Империя бурь

Он, генерал, воин, был закален кровью, яростью и утратами. Видел и творил такое, отчего до сих пор просыпался в поту, ночь за ночью. Но… он не хотел знать, о чем написала Аэлина. Не сейчас. Потом как-нибудь.

– Нужно убраться отсюда до рассвета, – сказала Лисандра. – Мне не нравится, как тут пахнет.

Эдион кивнул в сторону храма, превращенного в казарму для полусотни солдат:

– Еще бы.

Лисандра не успела ему ответить. С пальцев Аэлины сорвались голубые огоньки. Это был сигнал.

Лисандра превратилась в призрачного леопарда. Эдион скрылся в тени. Рык Лисандры переполошил жителей окрестных домов. Они выскакивали из дверей. Солдаты распахнули ворота храма и тоже выбежали на улицу – узнать причину суматохи.

Аэлина спрыгнула вниз и с кошачьим изяществом приземлилась под носом у солдат. Те пялили ошалевшие глаза, беспорядочно размахивая мечами.

Появление рычащего призрачного леопарда нагнало на них страху. Вскоре к Аэлине и Лисандре присоединился Эдион. Брат и сестра откинули капюшоны плащей. За спиной кто-то вскрикнул.

Удивление вызвали не их лица и не золотистые волосы. Все смотрели на высоко поднятую руку Аэлины, окутанную голубым огнем. Солдаты растерялись. Лишь самые смелые наводили на них арбалеты.

– Убирайтесь прочь из моего храма! – потребовала Аэлина.

Солдаты моргали, не зная, как поступить. Кто-то из горожанок заплакал, глядя на огненную корону, вспыхнувшую над головой Аэлины. Тряпка, закрывавшая эфес Златинца, сгорела, и в темноте кроваво-красной звездочкой вспыхнул рубин.

Эдион с усмешкой смотрел на тупую адарланскую солдатню.

– Моя госпожа предоставляет вам выбор: убраться отсюда немедленно или… мы поможем вам убраться на тот свет, – сказал он, снимая со спины щит.

Солдаты переглядывались. Пламя вокруг головы Аэлины становилось все ярче, лучом прорезая темноту.

«Воистину символы обладают силой», – подумал Эдион.

Аэлина, увенчанная огнем, превратилась в могущественный символ, в бастион света, противостоящий вечерней тьме. Эдион выхватил из ножен Меч Оринфа. Кто-то вскрикнул, узнав могущественное древнее оружие.

Весь двор перед храмом заполнился солдатами. Некоторые бросали мечи и арбалеты, поднимали руки и пятились.

– Жалкие трусы! – рявкнул на них командир.

Ни у него, ни у солдат не было черных колец. Ими не управляли валгские демоны. Их вела ненависть к Террасену. Узнав Эдиона, командир скривил губы. Взмахнул мечом, словно вызывая генерала на поединок.

– Волк Севера пожаловал, – язвительно усмехнулся адарланец. – И огнедышащая сука собственной персоной.

Аэлина не поддалась на оскорбления. Наоборот, ее лицо выражало скуку. Видя, что далеко не все солдаты горят желанием умирать, она еще раз предложила им:

– Выбирайте: жить или умереть. Но выбор нужно делать сейчас.

– Да не слушайте вы эту суку! – крикнул командир. – Правитель Меа называет все это жалкими балаганными трюками.

Пятеро солдат, побросав оружие, со всех ног кинулись прочь и скрылись в темноте.

– Есть еще желающие? – негромко спросила Аэлина.

Осталось тридцать пять человек. Эти оружия из рук не выпускали, угрюмо поглядывая на Аэлину. Первоначальная оторопь у них прошла. Эдион знал, каково сражаться бок о бок с ними и против них. Аэлина вопросительно посмотрела на него, и он кивнул. Пешки, давно забывшие о свободе выбора. Эти отступят, только если прикажет командир.

– Давай продолжай свои фокусы, – хорохорился тот. – Что ты еще умеешь, огнедышащая? Помню, попалась мне как-то крестьянская девка, очень на тебя похожая. Уламывал ее, уламывал… пока не убил.

Аэлина дунула в его сторону, словно хотела погасить свечу.

Вначале командир умолк, застыв неподвижно. Казалось, он превратился в камень. На мгновение Эдион поверил, что Аэлина превратила его в камень. Даже красный с золотом адарланский мундир посерел.

