Ойбек и Ойдин
Ахмат хромой:
– Мы найдём, не паникуйте!
Ойбек:
– Вы… Вам сказали же уйти, больше не приходить!
Один из соседей:
– Не волнуйтесь, мы найдем его! Бону, ваши дети умные. Дурных дел не сделают… (Все в растерянности, Ойбек выбегает на улицу. Слышен его голос: «Брат, Одил, брат!». Шодия обнимает свою маму, соседи и Ахмат хромой выходят на улицу. Кабул стоит один посреди двора в темноте. Он смотрит на землю.)
Девятый вид
Рынок. Не так много людей. Шум.
Любовь Ивановна делает покупки и ложит их в компактную корзинку. Входит на хлебный рынок. Дети, женщины несут хлеб в корзинах. «Отойди, пшеничный хлеб! Не смотри на цвет, сердцевина сладкая», «Ширмой нон!» зовет голос покупателя… Любовь Ивановна берет в руки буханки и нюхает их. Он спрашивает цену и возвращает ее.
Дочь Ойдин:
– Эй мама, я съела слишком много кукурузного хлеба, и у меня болят зубы, принеси мне пшеничного хлеба! – её просьба услышана. Она возвращается к хлебным рядам. Она выбирает, торгуется и покупает одну буханку хлеба. В этот момент подлетел мальчик-узбек, взял хлеб из корзины Любови Ивановны и убежал.
Продавец женщина:
– Ботир! Поймай сокола-вора! (Несколько детей толпой разбегаются. Появляются люди в милицейской форме. Одного ребенка хватают.)
Первая женщина:
– Он ребенок, как украшение… Жизнь в нищете, превращает детей в воров…
Вторая женщина:
– Дело в отсутствии воспитания, подруга: – Дело в пренебрежении. Почему мой ребенок и ваш не станет вором? Отец этого ребенка погиб на войне, а мать видимо скитается по улицам.
Любовь Ивановна:
– Почему так говоришь, не зная? Разве ты видела их мать? (Пока они разговаривают, ходящие вокруг полицейские хватают кучу детей и объединяют их в банды)
Милиционер:
– Сейчас я покажу вам последствия кражи чужих вещей!
Вторая женщина:
– Так! Фактически надо добавить к ним их родителей и наказать их тоже.
(Взгляд Любови Ивановны из толпы детей падает на Одила)
Любовь Ивановна: (подходя ближе)
– Подожди, ты сын Бону?
Милиционер:
– Уходите тетя, не мешайте! Теперь они ничьи дети, воры!
Одил: (тихо)
– Я ничего не крал.
Милиционер:
– Если ты сейчас не воровал, то будешь потом!
Любовь Ивановна:
– Да, ты сын Бону, Одил. Ты уже большой мальчик. (Полицейскому) Гражданин начальник, этот ребенок – ребенок из чрезвычайно порядочной семьи, он не может воровать! Ребята, подскажите! Когда вы научитесь защищать друг друга? (Милиционер, уводящий группу детей, останавливается и смотрит на Любовь Ивановну.)
Любовь Ивановна:
– Одил, что ты делаешь среди них? Ведь ты отличник, трудолюбивый мальчик! Ты ходил в колхозные поля, помогал матери в ее делах, да?
Милиционер:
– Тётя, не защищайте детей-воров! Если мы их не накажем сегодня, завтра они все равно станут ворами.
Любовь Ивановна: (восторженно)
– Одил не такой ребенок. Вор не может быть выходцем из этой семьи. Одил, почему ты в такой ситуации? Ведь твоя мать не воспитала тебя таким! Почему ты ходишь среди этих ребят? (полицейскому) Эй, братан! Оставьте этого ребенка в покое! Я же говорила вам, что он не вор!
Милиционер: (Одилу)
– Как насчет того, чтобы поговорить, ты язык проглотил что ли? Кто-то тебя до смерти защищает, а ты молчишь! Ты украл или нет?
