Что, если мы останемся

Стоп, это должно прекратиться! Даже спустя много лет проклятый голос в моей голове казался слишком громким.

Должно быть, алкоголь обострил мои чувства, иначе я никак не могла объяснить себе, почему я как ненормальная выскочила на темную улицу перед «Эверли», не глядя по сторонам.

– Иди к черту, чувак, оставь меня в покое!.. – Мне хотелось рвать на себе волосы, заглушить болью чувства. Но это не помогало.

Светло-карие глаза, гладко выбритые щеки. Всегда аккуратно выглаженная рубашка – мечта любой тещи. Он был идеален, а я – единственная, кому известно, насколько все может быть отвратительным за безупречным фасадом.

Не будь смешной, тебе все равно никто не поверит. Посмотри на себя. Кто захочет воспринимать тебя всерьез?

Может, сейчас я и перегнула. И все испортила. Меня, черт возьми, не только выперли из универа, а я даже банальным сексом не смогла прогнать эти мысли, мое дерьмовое прошлое снова преследует меня.

Слегка покачиваясь, я шла по неровному тротуару. Двойной джин под конец – это все же немного самонадеянно. Огоньки плыли перед глазами, картинка складывалась с задержкой. Алкоголь истончил кожные покровы, оголил мои нервные окончания. Но, черт возьми, я должна была помнить, кто я такая.

Я никогда не парилась из-за парней, даже если они были подонками. Мерзавцами, разрушающими мою жизнь. И уж точно не буду страдать из-за того, что меня выгнали с архитектурного, который и так ничего для меня не значил.

Все эти годы только одно не давало мне покоя. Страх снова испытать это ужасное чувство потери контроля, стоит лишь на секунду расслабиться в ложном чувстве безопасности.

Глава 3

– Эмбер, вот так чудо!

Я с раздражением прикрыла глаза. Голова раскалывалась с похмелья и была совершенно не в состоянии воспринимать пассивно-агрессивный тон, каким мой отец обычно разговаривал со мной по телефону. Фоном шелестела бумага, были слышны приглушенные голоса и позвякивание кофейных чашек. Я уверена на сто процентов, он точно был еще на работе. В семье Гиллз рабочий день до шести вечера считался хорошим тоном. Или же хитроумной тактикой моих родителей не просиживать вместе вечера на диване, а проводить порознь, каждый в своем кабинете.

– Какая честь! Чем обязан?

Положить трубку. Немедля. Хотелось сделать это прямо сейчас. После каждого звонка родителям я вспоминала, почему так намеренно избегаю контакта с ними.

– Не хотела тебя беспокоить… – Я намеренно включила дурочку, так как знала, что это доводит отца до белого каления. Потому что Гиллзам, видите ли, не пристало вести себя по-идиотски. – Я хотела узнать номер телефона нашего банковского консультанта. Похоже, с моими картами что-то не так.

Отец коротко рассмеялся. И в этот момент я должна была уже понять. Но какая-то ничтожная часть меня все еще надеялась, что у отца есть что-то наподобие сердца. Голоса в трубке постепенно пропали, он, видимо, вышел из бюро. Джонатан Гиллз не вел личных бесед при сотрудниках. Я услышала приглушенный стук захлопывающейся двери кабинета.

– Думаю, он не сможет тебе помочь, – ответил отец, а я закатила глаза. – Во всяком случае, пока я не разблокирую твои карты.

Мне потребовалось целых три секунды, чтобы понять значение его слов. Я открыла рот, но с моих губ сорвался только истерический смех.

– Очень смешно, правда.

– Честно говоря, я надеялся на твой здравый смысл, Эмбер.

Резкость в голосе отца и понимание происходящего парализовали меня. Не может быть, чтобы он… Нет, это абсолютно невозможно. Ни он, ни мать не могут знать о моем отчислении. Да, мой отец – профессор архитектуры в Университете Британской Колумбии в Ванкувере. Но слухи не распространяются так быстро! Это не школа, где родителей письменно информируют об успеваемости детей. Я взрослая и самостоятельная личность.

