Доктор моего сердца
– Что всё, объясни, я не понимаю.
– Ну, для начала, когда ты уехала из бара, я познакомился с девушкой. Мы провели отличную ночь вместе и сейчас мой член встал от мыслей о ней, не о те…
Я не успел договорить, как Мэл бросилась ко мне и влепила пощечину, которая оглушила и обожгла щеку.
– Какой же ты мудак! – бросила мне Мэл и начала искать вещи, натягивая их на себя: трусы, платье, пиджак. Она собрала разбросанные по квартире туфли, подняла сумочку и направилась к двери.
Я смотрел на ее хаотичные движения, приложив к щеке пакетик со льдом.
– Воу, женщина, полегче. Во-первых, ты меня бросила…
– И ты полез в первые свободные трусы! – буквально выкрикнула Мэл, вытирая слезы.
– А, во-вторых, ты задолбала меня своими истериками!
Она резко обернулась, уничтожая меня взглядом.
– Да как ты смеешь…
– В-третьих, я тебе ничего не обещал! – Мэл уже взялась за ручку двери, но остановилась. – Ты придумала для себя образ нашей идеальной семьи. Вернись на землю. Мы встречаемся, спим вместе, но надеть кольцо тебе на палец я не обещал… И ты приняла правила игры!
– Кай, ты дурак или просто прикидываешься? – спросила она тихо. В голосе Мэл звучала какая-то дикая усталость. – Если ты никогда об этом не думал – ни одна девушка не будет спать с мужчиной просто так. Мы всегда чего-то ждем… Чего-то большего. Я начала ждать после свадьбы твоей сестры – ты же не просто познакомил меня с семьей.
– Мне была нужна компания на вечер. Я не догадывался, что ты так это воспримешь.
– Кай, я тебя люблю. Ты крутой врач, классный друг и ты прекрасен в постели. Но я правда так больше не могу. – Плечи Мэл опустились, – ты раз за разом умудряешься меня унижать. Я так пыталась добиться твоего расположения, что превратилась в злобную фурию. Думаю, что самым уместным будет сказать: «прощай». Особенно после того, что ты провел прекрасную ночь не со мной. Один только вопрос – где же эта таинственная незнакомка, которую ты не можешь выкинуть из головы?!
Она нажала на дверную ручку и вышла, а я стоял и смотрел на закрытую дверь.
Я вернулся в кухню и взял новую порцию льда из морозилки. Сев у окна я задумался над тем, что она сказала. Ох уж эти драматические диалоги перед уходом, которые должны заставить мужчину чувствовать себя паршиво. В этот раз ее слова попали в цель. Так погано мне не было достаточно давно.
На следующий день после этого разговора в мою смену поступил 8-месячный малыш, которому моя бригада должна была провести срочную операцию. Я пытался перевести мальчика другой бригаде: мне предстояло через пару дней оперировать сложного пациента вместе с Лиз. Но у парнишки показатели ухудшались с каждой минутой и ждать не было никакой возможности.
Три часа со скальпелем, мы сделали все, что могли, но прогнозы были неутешительные. Малыша привезли к нам слишком поздно, чтобы рассчитывать на успех. Я делал все, что мог. Мои ассистенты делали даже больше того, что было в их силах, но даже мы не в силах были его спасти. Тишина кардиомонитора была самым тяжелым признаком нашего поражения. Я назвал время и вылетел из операционной.
Джоан стояла у большого окна, через которое следила за ходом операции.
– Как ты считаешь, каковы были его шансы?
– Процентов 20, не больше.
– Ты сделал все, что мог?
– Джоан, я всегда делаю все, что могу и даже немного больше! – Ответил я, едва сдерживая ярость.
– Мне было важно это услышать.
После того как я переоделся, провел брифинг для моей команды – им важно было услышать, что делали все, что было в наших силах. После мне предстояла долгая беседа с родителями малыша: я рассказал им о диагнозе, осложнениях, ходе нашей операции и постарался ответить на главный вопрос: «почему все закончилось так?».
После разговора я стоял на крыше больницы и что есть мочи орал, глядя в небо Нью-Йорка. Мой крик заглушал шум города, и это было правильно. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то видел такое проявление чувств. Я рыдал, кричал, пинал воздух, пока не обессилел окончательно.
– Я сделал все, что мог! – сказал, будто обращаясь к невидимому собеседнику.