Одил: (Слезы на глазах)
– Я не воровал.
Милиционер:
– Дети, скажите мне правду, этот мальчик ворует или нет?
(Дети молчат)
Милиционер:
– Мне оторвать всем вам уши по одному? Я вас спрашиваю: этот ребенок ворует или нет? Если ты сказал правду – это хорошо. Если нет, то я все равно узнаю!
Другой милиционер: (сердито)
– Возьми это? Они превратились в лицемеры. Знаете, они не понимают хороших слов!
Любовь Ивановна:
(Она цепляется за руку полицейского).
– Поверьте мне! Я же говорила вам, этот мальчик не вор. Его отец погиб на войне, мать воспитывает пятерых детей… (Детям) Скажите, этот же ребенок не вор?
Один из мальчиков:
– Это – новый. Мы хотели присоединить его к себе. (Милиционер дает пощечину мальчику, который говорил)
Милиционер:
– Ах, ублюдок, ты хочешь его к себе присоединить! У них ещё длинный язык! (Одилу) Давай, иди сюда! Как только я увижу тебя здесь, я сломаю тебе ноги. Скажи спасибо этой женщине!
Любовь Ивановна:
– Спасибо брат. Я отвезу Одила домой. Но не бейте детей, пожалуйста! Их лица становятся суровым каждый раз, когда их избивают. Их сердца будет наполнено ненавистью, они никого не будут любить. Человек без любви в сердце становится страшным человеком?
(Милиционер не слушает ее до конца. Двое-трое мужчин с криком прогоняют детей. Одил стоит перед Любовь Ивановной)
Любовь Ивановна:
– А теперь скажи мне, что ты здесь делаешь? Здоровы ли твоя мать, сестры, братья? Есть ли еще новости от твоего отца?
Одил: (все еще со слезами на глазах)
– Моя мать, сестры, братья живы и здоровы… От отца никаких вестей, кроме того «черного письма», нет. Я ушел из дома…
Любовь Ивановна:
– Почему ты ушёл? Вы поругались с Ойбеком?
Одил:
– Нет… Я не пойду домой!
Любовь Ивановна: (недолго думая)
– Ну, а если не пойдёшь домой, то можешь пойти к нам!
Одил:
– Нет, я никуда не пойду! (плачет) Не рассказывайте моей маме…
Любовь Ивановна:
– Я маме не скажу, ты будешь жить с нами. Ты помнишь Роксану, Свету? Ты меня знаешь? Я тётя Люба…
Одил:
– Я знаю…
Любовь Ивановна:
– Иди, если нет, к нашим! По крайней мере, ты можешь принять душ и мы постираем твою одежду! Если ты так в грязной одежде пойдешь по улице, все подумают, что ты один из тех мальчиков.
(Дом Бону. Темно. Шодия возится на кухне. В дом заходит Ойбек. Усталый, нервный)
Бону: (Встает)
– Ты нашёл своего брата, дитя?
(Ойбек подходит и садится на край одеяло)
Ойбек:
– Нет. Но не волнуйтесь, дорогая! Мой брат никуда не пойдет, он придет!
Бону: (Нетерпеливым тоном)
– Ты спросил своих друзей? Не видели?
Ойбек:
– Друзья моего брата – тоже мои друзья! Я пошел ко всем из них.
Бону:
– Он лишь бы не сделал собой что-то!
Ойбек:
– Не волнуйтесь мамочка! Мой брат не такой уж глупый мальчик! Это все из-за дяди! Сколько раз он навестил нас с тех пор, как ушел мой отец на войну? Если мы придем к ним домой, они организуют борьбу и веселья! Посмотрите, как он себя нахально вёл…
Бону:
– Не говори так, дитя мое! В Бухаре говорят, что человек с богатством – «сытый». Ведь кто бы он ни был, он твой дядя. Вот, хоть он и ранил наши сердца, кричал он, даже у хромого Ахмата нога остановилась – перестал приходить… Только твой брат… Куда ты пропал, мой мальчик? Боже, поверь мне, дитя мое. Возвращайся благополучно!
