Принеси мне их сердца

Ноктюрна восседает посреди цветов на простом деревянном стуле. Комната абсолютно пуста, не считая кристальных творений, – здесь нет ни кровати, ни шкафа, ни даже стола. Когда Ноктюрна не пребывает в облике вороны, то производит сильное впечатление: полная грудь, едва не рвущая обтягивающее белое платье, широкий стан и крепкие руки. Она настолько высокая, что в дверных проемах ей приходится пригибаться, и, хотя ей ничего не стоит изменить их высоту с помощью магии, она этого не делает. По спине ведьмы струится копна рыжевато-каштановых волос, всегда блестящих и вьющихся на концах. У нее чувственные губы, а на приятном круглом лице сверкают глаза цвета лесного ореха, чей взгляд острее лисьего и полон диких тайн.

Она встает со стула и будто скользит. Плавность ее движений завораживает меня сильнее всего – порой кажется, что ноги Ноктюрны не касаются земли. Если Бессердечные еще могут сойти за людей, то любой, кто посмотрит на нее, тут же поймет, что она вовсе не человек. Ноктюрна родилась ведьмой и воспринимала необходимость создания Бессердечных как нечто столь же естественное, что и дыхание. И она, безусловно, не худшая из них; я прочла достаточно, чтобы знать: Ноктюрна обращает лишь детей, которых убили слишком рано, детей, заслуживающих еще один шанс на жизнь. Есть – а точнее,были – в истории некоторые просто замечательные ведьмы, которые обращали людей лишь для того, чтобы посмотреть на их страдания. Некоторые даже делали это ради статуса. И только очень могущественные ведьмы могут удерживать нескольких Бессердечных одновременно: чем их больше, тем могущественней ты выглядишь. Большинство подобных ведьм погибли в Пасмурной войне. Оставшиеся обращают Бессердечных куда реже и действуют осторожнее.

– Есть новости, Зера, которыми мы должны поделиться с тобой, – начинает Ноктюрна. В этот момент я замечаю двух белых ворон, сидящих на подоконнике в дальнем углу. – Если вы не против, друзья…

Вороны начинают светиться и слетают на пол. Сияние движется, формируя два человеческих силуэта, и тут же меркнет. Перед нами оказываются двое: бледный лысый мужчина в безукоризненно сидящем золоченом костюме и женщина с короткими ярко-голубыми волосами в струящемся прозрачном платье, едва ли скрывающем ее черную как ночь кожу. Оба настолько высокие – хотя и ниже Ноктюрны – и настолько жуткие, что у меня по коже бегут мурашки от силы, исходящей от них.

– Зера, это Пламеней, – Ноктюрна указывает на мужчину, который сдержанно кивает, – и Мореш. Они прибыли ради тебя.

– Ради моей скромной персоны? – нервно переспрашиваю я. – А у меня даже чая нет, чтобы вам предложить.

– Молчать. – Пламеней делает шаг вперед, буравя меня взглядом. – Ты будешь слушать, а не говорить.

Ну прекрасно. Один из этих мужланов. Мореш шикает на него.

– Полно тебе, веди себя прилично. – Она поворачивается ко мне. – Я извиняюсь за него. Он немного… старомоден, когда дело касается общения с Бессердечными.

– Мы не можем терять время, – обрывает он, – на сюсюканье с нашими зверушками. Она нужна нам в Ветрисе прямосейчас. Весеннее Приветствие…

– Через четыре дня, – мягко прерывает его Ноктюрна. – Мы вполне успеваем просветить ее насчет того, что происходит. От растерянной Бессердечной толку мало.

Пламеней открывает рот, чтобы возразить, но тут же его закрывает.

– Отлично. Тогда ты и объясняй. Только быстро. Карета ждет, а люди славятся своей нетерпеливостью.

– Ветрис? Карета? Весеннее Приветствие? – начинаю я. – Он всегда несет чепуху или сегодня вечером особый случай?

Пламеней сверлит меня взглядом, который, как я понимаю, должен казатьсякрайне устрашающим, однако в реальности маг выглядит так, будто страдает запором. Мореш наклоняется, чтобы ее глаза оказались на одном уровне с моими, но ее искрящийся беззаботный взгляд ничуть не вяжется с серьезностью следующих слов.

– Мы считаем, что люди вот-вот развяжут очередную войну, Зера, – говорит она. Я бросаю быстрый взгляд на невозмутимую Ноктюрну. – Тот ассасин, который напал на тебя вечером, – у тебя сохранился его кинжал?

Я обшариваю свое окровавленное платье и протягиваю ей оружие. Знающим движением она нащупывает маленькую защелку на ручке, открывая внутреннюю полость, где покоится трубка с белой жидкостью. Пахнет чем-то едким и горьким.

– Из-за этой штуки болело сильнее обычного? – спрашиваю я.

Мореш кивает.

– Белая ртуть. Это вещество стало известно людям во время Пасмурной войны.

