Доктор моего сердца
Гарри переминался с ноги на наго, смотрел на меня, не мигая: у него хватило ума слушать, не перебивая. Он тяжело дышал и изо рта вырывались клубы пара. Я продолжил:
– Ваша дочь нуждается в вашем костном мозге. Если не сделать операцию в ближайшее время, она умрет. Так какого хера вы до сих пор не приехали и не подписали необходимые бумаги на пересадку.
– Я… Она… Ее мать запретила мне общаться с дочкой… А моя мать сказала, раз так, то…
Он мямлил, пытаясь подобрать слова, а я начинал терять терпение. Я сделал шаг к нему на встречу, Гарри отступил. Я нагнулся, чтобы наши глаза оказались на одной уровне и процедил сквозь зубы:
– Послушай меня, маменькин сынок. У тебя не хватило ума держать свой член подальше от матери Эммы, а теперь ты решил, что ребенок, которого сделал ты – не твоя ответственность?! Твой мизинец не стоит даже волоса с головы этой девчонки. Но я тебя предупреждаю – мне насрать, какие доводы ты приведешь своей мамочке, мне плевать, какую мотивацию ты придумаешь для себя, но, если бумаги с согласием на операцию не окажется в больнице до утра рождества, я сделаю все, чтобы ты не пережил своего ребенка – помяни мое слово! Ты меня понял?!
Он вытаращил на меня глаза полные ужаса.
– Ты меня понял?! – рявкнул я.
– А что будет, если я откажусь? – буквально с вызовом спросил он.
В эту словесную перепалку вступил Джей.
– Мистер Куинсберри, перед вами стоит лучший нейрохирург Нью-Йорка. Он насколько виртуозно орудует скальпелем, что вас не опознает даже родная любимая мамочка. Я бы не советовал с ним шутить.
– Даю вам три дня. Если документа не будет, пеняйте на себя. – я легонько подтолкнул его к двери, куда он просто ввалился и быстро захлопнул за собой.
Мы услышали возглас мамы: «Кто это был, Гарри?!» и его робкий ответ: «Продавцы мебели». Мы развернулись и зашагали к машине – на груди скребли кошки, но я понимал, что это был мой дерьмовый, но все-таки шанс. И если Гарри Куинсберри решит донести на меня в полицию, то не видать мне Сан-Франциско как своих ушей.
– Нам надо выпить.
– Джей, на дворе полдень.
– Пофиг! Нам надо выпить.
– Поехали ко мне! Мэл сегодня занята, а у меня в баре есть прекрасный шотландский виски.
– Отлично!
Мелинда вернулась домой около полуночи и обнаружила нас с Джеем спящих перед телевизором на диване. На следующий день она высказала свое недовольство, что ей было неприятно видеть два пьяных тела в квартире, но мне было категорически плевать – я ждал. И это ожидание сжигало меня изнутри. Даже присланное приглашение о работе в должности «Руководитель отделения, развитие новых методов лечения» меня не порадовало настолько, насколько могло бы.
Мелинда пыталась меня всячески отвлечь: ходила голая по квартире, ложилась мне на колени, целовала меня везде, куда могла дотянуться, но мой член не реагировал на нее совершенно. Она пошла ва-банк.
– Ты даже не спросил, как я съездила к родителям.
– И как?
– Они ждут нас на новый год к себе в гости.
– Я дежурю.
– В каком это смысле?! – этот тон заставил меня наконец-то внимательно посмотреть на Мэл. Она была вне себя.
– Мэл, в прямом смысле. Я работаю. Мы проведем вместе Рождество, но на новый год у меня стоит дежурство. В больницу не приглашаю – отдохни с родителями, а я приеду на следующий день.
– И когда ты собирался мне об этом сказать?
– Женщина, смени тон! Я узнал об этом несколько дней назад. Переносить не хочу – это будет легкое дежурство, а потом я буду отдыхать почти неделю. Мы проведем время в Атланте вместе.