(Дверь медленно хлопается. Все смотрят на дверь)
Шодия:
– Если этот хромой придёт ещё раз… (заставляет себя плакать)
Бону:
– Он не придет. Может быть… (пауза)
Ойбек:
– Мой дядя? Тогда я открою и поговорю с ним сам…
Бону:
– Я (встает).
Ойбек:
– Я сам… мама! (встает, идет и открывает дверь. На пороге стоят Любовь Ивановна и Ойдин)
Ойбек: (в спешке)
– Света… тётя Люба…
Любовь Ивановна:
– Ты сразу меня узнал, благословит тебя Бог! Я сказала дочери, что даже если её никто не узнает, Ойбек её узнает…
(Бону и Шодия тоже подходят к двери. Они обнимаются)
Бону:
– Наверное, верно, когда говорят, что твои близкие первыми замечают, когда ты в беде… Да ладно, в наших сердцах словно солнце взошло. Мы хотим знать: почему не поехали вы в свою страну после войны? Добро пожаловать домой! (Садятся, молятся о благословении. Шодия накрывает на стол)
Любовь Ивановна:
– Не волнуйтесь, мы…
Бону: (глядя на Ойдин)
– Разве ты не привела Раъно? Ты помнишь, кто такая Раъно?
Любовь Ивановна:
– Нет, мы зовем Роксану – Раъно. Светлана давно стала Ойдин. Куда мы собирались, Бону?! Фашисты разрушили нашу страну. Если у нас нет дома, то мужчина создаёт его?! Кроме того, место, которое вы любите, красиво смотрится по вашему мнению. Мы привязаны к Узбекистану, Ташкенту…
Бону: (Она пытается взять со стола немного сухофруктов, яблочной кожуры и других подобных сухофруктов)
– Возьми (Шодия наливает чай. Ойбек смотрит на Ойдин)
Бону:
– Да, война на пополам разделила сердце и жизнь каждого. Вот мы тоже сидим, потеряв отца, равного султанам… (Слезы на глазах) Кроме того…
Любовь Ивановна: (Улыбаясь)
– Вы хотите сказать, что Одил тоже ушел?
Бону:
– Откуда вы знаете? Вы видели его?
Ойдин: (Резко)
– Он с нами, тетя Бону!
Бону:
– Действительно? Сладко говоришь, детка! Я не мог спать несколько дней. Я как птица, вылетевшая из гнезда. Говори, Любахан…
Ойбек:
– Я же вам говорил, что мой брат не глупый… Ойдин, он заходил к тебе?
Ойдин: (тихо)
– Нет, мы видели его на рынке (Любовь Ивановна легонько подталкивает дочь локтем)
Любовь Ивановна:
– Мы привезли Одиля домой. Что-то случилось между вами? Он говорит, что не пойдет домой…
Шодия:
– Почему он не хочет? Я приведу его, во чтобы не стало, даже уши оторву! Пойдём, Ойдин!
Любовь Ивановна:
– Будьте осторожны, дети в этом возрасте очень впечатлительны. Ведь сейчас он вступает в мир подросткового возраста. С ним надо аккуратно разговаривать…
Шодия: (Горько)
– Впечатляет… Разве мужчина бросает мать в трудную минуту?
Ойбек:
– Сестра, он не виноват! Мой брат злится не на мою мать, а на моего дядю…
Любовь Ивановна:
– Ведь вы щедрый и гостеприимный народ, но есть у вас один недостаток. Скажу вам откровенно, не позволяйте языку болтать: Вы очень много внимания уделяете мелочам. Человек не должен жить чужим мнением-взглядом. Вы правы, не волнуйтесь, не волнуйтесь.
