Невинность за свободу

Едва не норовя слиться с землей, зарывшись руками в сырую почву, с ног до головы в крови и копоти, лежал мужчина.

– Ч-человек? – наконец осознала я. – Человек!

Подхватив подол разодранной в клочья юбки, я бросилась к незнакомцу. Присела рядом, боясь прикоснуться.

– Как же тебя занесло сюда, несчастный? – пробормотала я, вновь оглядевшись, но не нашла ни единого объяснения, как человек в красивом костюме, из дорогой с виду ткани, туфлях, годных разве что ходить по асфальту, коего здесь не наблюдалось на много миль вокруг, мог оказаться посреди джунглей. – Такой красивый, – бездумно пробормотала я, и коснулась шеи незнакомца, – и мёртвый, – ощутив тёплыми пальцами ледяную кожу мужчины, скоропостижно заключила я, убирая руку.

Но мужчина вдруг дернулся, и скривился, словно от боли.

– Ж-живой? – справившись с первым испугом, я, не зная, как помочь корчащемуся в муках мужчине, приложила ладонь к его лбу. И метания тут же прекратились.

– Тише-тише, – успокаивающе прошептала я и взяла его запястье в руку, чтобы снова попытаться нащупать пульс. – Есть, – облегченно выдохнула я, обдумывая, как бы дотащить беднягу в деревню, да ещё и не оказаться при этом никем съеденными. – Видимо побег пока отменяется…

«Кажется, я умер…

Вернее сейчас это было бы куда предпочтительнее, нежели состояние в котором я оказался. Но, к сожалению, это невозможно.

Великий. Могущественный. Бессмертный…

Сейчас, пожалуй, впервые, я предпочёл бы отказаться от своего бессмертия.

Вертолёт, в котором я летел над Южной Америкой разбился, и лучше бы у меня была возможность испустить дух, как у тех жалких людишек, что сопровождали меня. Целых три человека было в том вертолете! Столько энергии пропало впустую… Какая расточительность.

Я успел получить только эмоции своей умирающей секретарши, и этого едва хватило, чтобы выплыть из реки, в которую угодил отслуживший транспорт, и напрочь заблудиться, в попытке выбраться из чертового леса. Даже врождённые инстинкты Архонта тут оказались бессильны.

Лежу теперь посреди джунглей не в силах ни жить, ни умереть.

У меня уже началась ломка из-за недостатка энергии. А ведь это только начало предстоящей мне агонии. Бессмертной агонии. Бесконечной.

Хотя наверно у меня есть призрачный шанс, что через пару сотен лет сюда приползёт человеческая цивилизация, начнут строить какой-нибудь мегаполис и людишки найдут меня, невольно накормив своей энергией.

Это было бы смешно, будь у меня ещё хоть капля эмоций в запасе.

Мы – Высшие, правящая нация, однако не в состоянии нормально существовать без этого низшего слоя – смертных. Если бы мы не питались их эмоциями, то возможно давно бы уничтожили человеческую расу».

Высокопарные мысли Высшего об истреблении человечества, то и дело прерывались неосознанными метаниями его тела, раз за разом переживающего муки смерти, которая отчаянно желала, но не могла дать освобождение бессмертному созданию.

– Черт! – будто раненый зверь рычал Эйден, когда его спина в очередной раз непроизвольно выгнулась от адской боли, скрутившей тело.

Его пальцы впивались в сырую землю, в отчаянных попытках поджечь чертов лес от ярости, но в итоге порождая лишь искры – всё, что сейчас осталось от некогда могущественной силы Архонта.

Волна боли временно отступила, позволяя его телу расслабиться, и хотя ломка не прекращалась, но одно то, что он может позволить себе такую роскошь, как дыхание, уже казалось хорошей новостью.

«Сколько времени я уже тут валяюсь? Час? Год? Надеюсь хотя бы пару десятилетий…

За все время своего бесконечного существования я ни разу ещё не испытывал ничего подобного. Я привык жить по расписанию, получать энергию строго в одно и то же время. И соответственно перебоев у меня не возникало, ведь у меня всегда имелся под рукой «план Б». Но не одним из своих планов я не мог предусмотреть, что меня подведёт техника, и я окажусь в столь беспомощном положении.

Рэм как-то пробовал отказаться от энергии ради эксперимента. Он сказал, что сдался на первой же волне агонии.

Какую там метафору он использовал?

«Тебя не просто будто разрывает на куски, скорее каждая клетка неуязвимого тела, будто пытается самоуничтожиться».

Братец явно был прав, только он не успел познать, что в невозможности завершить сие действо, организм повторяет его снова и снова», – мысли прервала очередная адская судорога, и Высший взвыл от мучений.