Но стоило подуть ветру, и командир… осыпался горкой пепла. Эдиону стало не по себе. Он понял: Аэлина заживо сожгла адарланца изнутри. Кто-то испуганно закричал.

– Я вас предупреждала, – сказала Аэлина.

Еще несколько солдат бежали. Остальные продолжали стоять. У них не было командира, но была ненависть и отвращение. Они ненавидели магию, Аэлину и Эдиона.

Эдион наградил их волчьей улыбкой. Взмахнув Мечом Оринфа, он устремился на левый фланг. Лисандра с рычанием бросилась на правый. Аэлина ударила посредине золотисто-красным пламенем.

Вот так за двадцать минут они освободили храм.

Точнее, на это ушла лишь половина времени. Часть адарланских солдат погибла, остальные сдались. Этих горожане, присоединившиеся к освобождению храма, препроводили в городскую тюрьму. Еще десять минут Аэлина и ее спутники осматривали храм на предмет возможных засад. Но внутри не оказалось ничего, кроме нехитрого солдатского скарба и мусора. У Аэлины сжалось сердце, когда она увидела священные стены, исписанные вкривь и вкось именами двуногих адарланских скотов. Храм был известен своими вазами с неугасимыми светильниками. Солдаты разбили светильники, а вазы превратили в ночные горшки…

И тогда Аэлина наполнила храм яростным пламенем, в котором сгорали солдатские пожитки и все следы их присутствия. Огонь выжигал многолетние слои грязи, пыли и птичьего помета, открывая удивительно красивую древнюю резьбу на стенах, колоннах и даже ступенях.

Храм Брэннона состоял не из одного, а из трех зданий, построенных вокруг просторного внутреннего двора. В левом помещался архив, в правом когда-то жили жрицы. Собственно храмом было среднее. Внутри находилась священная скала. Аэлина решила, что они останутся здесь на ночлег. Наиболее пригодным для этой цели было здание архива, куда она и отправила Эдиона с Лисандрой.

Эдион все еще был разгорячен недавним сражением. Он действовал безупречно. Аэлина могла бы справиться со всеми противниками, но намеренно не сделала этого, уступив часть их Эдиону. Она сегодня была не единственным символом, который запомнился людям.

Лисандра разодрала в клочья нескольких солдат, затем снова приняла обличье ястреба. Сейчас она сидела на полусгнившей балке под потолком архива и разглядывала изображение морского дракона, украшавшего пол. Огонь освободил его из плена. Морские драконы встречались здесь повсюду – наследие народа, изгнанного с этих земель.

Аэлина сказала, что хочет одна постоять на священной скале.

Все пространство храма наполнял шум морских волн, плещущихся неподалеку. Не было ничего, что когда-то принимало на себя эти звуки, приглушая и смягчая их. Просторные помещения храма и его внутренние дворики пустовали. Исчезли алтари и статуи. Не было садиков для размышлений. В воздухе еще пахло дымом ее огня.

Не разрушительного. Очистительного.

Аэлина шла через темный храм, направляясь в самую святую его часть, что находилась у моря. Возле ступеней лестницы сверкали неяркие золотые огоньки. Это были чудом уцелевшие светильники неугасимого света, считавшегося даром Брэннона.

Аэлина сознавала, что храм требует иной одежды, а не этих черных мрачных доспехов. Пусть Брэннон и боги ее простят. Сила ее магии притушила светильники, превратив их в мерцающие угольки.

Когда строили храм, возвели и большую защитную стену, дабы оградить священное место от буйства морской стихии. И все равно пространство было влажным, а воздух густо пропитался запахом соленой воды.

Аэлина миновала просторное преддверие, пройдя мимо двух толстых колонн. Они обрамляли вход во внутреннее святилище. В его дальнем конце и находилась черная скала, открытая отнюдь не ласковому здешнему морю.

Скала была величиной с крестьянскую повозку, с гладкой, как стекло, поверхностью. За тысячи лет ее отполировали руки паломников. Она нависала над морем, изгибаясь вверх. В самой середине скалы, в выемке, подрагивало пламя неугасимой белой свечи. А по поверхности скалы разливался неяркий свет звезд.

В резьбе на стенах храма Аэлина не увидела знаков Вэрда. Только вихри и олени. И Маленький народец на сей раз не оставил ей никаких посланий.

Она решила, что поступит так, как когда-то поступали жрицы.

Аэлина поднялась по лесенке. Многие паломники останавливались на этих ступеньках и только созерцали скалу, не решаясь ступить на ее поверхность. Аэлина, не колеблясь, поднялась на самый верх.