Бону:
– Судя по вашим словам, похоже, Одил сообщил вам причину ухода из дома…
Любовь Ивановна:
– Сам Одил застенчивый, скромный мальчик… Он не сказал, почему ушел из дома. Он не Ойбек. Ойбек мужественный…
(Ойбек краснеет, смотрит на Ойдин из стыда)
Бону:
– О чем он говорит мой дурачок?
Любовь Ивановна:
– Он говорит, что не возвращается домой…
Ойбек:
– Я пойду и приведу сам. Я найду с ним общий язык…
Любовь Ивановна:
– Говорят, птица знает птичий язык… Я хотела попросить Ойбека сходить и привести его…
Бону:
– Слава Богу, он встретил тебя… Если бы он присоединился к ворам или бандитам, что бы я делала?
Любовь Ивановна:
– Говорят, мед не портится. С вами дети не попадут в беду…
(Кадр меняется. Класс. Ученики. Маджид Кадири – учитель по математики входит в класс) Маджид Кадири хмурится, в руке у него нет журнала. Книги, тетради. Ученики приветствуют воспитателя.
Первый ученик: (шепотом)
– Что случилось с учителем? Он часто шутил: Узбекские Кадири никогда не предавали интеллектуалов. Почему у него сегодня плохое настроение?
Второй ученик:
– Я не знаю. Может что-то случилось..
Маджид Кадири:
– Произошло событие, которого еще никогда не было в истории школы. Ваш классный журнал исчез. Ведь классный журнал – его зеркало… (Учитель обходит парту и следует за детьми по одному) Давайте все вставайте! (Дети встают «гурр») Я знаю, кто взял классный журнал. Я могу догадаться, почему он это сделал. Среди вас есть те, кто это знает. Но я никому не позволю унизить другога! Повторяю: никому! Я хочу воспитать смелых юношей, которые признают свою вину, а не тех, кто зубы точит на других и идет к светлой точке жизни. Пока виновник не скажет:
– «Я спрятал журнал!» будете продолжать стоять, пока не найдем самый нужный для класса документ. Я не позволю никому из вас сесть! (Дети смотрят друг на друга. В классе также есть Ойбек и Одил. Молчание длится долго. Дети иногда переставляют вес то на одну, то на другую ногу)
Маджид Кадири:
– Порвать или спрятать классный журнал – большое неуважение к школе и учителям. Ваш классный руководитель также знает об этом. Пусть тот, кто взял журнал, сознается. Кто-то из другого класса не может взять ваш журнал…
Первый ученик: (Стоя на месте)
– Учитель, журнал взял… вот этот…
Маджид Кадири: (краснеет от гнева)
– Почему у тебя чешется язык, если это он? Я вам четко сказал по-узбекски: тот, кто взял журнал, должен сам сознаться? Если кто-то кого-то обвинит, я вырву ему язык, слышите?
(Дети переводят дыхание. Долгое молчание. Ойбек смотрит на одноклассников. Озвучиваются мысли Ойбека)
Ойбек: (Смотрит на друзей)
– Нигмат – мальчик, хорошо понимающий язык железа и инструментов, мы называем его «конструктор». Он не будет делать такую грязную вещь. Анвар считает деньги даже во сне, он мастер торговли. Мы называем его «торговец». Мирсобир – задумчивый ребенок, «учёный» мы знаем это. Икрам, Торавой, Убайдулла, Олим… Все стоят на месте…
(Терпение Ойбека лопнуло, это видно по его нервным движениям)
Ойбек:
– Учитель, я сяду. Потому что я не крал журнал! (Ойбек садится. Дети наблюдают за Маджидом Кадири и Ойбеком)
Нигмат:
– Я тоже не брал журнал! (садится)
Икром:
– Я тоже не брал.
Торабой:
– Я тоже!
