меня, не выживешь – помрешь от зависти!

– Помру, потому и говорю тебе: не выберет он тебя, я гадала на тебя, на тебя карта не ложится.

– Так ты, может быть, и к бабкам-гадалкам уже успела сбегать – порчу навести! А на себя с ним гадала? Что нагадала?

– Делать больше нечего. Не успела порчу навести, не переживай. Особо на него не заглядывайся, ничего не выйдет. Карта не врет. А к порче прибегать – большой грех. Я, может, и грешу, но не этим, не переживай. Как могла вообще подумать такое! Мы же подруги. Я же люблю шутнуть, ну ты же знаешь мой веселый нрав! Даст бог, у тебя с ним все заладится. Буду рада! Буду рада – и все, хоть лопни, хоть тресни. И не помешает мне никто радоваться, поняла?! А у меня с ним все может быть, но не в моем он вкусе!

– Ай, молодчина! Настоящая подружка-дружка ты! Одна-единственная не влюбилась в Гения и не гоняешься за ним!

25

– Ну что, парильщики, заключили пари и паримся? – завел беседу Роман. – Когда же в наших делах сердечных случатся подвижки, когда же хоть какой-то результат?

Друзья собрались без Леона. Леон разъезжал по «душечкам-подушечкам»! У них же был очередной рыбный день. Заехали в ресторан «Сальмонтини». К рыбе заказали белое вино – как и положено, салатики – как принято.

– Смеется тот, кто смеется последним, – скептично заметил Кларк.

– Дамы не смотрят в нашу сторону! Воротят от нас нос, словно их заговорили! – пробурчал Андре.

– Мадам любят не ушами, мадам любят красивое положение! Леон – президент АО и по совместительству председатель Совета! Их ум не разберет, что мы такие же акционеры, как и он. Он нам не босс, это мы его избрали председателем. Следовательно, мы сила, мы его крылья и мотор. Компаньоны! Равные ему! Но дамская логика дальше разговоров не идет, она другая! Сложена из кривых зеркал – им неинтересно знать дальше того, что услышали их уши. Им невдомек – что же за этим за всем кроется, кто же за этим всем стоит. Зачем знать больше? Да и не хотят они знать больше того, что слышали. Зачем напрягать свое IQ, когда легче расслабить точку G и получить удовольствие!

Председатель – он и в Китае председатель, президент – он и во Франции президент, и в России президент, и в Америке он господин президент!

И я согласен с тобой, Кларк, – продолжал Андрей, – на наших визитках – член Совета, а у него – председатель, президент! О-го-го для них он! А кто мы для них? Бутафорные мальчики, рядовые члены Совета. Какая с них польза, думают стрекозы! Что эти мальчики собой представляют – что могут их пальчики? Ничего, думают они, казна у председателя. Он всем распоряжается, мы безмолвное приложение! И они правы! Членов Совета и акционеров может быть с полчище саранчи, сколько угодно много! Леон же одновременно и президент, и председатель – два в одном! Он и гений, и гигант, и на всех них и на всех нас тоже – он один! Вот кого нужно любить и ценить!

Он вхож в их интим-клубы, он икона стиля, он эталон соблазна!

А член Совета – ничем не прикрыт, не прикрашен, в трусы волшебные не ряжен.

Потому-то мы и лишены ключа доступа к их «силиконовой долине», господа!

– Приятного вам аппетита, неряженые члены совета, – подстегнул затравленных «драгунов» Роман.

В этот вечер и ночь они еще долго ели, пили, обсуждали Леона и его дам. Леону на его «душечках-подушечках» в этот вечер и ночь еще долго икалось от слов друзей, и охалось от слов душечек!

– Леон – модный тренд, дамы любят модные тренды, ценят и приятное общение, помноженное на внимание и подарки!

– Он динамо-машина, полная энергии!

– Леон никогда никого не крутил, дамы крутили пышными бюстами сами, крутились подле него косяками вполне осознано…

Сказитель «Книги судеб»:

Равнодушными Леонелло никого не оставил – Гений никогда и ни при каких обстоятельствах не мог позволить себе этого. Иначе это был бы уже не Леон, это был бы не Гений – выскочка и нахальная косточка!

Это был бы в лучшем случае Кларк, или бы его звали Андре, или Роман! А может, даже и Сидор! А может, и Виктюк!

Осторожность и недосказанность – не кредо гениев!

Открытость и напор – вот их кредо!