Я был ужасно зол и расстроен. Не могу сказать, что такое случилось со мной впервые. Но в тот день я отчетливо понял, что значит упущенное время. Обратись родители в больницу чуть раньше, я бы смог его спасти.
– У тебя непроходящий комплекс Бога.
Джоан стояла у двери, которая вела на крышу. Она подошла ко мне и протянула бумажный стаканчик с кофе.
– Нет, тут комплексы только у этого парня, который позволяет случаться таким несправедливостям! – я сделал большой глоток и кофе обжог мне горло.
– Знаешь, Кай, я порой думаю о том, что такие катастрофы – это лишнее напоминание нам, взрослым, о чем-то важном, что мы забываем в постоянной суете.
Она внимательно посмотрела на меня и устремила взгляд куда-то за горизонт.
– Ты будешь готов проводить операцию через 2 дня? – спросила Джоан после долгого молчания.
Я кивнул.
– Уверен?
Я снова кивнул и сделал глоток.
– Я могу попросить другого хирурга, Кай.
– Джоан, я тебе сказал, что я уверен. Тем более у меня первая операция с Элизабет.
– Как она тебе? – внезапно спросила босс.
Этот вопрос застал меня врасплох.
– В каком смысле?
– Как врач – какие видишь перспективы?
– Ну, она талантлива, усидчива и кропотлива.
– Но? – я почувствовал, как внимательно Джоан смотрит на меня.
В этот момент я представил Элизабет у себя в объятьях и говорить стало труднее.
– Кай, что происходит в твоей голове?!
– Ничего!
– Кай. Не ври! Я слишком хорошо знаю этот взгляд. Только не говори, что ты запал на свою подопечную. Ты же просил меня снять тебя с кураторства не из-за этого?!
– Ты слишком плохого обо мне мнения! – я постарался отшутиться.
– Я слишком хорошо знаю это выражение лица! – Джоан не хотела менять тему.
– Босс, все хорошо. Элизабет – молодец! Меня раздражает ее дерзость, но я думаю, что она станет отличным хирургом!
Босс кивнула.
– Ладно, я поняла тебя. Вот возьми. – Она протянула мне конверт, который все время держала в руках. – Тут направление на медицинскую реабилитацию. Три дня на следующей неделе. Тебе нужно прийти в себя после случившегося.
Я молча взял конверт. Спорить не было сил.
– Хорошего вечера, Джоан.
– И тебе Кай. И тебе.
Она оставила меня одного, я еще час просидел на крыше, потягивая уже остывший кофе и обдумывая самые разные вопросы. Впереди предстоял сложный рабочий день, к которому мне предстояло тщательно подготовиться.
Естественно, все, что могло сегодня пойти не так – пошло не так. Я проспал, вылил на себя стакан кофе и опаздывал к началу совещания перед операцией.
Кое-как добежав по больничной парковке до корпуса, я буквально ввалился в зал. Все были в сборе. Медсестры смотрели что-то в телефоне и хихикали, анестезиолог общался с Джоан, Лиз писала в блокноте. Все подняли на меня глаза, Джоан неодобрительно покачала головой.
– Простите! Пробки.
Я занял место за трибуной.
– Итак, нам предстоит новая операция. Мой ассистент сегодня доктор Элизабет Коннорс.
Полчаса мы обсуждали ход операции, нюансы и осложнения, все задавали мне вопросы. Лиз молча писала.
– Доктор Коннорс, как расценивать ваше молчание?
Она подняла голову от листков.
– Эм… я не знаю, насколько будет корректно мое замечание, но я бы предложила немного поменять ход операции.
Все уставились на нее в шоке, я же – с любопытством, которое едва удавалось скрыть.
– Мы вас внимательно слушаем.
Она кратко изложила свою мысли… и, черт возьми, девчонка была права!
– Элизабет, а вы уверены, что готовы провести такие манипуляции в этот раз? Готовы принять решение?
Джоан смотрела то на нее, то на меня, явно ожидая моей реакции – ну нет, я не доставлю сегодня ей такого удовольствия.
– Да, доктор Спенсер, я уверена. Так будет менее травматично для мальчика. Потребуется меньше наркоза, и мы должны будем закончить операцию быстрее без потери качества.
– Спасибо! Я вас услышал. Коллеги, – я сверился еще раз со своими пометками по ее предложению, – в данном случае я согласен с мисс Коннорс. Она сегодня оперирующий хирург, я ассистирую. Встретимся через 30 минут в операционной.