Я судорожно сглотнула. Ведь так же?..

– Может, объяснишь мне уже, в чем дело, – прошипела я в трубку. Отец усмехнулся, и у меня вспотели ладони.

– Довольно грустно, что ты позоришь нашу семью, не сдав такой смешной предмет, как строительное право, но почему я должен узнавать это за ланчем с Генриеттой Галлахер?! В присутствии моих близких коллег и важного заказчика. Ты хоть представляешь, в каком свете нас выставляешь?

Голова закружилась, и я крепче вцепилась в трубку.

Нет, нет, нет. События разворачиваются не по плану. Родителям все стало известно. Хуже того, лично из уст моей профессорши. Ощущение, что меня подставили.

– Я должна теперь извиниться? – От неожиданности паника привела меня в бешенство.

– Это было бы весьма кстати, – рявкнул отец.

Мне захотелось разбить телефон о стену спальни.

Вот черт. Что дальше, Гиллз?

– Я уже ищу работу. И думаю, что делать дальше.

– Ты можешь не беспокоиться по этому поводу. Дальше у тебя – Ванкувер.

Я нервно рассмеялась:

– Если вы думаете, что из-за этого я вернусь, то вы ошибаетесь. Я совершенно не намерена…

– Эмбер, боюсь, ты меня не совсем понимаешь. Я заблокировал банковские карты и расторг договор аренды твоей квартиры в Торонто. К счастью, домовладелец пошел навстречу и согласился расторгнуть прямо сейчас. У тебя есть три дня, чтобы освободить квартиру. – Я открыла рот, чтобы сделать вдох и возразить, но отец не дал мне и слово вставить. – Ты перешла все границы, дорогая. Вылетаешь в Ванкувер в пятницу, билет у тебя в электронной почте.

– Как, да кто ты такой?!

– Идиот, который потратил половину состояния на тебя и твое образование. Тридцать шесть тысяч долларов, Эмбер! Это только плата за обучение! Плюс квартплата и все остальные твои расходы. Думаешь, мы допустим, чтобы эти баснословные суммы пропали зря? Нет, ты сильно ошибаешься.

– Супер. И что теперь? Что я должна сделать? Или ваши деньги могут отменить мое отчисление?

– Не деньги, а связи. – Я задрожала, голос отца стал еще суровее. – Я переговорил с деканом факультета. И в твоем случае возможно применить исключительный порядок зачисления. Ты продолжишь обучение архитектуре здесь. Как и положено Гиллзам.

– Это просто смешно! Я совершеннолетняя, ты не можешь решать за меня.

С каждым словом я говорила все громче, сердце билось быстрее, меня охватила самая настоящая паника. Я чувствовала, когда отец говорит совершенно серьезно. Не раз испытывала это на своей шкуре.

– Ты думаешь, я столько лет вкладывал в тебя деньги, чтобы из-за одного твоего каприза все перечеркнуть? Нет, ты глубоко заблуждаешься.

– Это не каприз, черт возьми! Я ненавижу архитектуру, мне она совершенно не нравится.

– Ты выбрала этот факультет по собственному желанию.

Я затаила дыхание. Он был настроен действительно серьезно.

– Ты не можешь так поступить. Ты не имеешь права!

– Я могу отправить тебе список всех твои расходов, которые мы понесли за последние несколько лет. Можешь вернуть нам эти деньги. А потом пускать свою жизнь под откос. Но не сейчас, пока мы финансируем тебя.

Глупость с моей стороны. Такая непростительная глупость. Было же очевидно, что этот момент однажды наступит. Деньги дадут им право управлять мной. Давить на меня. Тридцати шести тысяч долларов у меня не было. Работы тоже. Была лишь иллюзия, что на гребаные деньги родителей я могу жить с комфортом. Моя наивность просто отвратительна.

– Вопрос закрыт, – рявкнул отец напоследок. – Увидимся в аэропорту в пятницу вечером. До этого у тебя есть время подготовить более или менее правдоподобное объяснение всего случившегося.

* * *