Она молча развернулась и ушла в спальню, громко хлопнув дверью. Я выдохнул, оделся и вышел на улицу. Шел снег, в Нью-Йорке тут и там высились большие сугробы, дети носились по парку и играли в снежки.
Я немного прошелся и остыл, а потом вспомнил, что до Рождества оставалось пару дней, и что мне нужно купить подарки. Я бродил по торговому центру, смотрел безделушки и пытался отвлечься. Когда я вернулся домой, Мэл уже спала. Я лег в гостиной и долго ворочался, а потом провалился в рваный сон, в котором я раз за разом оставлял синяки на лице Гарри Куинсберри и Марка Андерсена пока не начинали болеть кулаки.
На следующий день у меня была консультация с Лиз, но я был настолько взвинчен и накручен из-за ожидания согласия, что практически ее не слушал, когда она сдавала отчет. Только отметил про себя, что документы были подготовлены идеально.
Когда же она попрощалась и пожелала отличного Рождества, я чуть было не ляпнул, что лучшее Рождество было бы у нее внутри. Или во рту, или и там, и там одновременно, изучая все ровные поверхности в моей квартире, но я же джентльмен, я сдержался и промямлил:
– И вам, Элизабет. Надеюсь, у вас в этот вечер будет отличная компания.
Она решила меня добить, своим «Не сомневайтесь» в ответ: я просто опустил голову на руки и резко выдохнул, чтобы не заорать в голос. Как же я ее хотел, намотать ее волосы на руку, целовать шею, медленно спускаясь вдоль ключицы к груди, взять в рот сосок и прикусить, а потом опустить руку вдоль бедер, войти в нее сначала пальцами, а потом проникнуть членом и двигаться все быстрее, пока она не будет стонать от наступающего оргазма.
Твою мать! Теперь у меня был дикий стояк, и я был вынужден погрузиться в данные годового отчета, чтобы прийти в себя.
На следующий день, уже почти перед моим уходом в кабинете зазвонил телефон.
– Доктор Мэтьюс, слушаю!
– Зайди ко мне! – Джоан была непреклонна.
Я поднялся к боссу, постучал и вошел в кабинет. Она указала рукой на уже привычный для меня стул.
– Я не буду спрашивать, что ты сделал. Я не буду спрашивать, как ты это сделал, но сегодня вот это подали мне на согласование.
Она протянула мне листок, на котором Гарри Куинсберри собственным неуверенным почерком написал согласие на операцию.
– Рождественское чудо, не иначе! – только и смог сказать я, едва сдерживая внутреннее ликование.
– Кайл, на тебе нет лица. Иди домой, отдохни. Сегодня дежурит Элизабет, я сообщу ей, а она уже поговорит с Эммой. Мне кажется, они отлично ладят, пусть порадует малышку.
Я согласно кивнул. Конечно, мне самому хотелось бы сказать Эмме, но, Джоан была права, они с Лиз подружились. И так как Лиз будет вынуждена проводить эту операцию со мной, мне было важно, чтобы Эмма узнала отличные новости от моей ассистентки.
Пока я ехал в такси домой, не рискнув сесть за руль, набрал Джею.
– Друг, мы победили!
– Кай, я в нас и не сомневался.
– Какие у тебя планы на канун Нового года? Хотел бы угостить тебя выпивкой.
– Мы с Кейт идем на свадьбу к ее подруге.
– О, не знал, что ты предпочтешь мужскую компанию слащавому празднику.
– Ну кто-то же должен присматривать за твоей подопечной.
– В каком смысле?!
– А ты не знал? Лиз – подружка невесты. И как сказала мне Кейт, она обещала представить своего нового бойфренда на торжестве.
– Твою мать… Ты мог приберечь эту информацию хотя бы до завтра. У меня сегодня по плану был день триумфа.
– Чувак, ты сам довел ситуацию до такого абсурда.
