В постели сводного брата

Теперь на нас обращены все взгляды одногруппников. Сводный нагло улыбается, а я краснею, виновато опуская голову в тетрадь. Понимая, что адекватного ответа она не дождётся, Алла Леонидовна продолжает урок, напоследок бросив на нас предупреждающий взгляд. Она зарекомендовала себя среди студентов, как лояльный преподаватель.

– Значит, только строишь из себя правильную, Романова. А на самом деле есть в тебе строптивость. Не зря так покраснела и сопротивлялась, м? – наклонившись к моему уху, почти касаясь мочки, шепчет Марк. – Ничего, ты ко мне привыкнешь. И придётся делать всё, что я скажу. Иначе, все узнают позорный секрет твоего папаши.

Застываю, вцепляясь пальцами в стол. Судорожно анализирую сказанное Коршуновым. Должно быть, я ослышалась. Не сдерживаюсь и снова поворачиваюсь к нему. И это моя ошибка. Марк очень близко, и я ощущаю умопомрачительный аромат его духов. Красивое лицо с притягивающими, как магнит губами, скрывающими ухмылку и глубокий взгляд карих глаз, которые должны быть тёплыми, но кажутся ледяными. И внешне я могу храбриться сколько угодно, но сама с собой обязана быть честной и прекрасно ощущаю, как под рёбрами протяжно скребётся страх.

– Что за ересь ты несёшь? – слегка охрипшим голосом переспрашиваю я.

– Так и быть, я расскажу тебе правду, Воробушек. Если ты пообещаешь, выполнять все мои желания, как дома, так и вне его. Откажешься, и ваша семейка опозорится. А ты и носу высунуть не сможешь из дома.

– Я…

– Даю тебе время до завтра подумать. Иначе, про твоего отца узнают все. Поняла меня?

Глава 6.

Марк.

С утра перед учёбой сигареты всегда скуриваются быстрее установленной нормы. С досадой делаю последнюю затяжку, кидаю окурок под ноги и вдавливаю кроссовком в асфальт. Любовно провожу ладонью по сиденью своего новёхонького байка. Отец перевёл мне достаточно денег перед поездкой, чтобы хватило и на него, и на тачку. Но я решил, пока погода позволяет, вспомнить прошлое. Тем более, я бросил гонки на мотоциклах год назад ради матери, а значит, точно взбешу её этим.

Подавляю в себе желание закурить ещё одну. И так опаздываю, а в первый день в институте нужно произвести хорошее впечатление. Я всегда и во всём считался лучшим. Не стоит изменять своим принципам.

Задумчиво провожу языком по зубам, засовывая руки в карманы джинсов, пожимая плечами. Пора. Иду в сторону главного входа. М-да. И почему отец Давы так хотел, чтобы сын поступил сюда? Здание МГИМО выглядит как что-то из прошлого века. Если б не мать с её новой семейкой и моя жажда мести, в жизни бы не бросил свой американский универ с красивым кампусом, современными аудиториями и сексуальными черлидершами, которые были от меня без ума. Особенно их капитанша. Блондинки не совсем мой типаж, но её фигурка просто отпад. А какая растяжка!

Успеваю рассказать другу только о том, как чуть не сбил двух тупых кукол, которые, ничего не замечая вокруг, строили мины в камеру. Назарян смеётся, сообщая, что тут таких много и обещает провести экскурс не только по корпусам, но и по девкам.

Зря торопился. Преподаватель сам где-то ошивается, а некоторые студенты уже задумываются испробовать правило пятнадцати минут и сбежать в кафе. Выдавливаю из себя наигранную дружелюбную улыбку, оглядывая новоиспечённых одногруппников. Все они теперь мои соперники в учёбе. Здесь нет варианта «побеждает дружба». Здесь, нужно соревноваться по максимуму и есть одно железное правило: всё или ничего. И каждый студент понимает это.

Они все разные. Сразу же взгляд цепляет каноничную блондинку, уверен, тупую как пробка, с кашей вместо мозгов, которая, виляя попкой в коротенькой юбке, подбегает ко мне. Ножки у неё ничего. Да и грудь тоже сочная. Есть пару верзил, скорее всего, спортсмены. Остальные либо детки богатых родителей, которые не так выделяются, или же те, кто хотят быть похожи на них, обвешиваясь брендами. Замечаю какую-то пухлую зубрилу на первой парте, выглядящую совсем неприметно. Насчитываю подобных серых мышек аж три.

Такие шаблонные ребята есть в каждом универе, их не избежать. Тихони хуже всего. Никогда не знаешь, что в их голове.

И вот, мой взгляд падает на неё, и на короткий миг я застываю в удивлении. Какого фига сводная тут забыла?! Это шутка какая-то или насмешка судьбы? Тем не менее, в судьбу я не верю.