(Дети начинают садиться один за другим. Маджид Кадири молча наблюдает за детьми. Наконец, один ученик остается. Он плачет)
Ученик:
– Почему вы мне поставили «3»? В конце концов, моя письменная работа была такая же, как и у Икрома…
(Маджид Кадири устало сидит на стуле)
Маджид Кадири:
– Где журнал??
Ученик: (Все еще плачет «ик-ик»)
«В речке около школы… Воды нет… Зарыл в бумажный пакет…
Маджид Кадири: (улыбаясь)
– Да, по крайней мере, у тебя хватило ума завернуть его в бумажный пакет… В этот момент звенит звонок, и все один за другим начинают выходить из класса.
Маджид Кадири: (Ойбеку)
– Ты оставайся… (озвучены мысли Ойбека)
Ойбек:
– Меня хотят наказать за то, что я сел первым?
Маджид Кадири: (Стоящему Ойбеку)
– Подойди, двоюродный брат, сядь поближе ко мне… У нас обоих одинаковые фамилии, поэтому я хотел называть тебя «кузен». Ойбек, я тебе специально сказал:
– Не садись!
Ты сказал:
– Всё равно сяду!
– А что, если я скажу тебе не сидеть? – спросил я намеренно.
Ты:
– «Все равно сяду!»
Когда ты так ответил, я от радости подпрыгнул. Я восхищаюсь тобой за «отличное» владение математикой и уважаю за твою решимость и стойкость. Возможно, ты слышал, что я провел семь лет в тюрьме. Ты знаешь, почему? Ты, должно быть, не слышал, потому что такие вещи не говорят вслух. На одной из встреч я тихо сказал человеку, который говорил: «Сталин – наш отец»… «Как вам не стыдно, что вы присоединили мать к чужому отцу». Два человека сидели рядом со мной, должно быть, услышали мой шепот. Но один из этих двоих предал. Руководство вызвало меня в НКВД. Я страдал в тюрьме семь лет. Вот почему я ненавижу кусающих людей больше, чем собак. Я злюсь, когда вижу, как кого-то кусают. Не забывайте еще одну вещь: люди одной нации должны иметь чувство ответственности друг за друга. Если он виновен, то не только он виноват. Это преступление произошло на ваших глазах. Если бы вы были сознательны, этого преступления не произошло бы…
(Ойбек внимательно слушает, что говорит учитель. Кадр меняется. Ойбек гуляет по улице. В его сердце звучит мысль: «Люди одного народа несут ответственность друг за друга».)
Десятый вид
Дом Ойбека. Лампа на полке излучает тусклый свет. Ночной ветерок, базилик и ветерок дует из открытого окна. Ойбек занимается. Его ладони вспотели. Он все время сворачивается калачиком, щелкает пальцами, трет опухшие ноги. Дверь открывается, и входит Одил с сумкой. Цвет у него бледный.
Ойбек:
– Как ты мой брат? Мама где?…
Одил: (Кладет сумку снимая с плечо в угол комнаты)
– Моя мама попалась в руки милиции. Я убежал с сумкой…
(Ойбек встает. Голова у него кружится, глаза закрываются, он шатается. Шея у него затекла оттого, что он долго сидел, согнувшись…)
Ойбек:
– Мама… Где ты?
Одил:
– У входа на рынок… В милицейском участке.
Ойбек:
– Почему вы ходили у них под носом?
Одил:
– Я пойду на рынок рано утром, – сказала она – мама. Мы хотели оставить сумку около сестры Лола на рынке, чтобы не пришлось нести ее домой… (Одил смотрит на брата с надеждой и мольбой. Ойбек стоит, опершись на подоконник. Свет мигает на его лице)
Одил:
– Брат, что нам теперь делать?
Ойбек:
– Я сам пойду к ним и решу это дело…
Одил:
– Разве они признают твое объяснение? Они ведут себя как Ханы!