– Когда вы это успели придумать? – я подошел к Лиз сзади, взял за локоть и подвел к углу конференц-зала, где никто не мог нас услышать.
– Я готовилась к операции, в отличие от вас! – дерзко ответила Лиз.
– В каком смысле?
– Доктор Мэтьюс, вы крутой специалист! Но когда показываешь фокус дважды, еще можно кого-то удивить. Когда фокус показываешь сотню раз, он перестает быть оригинальным.
Я тупо уставился на нее. Что же мисс выскочка имела ввиду. Она нервно теребила свой блокнот, но уверенности в глазах не убавилось. Я парировал:
– Доктор Коннорс, я напомню вам, что мы не в цирке. А мальчик – не обезьянка на поводке. Вот там сидит отец ребенка, – я показал на ряд кресел, которые мы видели сквозь дверь конференц-зала. – У него нет никого кроме сына. Жену он уже похоронил, если вы хотите начать жонглировать жизнью его ребенка, пожалуйста.
Лиз нервно сглотнула, но не отступилась.
– То, что я предложила гораздо эффективнее ваших стандартных методов, доктор Мэтьюс!
– Да, Элизабет, эффективнее. Но вы готовы отвечать за надежность операции перед папой, который сейчас ждет вердикт врачей?
Она опешила и уже открыла рот, чтобы ответить, но я не стал дожидаться очередной колкости. Мне надо было настроиться на операцию, а не пытаться доказать, кто тут главный. Ей не нравятся мои устаревшие методы, так пусть покажет мастер-класс, я не против.
30 минут спустя мы встретились в белоснежной операционной. Огромные лампы освещали Майкла, который выглядел на огромном столе совсем беззащитным. Пищали приборы, Анестезиолог кивнул, когда я вопросительно посмотрел на него.
– Скальпель! – скомандовал я. Лиз протянула мне прибор.
– Нет, вы берите скальпель и руководите процессом.
Она подняла на меня свои большие глаза. В них читался страх, но вызов она мой приняла.
– Делаю первый надрез! – сказала Лиз, приборы пискнули, и я сосредоточился на ее движениях.
Плавные, уверенные, она была хороша! Мы работали в паре. Все получалось достаточно легко. Она была права – предложенная методика проведения операции была более правильной в данном случае.
– Вы были правы! – я искренне похвалил Лиз. – Мы почти закончили, значительно быстрее, чем я планировал.
– Если вы не заметили, я ВСЕГДА права.
Она подняла голову и взглянула мне в глаза. Ситуация была идиотская из-за того, что я представил, как эти глаза смотрят на меня, пока ее аккуратный рот обхватывает мой член и начинает двигаться по нему, облизывая головку своим дерзким языком. На лбу выступила испарина, а пульс вырос от возбуждения. Вероятно, все мои фантазии отразились на лице.
– Доктор Мэтьюс, вы закончили? – со смехом в голосе спросила Лиз, но так, чтобы услышал только я.
– Простите?
Я покраснел. Благо, на моем лице была медицинская маска, под которой сложно было угадать цвет моего лица, отразивший смущение, будто меня поймали за дрочкой на мужской журнал.
– Доктор Мэтьюс, мы закончили операцию?
Я кивнул, боясь, что голос меня подведет. Из-за этой женщины я слетал с катушек. Нам понадобилось еще 10 минут, чтобы проверить результат и наложить швы. Лиз аккуратно зашила рану, обрезала нить.
– Зафиксируйте окончание – 13.24! – обратилась она к медицинской сестре.
– Жду команду на бриффинг! – Послышалось из динамиков: Джоан следила за процессом и хотела обсудить результат. Ее право!
Майкла выкатили на коляске, ему предстояло провести ближайшие сутки в реанимации. Я вышел из операционной, снял халат и долго умывался водой, чтобы немного прийти в себя.
Когда я вышел в коридор, увидел Лиз, стоящую с отцом Майкла. Она улыбалась, а после слов собеседника рассмеялась своим звонким заливистым смехом. Я почувствовал укол ревности и потребность побыстрее прервать эту идиллию.
– Добрый день. Меня зовут доктор Мэтьюс, оперирующий хирург вашего сына. – Я протянул руку отцу, бесцеремонно перебивая Лиз. Она нахмурилась, но промолчала.
– Мистер Андерсон, благодаря профессору Мэтьюсу ваш сын очень скоро пойдет на поправку – Лиз представила меня, пока этот засранец пялился на нее! Я знал этот взгляд. Так хищно смотрят мужчины, которые глазами пытаются тебя раздеть и в мыслях придаться самым страстным оргиям.