«Насколько бессмысленно мое существование… Может пора попытаться обрести цель в жизни, дорога к которой разукрасит бесконечные серые будни? Если выберусь, конечно. Например, поискать свой Источник? Плевать на все опасности, что с этим связаны, сейчас я и так уже в худшем положении из немногих возможных для Архонта. Но не пора ли как-то расшевелиться? Мы все время стараемся, как можно незаметнее затесаться в толпу, и возможно пришло время что-то поменять?

Некоторые братья, совсем заскучав в своём бессмертии живут жизнью обычных людей. Вернее имитируют. Ходят на работу, будто нуждаются в деньгах; учатся, будто ещё есть то, чего мы могли бы не знать; едят и спят, будто нашему организму требуется что-то ещё, кроме человеческой энергии; смеются… пожалуй, этот пункт их имитации меня раздражает больше прочих.

У Архонта нет собственных эмоций как таковых, есть лишь взаимные чувства. Это значит, что мы просто реагируем на получаемую энергию. А получаем мы чаще всего не очень-то приятные эмоции: жадность, алчность, зависть… В ответ на это способны возникать лишь негативные чувства.

Я будто насквозь пропитался этим дерьмом. Уже забыл, когда последний раз получал хоть сколько-нибудь положительные эмоции. Ну, разве что, за исключением секса.

Другие братья, те, что не приемлют уподобляться низшей расе, предпочитают продолжать жить как аристократы, ни в чем себе не отказывая, и не стремясь разнообразить свою жизнь игрой в человека.

Для себя я выбрал средний вариант, отказываясь впадать в крайности. Я не стремлюсь очеловечиться, но при этом и не развожу королевских помпезностей. Но теперь задумался, что я больше не хочу оставаться нейтральным. Когда выберусь отсюда, нужно будет начать жить на полную катушку, – пережив очередную невозможную смерть, Высший выдохнул. – Всего одно прикосновение… – металось в его сознании, когда он понял, что боль не собирается больше утихать. – Хотя бы каплю энергии…»

Он потерял счёт времени, пока лежал так. В очередной раз поднял тяжёлые веки. Перед чёрными глазами Высшего сейчас серело рассветное небо, загораживаемое лишь вековыми деревьями, которые, однако, были младше Архонта, обессилено распластавшегося у их основания.

Животные обходили его стороной, ведь только глупые люди не чувствовали опасную силу скрываемую за привлекательной внешностью Высших.

Ощущая накатывающее забытье, Архонт ухмыльнулся, надеясь теперь обрести покой, пока его не найдут, чтобы дать новую жизнь.

Словно мираж вдруг вспыхнули краски в воспалённом сознании. Эйдену показалось, будто чьи-то руки коснулись лица. Чувствуя, как эмоция удивления спасителя неторопливо проникает в его естество, Архонт с трудом разлепил глаза, однако энергии все ещё было не достаточно для того, чтобы разглядеть своё спасение.

«Будто жаждущему в пустыне дают жалкие капли…» – измученно подумал он.

– Только. Не. Отпускай, – из последних сил прошептал он сухими губами.

– Держу, держу, – послышался в ответ голос, – я помогу… Сейчас что-нибудь придумаю.

«Девчонка? – он видел лишь общие очертания силуэта спасительницы и вуаль длинных темных волос. – Теперь понятно, почему так медленно восстанавливаются силы. Так я ещё тут пару недель проваляюсь не в силах подняться на ноги. А у этой едва ли хватит сил вытащить меня из леса. Такие нежные трепетные эмоции… Как же сладко… Но мне необходимо больше!» – собрав все крупицы накопившейся энергии, Архонт перехватил руку, лежащую на его запястье и, притянув девушку к себе, жестко впился в ее губы поцелуем.

Волна страха окатила его энергией, заставляя довольно выдохнуть в приоткрытый от неожиданности рот девушки, и грубо сжав хрупкое тело в тисках своих рук, он уронил спасительницу на землю, перекатываясь сверху.

– Так-то лучше, – пробормотал он, наслаждаясь растекающимся по остекленевшим венам тёплом.

Эйден почувствовал слабые попытки сопротивления, и даже слегка удивился, что девушка способна устоять перед его природной притягательностью. Видимо недостаток энергии сказывался.

Желая выдавить из смертного тела максимум эмоций, он проник языком сквозь тесно сжатые зубы, тогда как его рука бесцеремонно скользнула под одежду спасительницы, грубо сжимая упругую кожу. Ответом ему послужил болезненный стон, новая волна страха, недоумение и…

Вдруг в голове Высшего словно разорвалась граната.

Эмоции неудержимой лавиной посыпались на него. Переполняя.

Огонь заполыхал в его груди и он будто снова тонул, не имея возможности дышать, и… темнота.

«Кажется, это была просто злая игра моего изможденного подсознания…» – успел подумать Высший, прежде, чем снова впал в забытие.