– Иди в жопу, Джей! Иди в жопу!
Я отключил вызов и обессиленно уставился в окно. Значит бойфренд. Значит «Мистер совершенство в сфере айти и занудства» рядом с ней, и значит с ним она провела Рождество. Меня просто разрывала ревность, но я понимал, что Джей был абсолютно прав: я сам довел ситуацию до такого абсурда. Главный вопрос был теперь, как все это исправить.
Мэл улетела в Атланту, а я слонялся по торговому центру в поисках подарка для Эммы: хотелось найти что-то идеальное, чтобы порадовать девочку. Спустя несколько часов прогулок я нашел механические часы, которые можно было разбирать, переставлять шестеренки и собирать вновь, чтобы завести. Мне показалось это очень символичным – подарить Эмме время.
Я то и дело поглядывал на телефон, ожидая, когда мой персональный шпион пришлет хоть одно фото. Джей не подвел: на снимке Лиз танцевала с Мистером «Я бы оторвал ему руки за это» Андерсеном, который обнимал ее за талию. Голубое платье в пол смотрелось на ней фантастически, и я снова почувствовал укол жгучей ревности.
Я пришел домой, переоделся в беговую форму и вышел на тренировку – хоть на улице и стоял легкий морозец, я пробежал 15 километров, чтобы только успокоить бурлившую кровь. Вечером Джей рассказал про свадьбу во всех подробностях, а я отметил про себя, что Лиз готовилась к дежурству и ушла рано.
Утром я сложил подарок Эммы в рюкзак и поехал госпиталь. Мы созвонились с Мэл и ее родителями, они мне пожелали отличного дежурства, а она сказала, что будет ждать меня завтра в Атланте.
Я узнал Лиз со спины: ее волосы выбивались из-под шапки и были покрыты снегом: мне захотелось подойти поближе и смахнуть снежинки, чтобы волосы девушки не намокли. Я приблизился, чтобы поздороваться и услышал обрывок ее разговора:
– … одна ночь с женщиной, которая сама ушла из его холостятской берлоги может превратить мужчину из горячего любовника с охрененным членом в фурию!
Ух, у меня даже спина выпрямилась от гордости от таких слов, а член, которого нарекли «охрененным» встал колом от чего мне стало трудно идти. Горячий любовник… детка, если бы у нас было больше шансов, я бы тебе раз за разом подтверждал это определение. По несколько раз за ночь. С мыслями о том, как я раздеваю ее у себя в спальне, привязываю руки к изголовью кровати и заставляю стонать мое имя, я вбежал в больницу, бросив по пути сухое приветствие Элизабет. Мне срочно нужно было в душ, иначе бы я даже сидеть не мог от боли. Я разделся, взял в руки член и мне хватило буквально пары минут, чтобы восстановить душевное равновесие. Я думал о Лиз, ее офигенной груди и совершенной коже. Как же сильно я хотел быть в ней в эту минуту, а довольствовался только горячими струями воды.
Я вышел из душа, переоделся в форму и начал обход: работа немного успокаивала. Я обошел всех пациентов, после чего зашел в палату к Эмме. Она сидела в наушниках и что-то смотрела на планшете. Увидев меня, она улыбнулась и поставила видео на паузу.
– Док, спасибо! Я знаю, что это сделали вы – никому такое под силу не было, кроме вас!
Я улыбнулся.
– Эмма, ради тебя я готов свернуть горы, ты же знаешь. Покажи, что ты смотришь.
Она протянула мне планшет.
– Это образовательный модуль для школы.
– Ты молодец! Но перед новогодней ночью лучше расслабиться и немного отдохнуть.
– Неужели сегодня к нам придет Санта-Клаус?! В больницу?! Но кто же его сюда пустит?
– Отдохни, мы решим этот вопрос.