Ойбек:
– Кто мы? Разве делаем плохие дела? С рынка Абая мы привозим вещи, удовлетворяющие повседневные потребности людей, такие как масло, мыло, чай, и продаем их за пару сумов. Разве легко перевозить вещи с рынка на рынок?
Одил:
– Им плевать, что семья сама себя кормит! Они о нас говорят: «лжец, спекулянт»? Браток, может быть надо взять кого-нибудь постарше?
Ойбек:
– Сначала я сам пойду!
(В кадре видно, как Ойбек уходит. Ночь пасмурная. Сначала он делает медленные шаги. Потом его шаги становятся быстрыми. Его мысли озвучены)
Воображение Ойбека: (болезненным, глубоким голосом)
– Бедная мать! Её жизнь увядает, как цветок, потому что у неё пятеро детей и нас надо кормить. Она не знает отдыха. Мы не видим, когда она ложится и когда встает. Сначала она сшила фуфайки для сражавшихся солдат. После войны оно сшивала белую рубашку и брюки. Она постоянно сидела, сгорбившись, над машиной. Теперь, вероятно, потому, что она много плакала, у нее слезятся глаза. Ей надо как-то зарабатывать на жизнь. Мы отправили мою сестру Шодия в колхоз…
(Кадр меняется. Ойбек подходит к тому месту, где стоят охранники. Перед ним выходит усатый милиционер)
Милиционер:
– Ну что, мальчик, что тебе надо?
Ойбек:
– … Я пришел забрать маму…
Милиционер:
– Кто твоя мать? Она вор? Спекулянт?
(Руки Ойбека сжимаются в кулаки. Он делает шаг вперед)
Ойбек:
– Осторожно! Следите за языком…
Милиционер:
– Голос не подымай, береги горло, петушок! Если не было бы вины твоей матери не привели бы ее сюда. Как ее имя, фамилия…?
Ойбек: (Голос дрожит)
– Это не вина моей матери. Она никогда не давала нам хлеба, купленные на грязные деньги. Что касается вас, то виноваты все, кроме вас! Приведи и надень наручники! Если бы моя мама положила в ваш карман пять или десять монет, которые она нашла честным трудом, вы бы ее освободили, не спрашивая, в порядке ли она!
Милиционер: (кричит)
– Хочешь умереть мальчик? Разве ты не помнишь, где ты стоишь (кричит, заглядывая внутрь), сержант!
(Дверь поста открывается. Входят три–четыре человека в военной форме. Перед ними человек с блестящими на груди орденом и медалями. Его взгляд падает на Ойбека. Ойбек все еще стоит, сжав кулак. Если один из них скажет что-нибудь, он закричит: – В чем виновата моя мать?)
Солидный человек:
– Стой, стой, подойди ко мне поближе, сынок, как имя твоего отца?
(Кулак Ойбека раскрыт, рука свисает вниз. Пальцы дрожат)
Ойбек:
– Имя моего отца Окилхан…
Солидный человек:
– Вы из махалли «Аллон»?
Ойбек:
– Да.
Солидный человек:
– Я и сам подумал, что так и должно быть. Ты такой же, как твой отец. Эй, твои братья в безопасности? (Находящимся рядом) Мы пошли на фронт вместе с отцом этого молодого человека! Сначала мы вместе вступили в бой. Он был отличным парнем. Когда мы уезжали на фронт, одного ребенка передали из окна вагона. Он крикнул и сказал: «Дадахон-отец, уничтожь нацистов и вернись!» Он разбил нам все сердца, мальчик… Это был ты или твой брат?
Ойбек:
– У вас хорошая память. Моя мама сказала, что мы пошли с моим дядей провожать отца. Маме едва удалось вытащить меня из окна движущегося поезда…
Солидный человек:
– Посмотри на ход времени: ты стал большим мальчиком… (Похлопывает Ойбека по плечу) Что ты здесь делаешь?
