Посмотри на меня

Мы зашли слишком далеко. Нам нельзя этого делать, и я до сих пор толком не знаю, что происходит, но как же сильно нам обоим этого хочется! Поэтому я молчу.

Его губы касаются моих шеи и щеки, скользят к мочке уха, и Гаррет шепчет:

– Что это за новая работа, о которой ты мне не рассказываешь, Мия?

– Не могу тебе сказать, – отвечаю я, вертя головой в поисках его губ.

– Хочешь, я потрогаю тебя? – спрашивает Гаррет, скользя одной рукой по моему телу и втискивая ее куда-то между животом и диваном.

Его пальцы касаются чувствительной плоти ниже моего пупка, и между ног сразу становится влажно. От его прикосновения по коже как будто пробегает ток.

Я теряю дар речи. Это слишком странно озвучивать, но, боже, да, я хочу, чтобы он трогал меня.

Поэтому я тихо всхлипываю и невнятно мычу.

– Тогда скажи мне. Не держи от меня секретов.

– Нет, – бормочу я, извиваясь под его телом, отчаянно пытаясь направить его пальцы туда, куда мне нужно.

Это безумие. Всего пару часов назад я болтала по видеосвязи с Дрейком, а теперь на полпути к сексу со сводным братом. Что происходит?

Затем, без предупреждения, его тело отрывается от дивана, и я больше не чувствую тяжести веса Гаррета. Я резко сажусь и изумленно смотрю на него.

– В чем дело?

Он смеется и пожимает плечами.

– Если ты чего-то хочешь, то должна быть в состоянии что-то дать.

Гнев обжигает меня с такой силой, что я хватаю декоративную подушку и со злостью швыряю ее ему в лицо.

– Подонок!

Спрыгнув с дивана, мчусь к лестнице. Я была пластилином в его руках. Он заставил меня стонать и пускать слюни, как кошку в течке. Это унизительно.

– Ты такой придурок.

– Если ты передумаешь, я буду ждать здесь, внизу! – кричит Гаррет мне вдогонку, но я уже на полпути вверх по лестнице.

Тело все еще гудит от возбуждения, но я не собираюсь возвращаться к нему. Ему никогда больше меня так не поймать.

Правило № 8: Задница есть задница, независимо от того, попали ли вы в нее или восхищаетесь ею

Гаррет

Утренняя пробежка далась мне с трудом. Тяжелее, чем обычно. Встать с постели. Надеть кроссовки. Выйти за дверь.

Как же тяжело!

Но я это сделал. Отбросив прочь отвратительное, подкарауливавшее меня уныние, которое иногда поднимает свою уродливую голову, я, хотя и чувствовал себя дерьмово, отправился бегать. И неважно, что милю я одолел за одиннадцать минут или что семь раз хотел остановиться. Главное, я ясно дал понять на девятимильном кольце, что еще куда-то гожусь.

В моей голове продолжают прокручиваться события прошлой ночи… или сегодняшнего утра. Во время всей пробежки мысли носились по бесконечному кругу стыда, сожаления и отвращения. Неужели я зашел слишком далеко? Это новая территория в моих отношениях с Мией, ведь все, что я умею, – дразнить ее. Но я не хочу ее пугать и уж точно не хочу причинять ей боль. И, конечно, я не должен был принуждать ее, но в свою защиту скажу: я действительно думал, что это просто игривая борьба. Откуда мне было знать, что мой член так возбудится?

Одно можно сказать наверняка… То физическое влечение, которое я хотел исследовать, определенно живо и здорово.

На миг отбросив стыд и отвращение, я вспоминаю, каким нежным было ее тело в моих руках, как быстро я возбудился, когда она прижалась ко мне, как приятно она пахла и как сильно мне хотелось, чтобы член проник в нее, сделал ее моей. По-настоящему моей.

Вот это да. Откуда, черт возьми, это взялось?

Когда в последний раз у меня была подобная мысль или желание? Уже и не вспомнить.

Я давно смирился с тем, что меня не тянет к телкам. Стремление к сексу исчезло. С меня довольно того, чтобы стоять в сторонке и просто наблюдать. Секс давно стал для меня зрелищным видом спорта. Тогда почему сейчас? И зачем трахать именно ее?

Возможно, во всем виноваты Эмерсон и Чарли. То, как они смотрят друг на друга, прикасаются, постоянно льнут друг к другу, как будто они части единого целого. Это издевательство над моим рассудком. Это заставляет меня хотеть того, чего я – как всегда клялся – не хочу. И это по-прежнему правда. Идея свиданий меня абсолютно не привлекает.

Так почему мысль переспать со сводной сестрой кажется не такой уж и ужасной? Что за извращенный психоз? Уж лучше вернуться к чувству стыда и искреннего раскаяния.

Моя голова на этой неделе как пустой котел.

Сворачивая за угол обратно к домику, я замечаю справа от себя движение и вижу Мию в бикини. Вместе с мамой она занимается йогой на сап-борде посреди озера. Обе стараются сохранять серьезное, невозмутимое выражение лица, но при малейшем колебании доски каждый раз начинают хихикать.

Мия улыбается, и мне становится лучше. Я не видел ее этим утром и, честно говоря, боялся, что она будет дуться весь день или что мое дерьмовое поведение вообще испортит ей все замечательное лето. Но нет, она выглядит нормально. И это означает, что я должен побыстрее убраться отсюда, пока они не увидели меня. Я не испорчу им совместное времяпрепровождение.

– Гаррет! – зовет мама, и я тут же недовольно морщусь. – Иди сюда!

Я с неохотой бегу к берегу и машу ей рукой. Бросаю взгляд в сторону Мии, и наши глаза на миг встречаются. Не похоже, что она сердится на меня, как я предполагал. Скорее, нервничает.

Да, я определенно наломал дров, когда прошлым вечером тискал ее на диване. Я идиот.

– Как прошла твоя пробежка? – спрашивает мама.

– Замечательно.

– Приятно видеть, что ты снова бегаешь.

Я тут же напрягаюсь и, прищурившись, отвожу взгляд. Почему все матери так откровенны во всем? Почему она вечно ворошит разное дерьмо, как будто это ерунда? Я прочищаю горло и киваю.

– Угу, – отвечаю я, не зная, что еще сказать.

Замечаю, что внимание Мии внезапно вернулось ко мне, и она смотрит даже с чуть большим любопытством, чем раньше.

– Тем более что… мне нужна замена, – добавляет мама, подмигивая.

– Что? – переспрашивает Мия, глядя на нее.

Я замечаю, как Мия поправляет трусики и, когда видит, что я смотрю на нее, обхватывает руками живот. Как будто пытается что-то от меня скрыть.

– Давай, Гаррет. Твоя очередь, – кричит мать, подгребая к причалу.