Блондинка в короткой юбке протягивает руку и щебечет что-то о том, как рада со мной познакомиться, вызывая смех Давы. Но сейчас не до неё. Всё внимание занимает Романова. А после её фразы, что именно их с подругой я чуть не сбил и слова «придурок» в свой адрес, терпеть я больше не в силах. О, Воробушек, ты поплатишься за это. Глупая, ещё не знаешь того, что вчера узнал отец Давы для моего папы. Я и так зол из-за этого. А ты здесь и станешь отличным объектом для начала моей мести. Ведь Романов души не чает в своей дочке. Если будет несчастна она, то будет страдать и он.

Подруга сводной изъявляет желание со мной познакомиться. Она ничего. Симпатичная. Не будь я так занят, обязательно бы провёл с ней ночку-две. Обхожу чрезмерно активную блондинку и иду к Арине, пугая ту один лишь своим появлением. Девчонка чуть ли не дрожит.

Она мне не нравится. Эта мелкая воплощение всего, что меня бесит. Выглядит такой невинной. Слишком худая, даже грудь небольшая. Правда, ножки хороши в этой короткой блузочке. Сводная слишком вежливая, слишком весёлая. Её улыбка слишком широкая, а большие голубые глаза слишком наивные. Её желание подружиться с моей мамой слишком навязчивое, как показалось в кабинете вчера. Всё в ней с этим бесячим «слишком».

Заявляю при всей группе, кем мы друг другу приходимся. Теперь Романовой не избежать повышенного внимания от девок, которые положат на меня глаз.

Преподаватель как раз приходит на двенадцатой минуте семинара, извиняясь за опоздание и требуя сесть на места, чем спасает Воробушка от меня. План свалить многих учеников угасает на глазах.

Спокойно прохожу за лучшим другом на заднюю парту. Внимательно слушаю урок. Ничего интересного не происходит, кроме замечания препода в адрес сводной и её подруг. Радует, что в России нет той системы, как в Америке, когда новенький должен выйти при всём классе и рассказать о себе. Учитель просто отметил меня, не одарив каким-либо вниманием.

Я легко смог поступить сюда. И дело не во взятках и связях. Хотя и так можно было, у отца связей тут до сих пор много. Ректор с большим удовольствием принял меня по видеособеседованию, чтобы хвастаться перед коллегами, что в их институт сбежал после недели учёбы студент престижного американского вуза. Да и успеваемость у меня на высоте.

Как только пара заканчивается, сводная выбегает со своими подругами первая. Нас же с Давидом задерживает та самая блондинка, что подошла знакомиться первой и её подруга. Не запоминаю их имён. Это ни к чему. Блондинка, целенаправленно слишком активно сосёт «Чупа-чупс», вряд ли сосредоточившись на распознавании количества вкусов в леденце. Скорее, она считает себя сверх сексуальной, перекатывая леденец от одной щеки к другой. Позади них собирается ещё около десяти девушек, желающих поприветствовать новенького. Резко и грубо отвечаю, что у нас дела, и тороплю Даву выйти в коридор. Сейчас не до них. Может быть, позже.

– Арина действительно дочь любовника твоей мамы? – спрашивает друг, запуская руку в свои волосы и взъерошивая короткие кудри.

– Всё так.

– Может… Не будешь вплетать её в свою игру?

– С чего такая забота? – с подозрением выгибаю бровь.

– Нет, просто…

– Положил глаз на мою сводную? – властно прерываю друга. – Даже не думай. Она моя игрушка. И никто не смеет покушаться на моё. Ты ведь помнишь, что бывает с теми, кто ослушивается этого правила, м?

– Я не совсем то имел в виду, Коршун, – отшучивается Давид. – Не знаю, как в вашей Америке, но у нас в универе девки делятся на четыре категории, – продолжает он с деловым видом. – Четвёрки – обычные серые мыши из провинций, годами сидевшие за учебниками и побеждающие на олимпиадах, чтобы поступить на бюджет. Ютятся в обшарпанной общаге, выживают на стипендию, питаются столовскими слипшимися макаронами или уценкой из «Пятёрочки» и мечтают о высоких чувствах. На таких клюют только пацаны их уровня, или те, кому уж совсем экзотики захотелось.

Знаем и таких. В нашем универе они тоже были. Ничего интересного. Слишком заняты учёбой и мечтами о светлом будущем, чтобы уделить время внешнему виду и личной жизни.

– Тройки – те же мыши из провинций, которые голодными глазами смотрят на «Гуччи» своих одногруппниц и мечтают запрыгнуть на мало-мальски обеспеченный член, – воодушевлённо продолжает вещать Дава.

Тоже не мой уровень. Такие за сумочку могут сделать неплохой минет и не более.