– Доктор Коннорс, спасибо. Вы можете идти. Я отвечу на вопросы… эээ…
– Марка Андерсона…
– На вопросы Марка Андерсона сам.
– Марк, если у вас останутся вопросы, звоните. Я напишу вам сегодня, как состояние Майкла. – Лиз протянула своему собеседнику визитку, попрощалась и пошла в сторону конференц-зала.
Она дала Марку Андерсену свой номер. Это попахивало глобальной катастрофой!
Глава 7. Лиззи
Сентябрь
– Спасибо вам огромное! Вы спасли моего сына.
Я вышла из операционной, погруженная в свои мысли. Когда услышала голос мужчины не сразу поняла, что он обращается ко мне. Остановилась, подняла глаза и снова услышала его мягкий голос:
– Спасибо вам, доктор… – в конце прозвучала вопросительная интонация.
– Элизабет Коннорс. – я представилась и протянула руку: передо мной стоял отец Майкла. Его сына уже провезли мимо в реанимацию, и он метался по коридору, рассчитывая получить хоть какой-то комментарий.
Я поспешила его успокоить:
– Мистер Андерсон, операция прошла хорошо. Майкл проведет ближайшие 12 часов в реанимации – там за ним понаблюдают дежурные специалисты, а после его переведут в общую палату. Там вы сможете его навестить.
– Доктор Коннорс, пожалуйста, отдайте сыну его игрушку, он без нее не засыпает.
Мужчина протянул мне фиолетового плюшевого слона, и я невольно улыбнулась. Этот жест был наполнен заботой и любовью.
– Обязательно передам.
– Спасибо вам! – он протянул ко мне руку и снова ее пожал, – Я не устану повторять слова благодарности.
Я улыбнулась и повторила:
– Вы можете прийти завтра с женой и проведать Майкла, если все будет в порядке!
Вдруг мой собеседник поменялся в лице и как-то резко ссутулился и помрачнел – это было особенно заметно из-за его высокого роста. Я поняла, что ляпнула большую глупость – во время перепалки Кайл мне рассказал про жену мистера Андерсена, но я совершенно про это забыла.
– Мама Майкла… Она умерла два года назад. Лейкемия.
– Ох, простите, я очень устала сегодня и…
– Нет, что вы… все в порядке. Я благодарен вам за то, что спасли моего мальчика!
– Мистер Андерсон, сейчас вам нужно отдохнуть! – я достала телефон, из-под чехла вытащила визитку, где был указан мой номер телефона и протянула мистеру Андерсену. – Если что, мы будем с вами на связи. Я отнесу игрушку вашему сыну и буду наблюдать за его состоянием.
Взгляд моего собеседника устремился за мою спину – я почувствовала на себе обжигающий взгляд. Даже оборачиваться было не надо, я знала, что сзади стоит Кайл.
– Добрый день. Меня зовут доктор Мэтьюс – оперирующий хирург вашего сына. – представился мой куратор.
Я встала так, чтобы мне было видно обоих мужчин и представила Кайла:
– Мистер Андерсон, благодаря профессору Мэтьюсу ваш сын очень скоро пойдет на поправку.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Доктор Коннорс, спасибо. Вы можете идти. Я отвечу на вопросы… эээ…
– Марка Андерсона.
– На вопросы Марка Андерсона сам.
Мне ничего не оставалось, как уйти. Сделав два шага в направлении реанимации, я обернулась и сказала:
– Марк, если у вас останутся вопросы, звоните. Я напишу вам сегодня, как состояние Майкла.
В карточке его сына был номер, поэтому мне не составило бы труда написать ему несколько строк о сыне.
Кляня себя за бестактность, я поднялась в реанимацию и зашла в бокс, где спал Майкл. Оставив игрушку рядом с его рукой, я поправила одеяла и записала показания приборов.
Мальчик чуть приоткрыл глаза и, глядя на меня, спросил:
– Ты ангел?
– Нет, малыш, я твоя доктор – Элизабет.
– Мисс Элизабет, вы меня обманываете – все же вы ангел.
Он сказал это и сразу уснул. Я улыбнулась, переписала номер Марка и тихо вышла из палаты. Определенно сегодня врачи победили!
– Какого черта?!