Я вышел из палаты, думая, как заставить Джея добыть костюм Санты, приехать сюда и поздравить детей, лишив себя части праздника. Но экстренный вызов в палату отвлек меня от мыслей. Пока я занимался с маленьким пациентом в отделении интенсивной терапии, наступил вечер. Я вошел в кабинет, когда совершенно не было сил, бросил взгляд на коробку с подарком для Эммы и подумал, какой я кретин.
До нового года оставалось совсем немного времени, когда я услышал шум в коридоре. Я вышел и увидел удивительную картину – передо мной стоял Санта-Клаус и Лиз, которая почему-то обнимала старика. Конечно, «Мистер – смотри, что я готов сделать для тебя этой ночью» собственной персоной. Мне очень захотелось оттрепать его за бороду, но я сдержался и сделал вид, что не понимаю, чью физиономию вижу сейчас пред собой.
– Вы кто и что здесь делаете?
Лиз вступилась за бойфренда, ну конечно!
– Доктор Мэтьюс, успокойтесь пожалуйста. Это Марк и Майкл.
Санта начал оправдываться, я махнул рукой и ушел к себе. Сил не было совершенно, чтобы еще спорить с ними. Я был рад, что желание Эммы сбудется – надо будет ночью подняться к ней и положить подарок рядом с кроватью.
И действительно, не прошло и получаса как я узнал, что Санта-Клаус уехал домой – Лиз ворвалась ко мне в кабинет и начала что-то оголтело кричать. Я слабо отбивался от ее нападок, но потом ее просто сорвало.
Она решила обсудить, что же произошло с нами той ночью после бара, а я не мог отказать себе в удовольствии узнать, отчего же она так боится скальпеля. Я предложил игру:
– Ты ответишь мне честно на один вопрос, я отвечу тебе честно на твой выпад.
Я был удивлен, что она ответила на это согласием, а потом пошел ва-банк:
– Почему ты ушла утром?
Она ответила честно, в ее словах был страх и надежда, скромность и обаяние. Я смотрел на нее, такую гордую, живую, и понимал, что готов провести с ней остаток своей жизни, если бы она позволила. Я бы целовал ее каждый день так, как будто в последний раз.
От этих мыслей она оторвала меня, когда спросила:
– Что я сделала, что ты меня так возненавидел?!
Ох глупая, если бы она знала, что прячется за всей моей внешней холодностью. Я мечтал о том, чтобы я никогда не соглашался быть ее куратором, чтобы не засыпал в ту ночь и не позволял ей убежать от меня, чтобы Мелинды никогда не было рядом, чтобы она согласилась поехать со мной на Западное побережье, найти милый дом, купить собаку и завести кучу детей. Вместо этого я не нашел ничего умнее, чтобы сказать:
– Я тебя не ненавижу. Но с того самого дня, как я увидел тебя в своем кабинете… я очень хочу тебя!
Она молниеносно приблизилась к моему столу и вместо того, чтобы поцеловать, отвесила мне звонкую пощечину!
Глава 11. Лиззи
Январь
Звон пощёчины, которую я влепила Кайлу отдавался от стен, он ошарашенно смотрел на меня, явно не ожидая такой реакции на свое признание.
– В чем твоя проблема?!
Я была просто все себя от бешенства. Он изводил меня столько месяцев, чтобы сейчас заявить такое?!
– Тебя дома ждет любимая женщина, а ты мне сейчас заявляешь, что хочешь меня?!
– Меня дома никто не ждет. – Он сказал это тихо и очень расстроенно. Я была поражена, что он не злился за то, что на его лице сиял красный отпечаток.
– Хочешь сказать, что ты опять расстался со своей невестой, чтобы сейчас заявить, что единственная твоя здравая мысль последних недель придумать, как залезть ко мне в трусы?!
– Женщина, успокойся! – Кайл встал и сделал шаг мне навстречу.
– Не говори мне, что я должна сделать! – Я отстранилась.
Он поднял руки в жесте «сдаюсь».