(Милиционер в замещательстве)
Милиционер:
– Я позвал его по делу… Это наши помощники! (Толкает Ойбека) Ну, поговорим позже. Молодец – мальчик! (ему на ухо) Как зовут твою маму?
Ойбек:
– Бону…
Милиционер: (все еще шепотом)
– Иди, мать последует за тобой.
(Ойбек выходит из двери и проходит немного дальше. Его мысли озвучены)
Ойбек:
– Твой хвост виляет, когда ты видишь своих начальников? Твоя сила достигает нас, сирот! (Ойбек наблюдает из угла. Милиционер почтительно следует за солидной мужчиной и его спутниками. Он заходит внутрь. Через некоторое время выходит его мать).
Бону: (обнимает сына, стоящего перед ней)
– Ты в порядке? Что ты делаешь в темноте? Ты не устал? Я сама пришла бы… разве волк может меня съесть?
(Ойбек прижимается лицом к лицу мамы)
Ойбек:
– Вам не было трудно, родная? Пойдём! (Мать и дитя идут по дороге)
Бону:
– Справедливость вошла в чёрные усы милицио-нера. Он отпустил без проблем. «Уходите быстро. Не появляйтесь здесь в ближайшее время", – сказал он. Он сегодня видимо стал правой ногой… Я три–четыре рубля в его карман положила…
Ойбек:
– Все так делают, но вы не должны этого делать…
Бону:
– О, дитя мое, есть такие, которые заглядывают в их карманы, как только заботятся о нас… О, Боже мой, благодарю Тебя за правосудие… Я благополучно возвращаюсь в объятия своих детей… ( Мать с ребенком входят в дом. Одил лежит в углу, он спит, лампа горит, страницы книги на кровати открываются и закрываются)
Одиннадцатый вид
Класс. Ученики рассматривают картинки, разложенные на столе. Шум, смех. Среди них Борий и Ойбек.
Один из учеников:
– Да, это ты? Ты красиво выглядешь, как жених…
Другой ученик:
– Да, похоже, ты очень прав. Умный жених. Рядом с ним только нет невесты…
Один из учеников:
– Что, разве девчонки в классе не достойны быть невестой?
Другой ученик:
– Не превышайте нормы, ребята!
Другой ученик:
– О чем мы говорим? У нас благие намерения. Мы говорим, что он достоин быть женихом.
Один из учеников:
– Да давайте искренне попросим Бога… Бог, дающий Аттестат, даст и невесту…
(Ойбек думает, опершись на окно. Он помнит, как его друг готовился к экзамену дома, учился до полуночи, решал задачу разными способами и спорил. Он помнит, как они утром вставали, умывались в канаве, занимались спортом, и боролись друг с другом. Шум детей стихает и они стоят рядом с Борий)
Борий:
– Почему ты вдруг стал такой грустный, Ойбек?
Ойбек:
– Мы пришли в школу как будто только вчера. Смотри, как время летит, как ветер. Если мы рано или поздно сдадим экзамен, нам конец. Ты хочешь быть врачом, другой наш друг мечтает о другой профессии. Мы все будем рассеяны повсюду. Будем ли мы теперь так дружить или нет?
Борий:
– Что, один из нас поедет на Северный полюс, а другой на Южный полюс? Мы будем встречаться. Дружба в сердце. Это чувство всегда с самим человеком…
Ойбек:
– В моих глазах это как комфорт людей, то есть верных друзей. Чувства также остывают, когда расстояние между ними будет увеличиваться. Недаром употребляется фраза «любовь в глазах»… (Борий мнётся, как будто хочет сказать что-то важное)
Ойбек:
– Ты хочешь что-нибудь сказать?
(Перед статуей слышны споры и смех выпускников, а также разговор двух друзей)
Один из ребят:
– Это ты на этой фотографии? Ты больше похож на папу, чем есть на самом деле?
Другой ученик:
– Это как после того, как у меня появилась мать. Что, если это похоже на тебя…