В ординаторскую с диким криком ворвался Кайл – от внезапности я выронила вилку, которой ела салат. В тишине умолкших разговоров вилка с оглушающим звоном упала на пол. Ужасная драма. Возмутитель нашего спокойствия подлетел ко мне.
– Какого черта, доктор Коннорс, вы позволяете себе раздавать номера личных телефонов направо и налево.
– Сбавьте тон!
Я встала и посмотрела Кайлу в глаза. Это уже переходило все границы.
– Во-первых, это мой личный номер – я даю его тому, кому захочу.
Все с интересом смотрели на нашу перепалку.
– Во-вторых, если я считаю, что отец пациента, которого я курирую, нуждается в информации от меня, он ее получит.
Я заметила, как гнев сменяется на лице моего собеседника любопытством и задорностью.
– В-третьих, доктор Мэтьюс, вы не имеете никакого права стоять и отчитывать меня таким тоном при коллегах. Я не ваша девушка и не ваша невеста, чтобы терпеть указания в такой манере.
Кайл недоумевающе уставился на меня, мне кажется, он обдумывал мои слова и искал доводы, которые никак не приходили ему на ум.
– В-четвертых, раз вы не дали мне нормально пообедать, я пойду проверю Майкла, а потом отправлю со своего ЛИЧНОГО номера сообщение его отцу о состоянии мальчика. Вы не против?
Я сделала шаг вперед, Кайл, молча, отошел в сторону, давая мне пройти. Я быстро дошла до реанимации, поговорила с медицинской сестрой: она сказала, что малыш пришел в себя, ему ввели обезболивающие, дали немного воды, а после он снова уснул. Все это я описала в сообщении и отправила Марку Андерсену, а после пошла в единственное место, где могла быть решена моя проблема – к Джоан.
Едва переступив кабинет начальницы, я в полной мере дала волю слезам. Все, что копилось несколько месяцев изливалось сейчас бурным потоком.
Джоан, отдать ей должное, просто передала мне коробку бумажных салфеток и молча слушала мой бессвязный рассказ, прерываемый всхлипами и новыми потоками слез. Единственное, о чем я умолчала – о нашей ночи страсти в квартире Кайла. Пусть эта история пока останется при мне: она никак не касалась наших профессиональных стычек.
– Джоан, я очень вас прошу, поменяйте мне куратора. Я не выдержу работать в таком режиме.
– Лиз, послушайте, насколько я знаю, доктор Мэтьюс покинет нас через несколько месяцев. Больница в Сан-Франциско предложила ему неплохой контракт – сейчас они на стадии согласования деталей.
Я удивленно посмотрела на нее.
– И вы так спокойно говорите об этом?
– А почему нет?! Собственно, я полагала, что вы сможете занять его место. Я рассчитывала на то, что вы вцепитесь в него как акула и добьетесь того, чтобы он рассказал о каждом своем профессиональном секрете.
Я пристыженно опустила глаза.
– Лиз вместо того, чтобы получать максимум от этого безгранично талантливого врача, вы сидите в моем кабинете и тратите мои же салфетки. Из-за чего?! Из-за напыщенного дурака с огромным самомнением?! Я была о вас лучшего мнения!
– Простите, Джоан! – еле пробормотала я. – Больше такого не повторится.
– Уж постарайтесь, Лиз! Я понимаю, как трудно с Кайлом сейчас. Но ваша цель – спасать жизни – и ради этого стоит немного потерпеть. И многому поучиться.
– Да, только сейчас эта учеба больше смахивает на попытки бесконечного самоутверждения.
– Лиз, я не стала поднимать эту тему на брифинге сегодня, но доктор Мэтьюс потерял своего пациента несколько дней назад. Была не его смена, родители обратились к нам слишком поздно.
– Я не знала подробностей.
– Да, мы не стали это обсуждать публично. Он очень переживал и сегодня, когда вы поставили его в неловкое положение перед всей командой, это было дерзко, справедливо, но совершенно не то, что нужно в этой ситуации.
– Джоан, я…
– Лиз, именно этого я от вас и жду – новых эффективных методов лечения, но вы должны понимать – у нас одна звезда, и ему сложно отдавать свою пальму первенства. Но вопреки всему, он считает, что у вас есть потенциал. Докажите же, что доктор Мэтьюс не ошибается.
Она подошла к своему столу и стала перебирать бумаги, отчетливо давая понять, что разговор окончен.
Я встала и медленно пошла к выходу.