– Давай проясним ситуацию. Во-первых, меня правда никто не ждет дома. Мелинда улетела к родителям. Во-вторых, она не моя невеста! Мы встречаемся, да, но да не тот человек, с которым бы я хотел провести всю жизнь. В-третьих, я не хочу залезть к тебе в трусы. Я ляпнул, не подумав. Но в реальности, я с ума схожу по тебе. После той ночи, которую мы провели вместе, я не могу отделаться от мыслей о тебе. Знаешь сколько раз я представлял, как мы занимаемся сексом в этом кабинете?! Даже не буду говорить сколько, но черт возьми, провалиться мне сквозь землю сейчас, если я совру – ты даже не представляешь, сколько раз я мечтал просто погулять с тобой по Нью-Йорку, посидеть в баре, где поэты выступают со своими стихами, покормить белок в сквере в Бруклине. Я бы с удовольствием показал тебе свою любимую барахолку и купил крутой винтажный шарф. То, что ты носишь на шее зимой просто отвратительно! Я бы не смог тебе обещать многого, но я был бы рад, если бы ты согласилась поехать со мной в Сан-Франциско. Но! Вместо того, чтобы круто проводить время вместе, я получаю твой вздорный характер, присутствие рядом с тобой «Мистера, посмотри на меня – я идеальный», скандалы и пощечину. Мне кажется, я отлично начал этот год!
Я смотрела на него ошарашенно, выбитая из колеи таким признанием. Единственное, что я могла ответить, пока переваривала все сказанное:
– А что не так с моим шарфом?!
– Чему вас учат в Техасе?! – Кайл вздохнул, – Он слишком тонкий для этого времени года. Ты завязываешь его неправильно, а значит высок риск переохлаждения. Будет болеть шея и спина, если не начнешь о себе заботиться.
Я кивнула.
– Прости за пощечину. И прости, что я сбежала от тебя в то утро – повторюсь, я очень спешила на встречу со своим куратором, мне было стыдно и… – я на секунду замолчала, – я вообще уже устала оправдываться!
Он посмотрел мне прямо в глаза и мы, не сговариваясь, залились таким диким смехом, что у меня невольно выступили слезы.
– Мне кажется, нам пора объявить перемирие! – Кайл протянул мне руку, и я ее пожала. Он сварил нам кофе и дал мне чашку. Мы молча пили горячий напиток, погруженные в свои мысли.
– А чем тебе не нравится Марк?! – спросила я после продолжительного молчания. Мне правда было очень любопытно, чем мой спутник удостоился клички, озвученной Кайлом во время своего монолога.
– А как мне может нравиться мужик, весь такой идеальный и замечательный: вдовец, который сам воспитывает сына, зашибает миллионы и спокойно может залезть рукой в твои трусики.
Я пихнула Кайла в плечо. Он был неисправим.
– Перестань! Марк правда очень хороший…
– Но?!
– А почему ты думаешь, что есть какое-то но…
– Понял это по твоему тону.
– Ну, для начала, я вряд ли смогу стать мамой Майклу. Да, мы встречаемся, проводим время вместе, но я сомневаюсь, что буду кем-то кроме Лиз, подружки его папы.
– Да, я почему-то так и подумал, что «Мистер совершенство» ищет миссис Андерсон.
– Хватит его так называть!
– Ладно! Но что еще?
– Нет такой страсти, как была у нас.
Кайл снова посмотрел мне в глаза. Я покраснела, но свой взгляд не отвела – моя дерзость меня поражала!
– Ха! – Кайл победно улыбнулся, – значит ты тоже вспоминаешь ту ночь?! Скажи же, я отменный любовник.
– Ну, скромности вам не занимать, доктор Мэтьюс.
– Да, я совершенно нескромный!