– Двойки – притворяются теми, кем не являются. Или просто не дотягивают. Все родительские деньги спускают на съём квартирки поприличнее и шмоток подороже. Ездят на метро, но врут, что с водителем. Рассказывают небылицы про многомиллионные компании своих папочек. Но тут есть немало приличных вариантов на одну-две ночки. За пропуск на закрытую пати готовы на всё, лишь бы вписаться. А некоторые даже хорошо адаптируются ради бабла и учатся быть, как говорится, на уровне. Но это не наш с тобой вариант, братан.

Киваю, соглашаясь. От жизни нужно брать только лучшее. Остальное пусть забирают лузеры.

– Нашему статусу подойдут только единички. Элита среди тёлок, – лицо лучшего друга озаряется хитрой улыбкой. – Те самые дочки пап с многомиллионным состоянием, водителем и дорогими шмотками. И Арина яркий пример единички. Ещё и такая вся правильная. Давно бы к ней подкатил, если б не один минус – её парень. Пафосный депутатский сынок, отличник, любимчик ректора и многих девок.

– У Романовой есть парень?

– Чему ты удивляешь, братан? Она же красотка.

Недоумеваю от того, что эта притворяющаяся паинькой девчонка уже давно кого-то охомутала. Небось и ножки свои перед ним давно раздвинула. Как я так ошибся. Вела ведь себя как типичная девственница.

– Да вот же он, – кривится от отвращения Назарян, махнув рукой в сторону сводной, которая чуть ли не светится, вешаясь на какого-то прилизанного парнишку. – Считается тут красавчиком. Просто взгляни на него.

– Я не ценитель мужской красоты, – спокойно отвечаю я. – Раз тебе так нравится, дрочи в одиночестве и без подробностей, лады?

Не нравится он мне с первого взгляда. И не потому, что он парень Романовой. Я б с таким не дружил. Слащаво-наигранный, как сладкая вата, от которой потом ломит зубы. Смазливый до чёртиков, губы пухлые как у девчонки и весь такой лощёный и ухоженный. Одна идеально выглаженная рубашка чего стоит. Он высокий, почти как я. Видно, что относится к местной элите, потому что держит себя самоуверенно и величаво. Из того типа парней, у которых волосок к волоску и в будущем даже пробор. Из тех, кто подаёт себя как граф, и на любое нецензурное слово морщится и выдаёт что-то по типу: «Ох, друг, прекрати так грязно ругаться, это же некультурно», во время ужина рассуждая о мировых фондовых рынках. Интересно, как много дурочек представляют себе его светлый лик одинокими ночами? Не знаю и знать не хочу. И Арина ему улыбается нежно. Не имеет на это права, учитывая, что её отец замыслил за счёт моей матери!

Её парень совсем не тот, кто сможет противостоять мне, когда самые отчаянные правила вступят в игру, в конце которой он останется ни с чем и станет никем. Если, конечно, осмелится не отступить и встать на моём пути.

Что-то жгучее и тёмное, не поддающее описанию, заполняет меня с головы до ног. Этот парень покушается на мою собственность. Стоит слишком близко и смотрит на неё так откровенно. Касается кончиками пальцев её щеки! Сталкивается со мной глазами, и в них какое-то странное понимание. А на лице гадливая, заносчивая улыбочка. Хочется плюнуть ему в рожу здесь и сейчас. Чувство злости разгоняет кровь по венам, дурманит разум и не позволяет мыслить ясно. Очистить голову от этой смеси злости и негодования кажется непосильной задачей. Но я справлюсь. Принимаю равнодушный вид и отправляюсь на пару по английскому.

Задерживаюсь в коридоре из-за очередной стайки девчонок, которым здесь и сейчас приспичило со мной познакомиться. Дава бы сказал, что они тройки. Одна рыженькая, пухлогубая, с пышными кудрями. Визуально кажется ангелочком, но ведёт себя противоположно первому впечатлению. Тут же пытается дотронуться и мне приходится отстранить её ручку с яркими фиолетовыми ноготками. Вторая строит из себя скромницу, но больше мне по вкусу. Брюнетка, в которой слабо читаются азиатские корни. Обе щебечут что-то про некую вечеринку. Обещаю подумать и удаляюсь, не оставив своего номера, который они просят.

Поспеваю до начала пары и, заметив рядом со сводной свободное место, тут же сажусь к ней. Как же раздражает! У Романовой даже тетрадки и ручки, как из детского сада. Она несёт какую-то чушь про соседнюю парту и блондинку. Ха! Ревнует? Бесится из-за одного моего предположения. Небольшая перепалка и выдаю свой главный козырь – я знаю про её отца то, чего не знает она. Даю Арине один день на раздумья. Уже понимаю, что она согласится на мои условия, чтобы узнать грязную тайну. Сводная боготворит папашу, не понимая, какая та мерзкая сволочь! Дочь Аркадия лишь первое начальное звено в моей мести.

И если она не согласится делать, что скажу, сильно пожалеет о своём выборе.

Глава 7.