– Да, если нужно, я снова проведу воспитательную беседу с доктором. – сказала мне в спину босс.
– Нет, Джоан, спасибо. Я справлюсь. Пожалуйста, простите меня за эту истерику – слишком сложный сегодня выдался день.
– И не у вас одной, поверьте! – немного помолчав, Джоан добавила. – Лиз, я уверена, что ваш папа не зря попросил меня о том, чтобы дать вам шанс. Не разочаруйте отца! Я вижу в вас талант, но то, как вы его примените, зависит только от вас.
На этих словах я вышла из кабинета и пошла в ординаторскую, взяла истории болезней и отправилась на обход. Я снова проверила Майкла – он очнулся, просил пить и интересовался, не пропустил ли он серию любимого мультика. Я уверила его, что сегодня ее специально не показывали, он успокоился и обещал к завтрашнему показу набраться сил. Мы немного поболтали, а после я вернулась в кабинет. Пока я заполняла истории болезней и назначения, мой телефон пиликнул.
«Элизабет, надеюсь, что не отвлекаю вас. Как мой сын?»
«Все в порядке. Он пришел в себя. В течение часа его переведут из реанимации, а завтра вы уже сможете проведать его.»
«Спасибо вам огромное! Майкл – единственное, что у меня осталось. Не представляю, что бы я делал без него.»
«И не надо представлять. Скоро он поправится, и вы будете играть в баскетбол вместе.»
«Составите нам компанию?»
Признаться честно, это сообщение заставило меня улыбнуться.
«Поверьте мне, вы не захотите брать меня в команду: в баскетбол я играю предельно дурно.»
«Ну тогда я буду признателен, если вы согласитесь со мной поужинать. Не хочу настаивать, но отказы не принимаются!»
Я сидела, улыбаясь, и смотрела в экран, когда в кабинет ворвался Кайл.
– Значит, вы так решаете свои проблемы? – каждый раз я удивлялась, почему наш диалог начинается с крика.
– В каком смысле?
– Значит, вы решаете проблемы, бегая жаловаться к начальству?
– А вы, значит, моя проблема, доктор Мэтьюс?
– Не уходите от ответа.
– Послушайте, Кайл, если вы хотите, чтобы наша работа была похожа на военные действия – ваше право. Моя задача сдать экзамены, получить диплом и помогать пациентам. Сегодня вы меня довели и да, я дала слабину. Больше такого не повторится. Да, я попросила сменить куратора. Но Джоан объяснила мне важность нашей совместной работы. Если это потешит ваше самолюбие – да, сегодня вы – незаменимый врач.
Видимо он не ожидал от меня таких слов и, немного расслабившись, спросил:
– Как наш пациент?
– Стабилен, ждет перевода в отделение. Ему сделали укол обезболивающего, мальчик просит пить и есть.
В этот момент телефон мой снова издал звук и на экране высветилась надпись: Новое сообщение от Марка Андерсена.
Кайл мельком взглянул на экран, его лицо перекосилось.
– Передала отцу пациента информацию о его состоянии. – мне показалось важным объяснить это смс.
– Элизабет, не надо оправдываться. Я вам не папа и не священник.
– В каком смысле?!..
Я не успела закончить фразу, когда у Кайла зазвонил телефон.
– Да?! – Он вышел за дверь, а я выдохнула – этот разговор опять вывел меня из себя. Кайл раздражал, но какая-то часть меня желала запрыгнуть к нему на пояс и впиться губами в его красивые губы. А потом раздевать, наслаждаясь каменным прессом, рельефом рук и всем тем, что прячется под тугой резинкой трусов. Фантазия вернула меня на его простыни…
Пока я представляла себя различные позы, в которые меня мог поставить куратор, экран телефона загорелся, напоминая о сообщении.
«Надеюсь, так долго вы обдумываете дату и время»
К черту Кайла, к черту его поведение, даже к черту его прекрасный пресс и невероятно красивый член. Свет клином не сошелся на этом мужчине, который сам не понимает, чего он хочет.
«Я с удовольствием поужинаю с вами. Но давайте дождемся, пока ваш сын пойдет на поправку.»
«Согласен!»
«К черту вас, доктор Мэтьюс, с вашим безумием, вашей невестой, вашим самомнением и снобизмом. В Нью-Йорке слишком много крутых мужчин, чтобы мучиться по поводу вас!» – подумала я, а к горлу подступил комок. Может мужчин много, но мне, почему-то нужен был только один… Как несправедливо!