Он встал и вплотную подошел ко мне. Я тоже поднялась на ноги понимая, что мне не хватает свободного пространства. Воздух наэлектризовался настолько, что мы едва дышали. Кайл смотрел мне в глаза, а мне так отчаянно хотелось его поцеловать, что я невольно приподнялась на цыпочки. Мне отчаянно хотелось почувствовать его вкус, насладиться поцелуями, его руками, которые знают, как доставить наслаждение.
– Лиз, я… – начал Кайл едва слышно. Он, не глядя поставил кружку с кофе на стол и притянул к себе. Расстояние сократилось до предела. – Лиз, я хочу…
Он потянулся к моим губам, я сделала движение ему навстречу, но вдруг в кабинет громко постучали, мы резко отпрянули друг от друга, я села в кресло и попыталась сделать глубокий вдох, чтобы унять сердцебиение.
Дверь резко отворилась, в кабинет вошла администратор.
– Доктор, срочно! – обратилась она к Кайлу, – В приемное отделение привезли ребенка с Тайм-Сквер, приступ эпилепсии.
Мы втроем выскочили из кабинета: в отделении на большой кровати лежал мальчик лет четырех, его за руку держала мама.
– Доктор, помогите! Он просто упал на асфальт и изо рта пошла пена!
Кайл осмотрел мальчика, проверил дыхание, пульс, рефлексы. Малыш лежал неподвижно, а мама рядом смотрела на ребенка, у нее из глаз текли слезы, которые она утирала уже мокрым рукавом пальто.
– Такое первый раз?! – спросил Кайл.
– Да! – мать зашлась в рыданиях. Медсестра принесла ей успокоительное и воды, пока мы проводили обследование.
– Доктор Коннорс, пожалуйста, сообщите в отделение терапии, что мы сейчас переведем к ним ребенка.
Дальше он обратился к матери:
– Такое мог спровоцировать фейерверк и громкая музыка. Я ничего критического не вижу, но нам нужно будет оставить вашего сына под наблюдением на сутки. Пожалуйста, заполните документы и возвращайтесь домой. Вам нужно отдохнуть, а мы проведем полную диагностику утром, чтобы убедиться, что вашему сыну ничего не угрожает.
Мать кивнула, я позвонила коллегам и спустя несколько минут медсестры забрали мальчика, а мы заполнили документы и вернулись к себе в отделение. Коридоры больницы были пусты и наши тихие голоса резонировали от светлых стен. Свет был приглушен и только развешенные в коридорах гирлянды напоминали о том, что сегодня Новый год.
Зайдя в кабинет к Кайлу, я взяла уже остывшую чашку кофе и сделала большой глоток, чтобы хоть как-то сгладить повисшее молчание.
– Момент упущен?! – спросил мой куратор.
Я кивнула.
– Упущен.
– Тогда пойдем, я приготовил Эмме подарок. Поиграем в Санта-Клауса снова. – и уже на пороге кабинета, обернулся и спросил, – Лиз, а ты любишь ролевые игры?!
– Не уверена. Я и так каждый день играю во врача.
– Играешь?! Я думал у тебя все серьезно.
Мы продолжали перешучиваться на пути в палату, Эмма уже спала – мы тихо открыли дверь, чтобы не потревожить ее чуткий сон. Кайл аккуратно поставил запакованный подарок, а я поправила одеяло. Девочка повернулась к нам, внимательно посмотрела и, обращаясь к Кайлу сказала:
– Доктор, вы все сделали правильно!
А после отвернулась к стене и снова уснула. Когда мы вышли из палаты я не удержалась и спросила:
– И что же ты сделал правильно, док?!
– Ты рядом. – бросил Кайл небрежно. – Эмма посоветовала мне присмотреться к тебе повнимательнее.
Я смутилась и перевела тему.
– Итак, я не знаю, что произошло, но отец Эммы подписал документы.
Кайл кивнул.
– Мы с Джошем немного поговорили с ним.
– В каком смысле?!