– Ониизобрели его, чтобы убивать нас, – холодно поправляет Пламеней. – И это из-за него мы были ослаблены во время решающей битвы при Лунном Свете. Стоило даже небольшой капле оказаться внутри, и магия не действовала часами, превращая нас в легкую добычу.

Мореш кивает.

– Человек – мы не знаем, кто именно, – снаряжает наемников подобным оружием и посылает их в предполагаемые места обитания ведьм. Очевидно, чтобы проверить эффективность белой ртути против Бессердечных и подготовиться к войне.

Я хмурюсь.

– Эта дрянь не убила меня, даже не обездвижила.

– Цель вовсе не ты. – Пламеней прищуривается. – Белая ртуть подавляет магию – это касается и связи между ведьмой и Бессердечными, – так что для исцеления зараженного белой ртутью требуется куда больше магической силы. Напряги свой зверушечий мозг – если ранить всех Бессердечных ведьмы, ей придется исцелять всех, и к чему это приведет?

– К ослабленной ведьме.

Он кивает.

– Легкая цель даже для воина-новичка.

– Умно. И мерзко. – Я прикладываю ладонь ко рту. – Но причем здесь я?

Два мага смотрят на Ноктюрну, и она мягко кладет ладонь мне на плечо.

– Верховные ведьмы разработали план, Зера, чтобы оттянуть войну. Ты знаешь, что такое Весеннее Приветствие?

– Полагаю, какая-то древняя церемония в Ветрисе, помпезная, с кучей блестящей мишуры и сладостей.

– Хватит тянуть кота за хвост, – ворчит Пламеней. – Ты едешь в Ветрис. Тебя представят как знатную даму, мечтающую выйти замуж за принца, и как только появится возможность, ты заберешь его сердце и обратишь его в Бессердечного Ноктюрны.

Повисает долгая пауза. Я фыркаю.

– Ты шутишь так же отвратительно, как и я. Почти.

– Нам нужен принц в качестве пленника, – настаивает он. – Заложник. Рычаг давления на людей.

Я бросаю взгляд на Ноктюрну, но она молчит. Мореш тоже, словно обе ждут моей реакции. Вся идея настолько абсурдна, что я с трудом сдерживаю смех.

– Даже если бы я захотела поиграть в переодевания и предательства, вы забываете, что я не в состоянии отойти больше чем на полторы мили от собственного сердца, не превратившись в визжащую никчемность. С таким делом куда лучше справилась бы ведьма.

– Мы не можем, – мягко отвечает Ноктюрна. – В городе люди возвели башню под названием Багровая Леди. Мы до конца не уверены, как это работает, но, похоже, башня практически мгновенно улавливает всплеск магии в Ветрисе. Мы потеряли всех ведьм в городе в течение нескольких дней.

– Их утопили, – мрачно произносит Мореш, на этот раз без улыбки.

– Но… – Я пытаюсь уцепиться за что-то, за что угодно, начиная осознавать, что они абсолютно серьезны. – Я? Я жива только потому, что меня поддерживает ваша магия. Та башня вычислит меня…

– Ты не являешься проводником магической силы в отличие от ведьм. – Пламеней закатывает глаза. – Магия лишь привязывает тебя к этому миру. Эта проклятая башня заметит Бессердечного не раньше, чем глаза увидят ветер.

– И вы решили, что для этой роли лучше всего подхожуя? Разве у других ведьм нет Бессердечных, которые умеют танцевать и целовать вельможные задницы лучше меня?

– Всего несколько подходят по возрасту для Весеннего Приветствия, – уточняет Ноктюрна. – Это церемония официального представления потенциальных супругов королевских отпрысков при дворе Ветриса. Принц отверг столько невест, что людей уже охватило отчаяние. Это великолепная возможность. И Верховные ведьмы решили, что из всех наших Бессердечных ты наиболее привлекательна внешне.

Мореш встревает в разговор.

– Если мы хотим заполучить в Бессердечные самого принца, нам понадобится сногсшибательный капкан. И ты идеальная приманка!

– С-сногсшибательный? – запинаюсь я. – Сногсшибательно раздражающий? Или сногсшибательно горластый?

– Сногсшибательный в плане… Ну, в общем, у тебя милая мордашка, – говорит Мореш, останавливая взгляд на моей груди. – Среди всего прочего.

– Вы шутите, да? Выбор пал на меня из-за моих?..

– По нашим сведениям, у него есть любимый типаж, ясно? – Мореш поднимает руки. – И ты подходишь!

– Слушайте, я польщена, но…

– Ох. Избавь меня от ложной скромности, – рычит Пламеней. – У меня кончается терпение.

– Плам, – строго обрывает Мореш, – хватит. Она ошеломлена.

– Мне бы хотелось, чтобы ты перестала ее оправдывать, – холодно цедит он. – Она Бессердечная. И должна повиноваться, а не задавать вопросы.

– Я служу только Ноктюрне. – Я расправляю плечи. – И никому больше. Уж тем более не такому слизняку, как ты.

Лицо Пламенея темнеет, но Мореш с широкой улыбкой встает между нами.

Примечания