– Ну, знаешь, меня некоторое время не отпускала мысль, что отец так наплевательски может относиться к дочери. Ну вот я и решил ему донести мысль о том, что он несет ответственность за свое дитя.
– Ты его избил?!
– Лиз, за кого ты меня принимаешь?!
Я недоверчиво взглянула на него, скрестив руки на груди. Кайл покачал головой.
– Нет! Я его не бил, но дал понять, что если он не передумает, мы встретимся в больничной палате. Он при этом будет в гипсе.
– Ай, не хочу знать! – воскликнула я, – И вообще, чем меньше свидетелей, тем лучше. Я правильно понимаю, что операция будет назначена в ближайшие недели?
– Да, через три дня консилиум, мы снова проведем обследование, госпитализируем ее отца для подготовки к операции, а после мы снова встретимся с тобой в операционной, чтобы спасти малышку. Кстати!..
Кайл резко остановился и повернулся ко мне. В его темных глазах отображались лампочки гирлянд. Слегка всклокоченные волосы предавали его образу такую романтичность. Униформа, белый халат, его признание про отца Эммы. В эту минуту я как-то по-новому посмотрела на Кайла. Мне захотелось, чтобы сейчас он обнял меня и никогда не отпускал.
– Да?! – спросила я с придыханием, стараясь скрыть волнение от мыслей. кружившихся в моей голове.
– Я обещал Эмме, что подарю ей шахматы, поэтому буду рад, чтобы ты составила мне компанию, когда я буду делать покупку. Я покажу тебе китайский квартал, накормлю самой вкусной едой в одном замечательном ресторане, если ты поможешь мне выбрать лучший набор для нее.
Я кивнула, обрадованная его просьбой. Чтобы скрыть волнение, я быстро ответила:
– Хорошо! Я пойду сделаю обход и немного вздремну в ординаторской.
– Да, поспи. Мне надо подготовить отчет перед отъездом.
Сердце пропустило удар. Я и забыла, что совсем скоро Кайл уволится. Я тихо спросила:
– Когда ты уезжаешь?
– Будет зависеть от даты твоей финальной операции.
Я достала телефон из кармана и пролистала календарь.
– На следующей неделе я буду сдавать предварительное тестирование – сообщу тебе результаты. Насколько я понимаю, тебя не будет в городе больше недели.
– Да, я буду в Атланте. – ответил Кайл.
Я пошла в сторону ординаторской, чтобы взять планшет для обхода, но остановилась и окликнула моего куратора.
– Кайл, объясни мне, если ты не собираешься жениться, зачем ты с ней?!
Он подошел ко мне и запустив руку в волосы, растрепал прическу еще сильнее, а потом ответил.
– Потому что я не могу быть с тобой.
– А если мог бы?!
– А если мог бы, то, не сомневайся, я постарался бы сделать тебя самой счастливой женщиной на свете.
Он развернулся и пошел по коридору, а я осталась молча стоять и смотреть ему вслед. Простояв так несколько минут, я начала обход, но еще долго не могла успокоить свое сердце, которое было готово выпрыгнуть из груди.
Как и следовало ожидать, я ни на чем не могла сосредоточиться после нашего разговора с Кайлом. Вроде бы у нас установились дружеские отношения, мы объяснились друг с другом, но легче мне не стало. Наоборот, в голове крутилась его последняя фраза, сказанная мне в новогоднюю ночь.
Ко мне приехал папа, и это отвлекало меня от обдумывания раз за разом и без того непростой ситуации. Мы гуляли с ним по Нью-Йорку, я показывала папе любимые места, мы обедали в маленьких кафешках, раскиданных тут и там по всему Манхеттену.
– Почему ты грустишь? – внезапно спросил отец во время ланча. У меня было дежурство, и папа приехал в больницу, чтобы мы могли вместе провести мой перерыв. Я смотрела как за соседним столиком молодой отец кормит маленькую девочку мороженым с ложечки, а она заливисто смеется.