Мусорщица

– Пока не о чем говорить, – смущенно сказала Вика. – Я приступила всего пару недель назад.

– Она её фанатка, – бросила Катя, кивнув в сторону дочери.

– Правда? – Вика обратилась к Таисии. – Любишь её музыку?

– Она прикольная, – девочка пожала плечами. – Я была на её концерте.

– Ой, вот только не надо скромничать, – хмыкнула Катя и наклонилась к подруге, понизив голос. – Она целыми днями сидит в этих группах всяких. Обсуждают её смерть, строят всякие теории… Сначала я беспокоилась, но потом послушала одного психолога. Говорят, что смерть кумира – это тоже своего рода травма. Ребенок проживает её по-своему, с единомышленниками. Травма, прикинь. В наше время мы слова такого не знали.

– Я не сижу целыми днями! – вмешалась Тая, которая внимательно ловила каждое слово матери.

– Я же не сказала, что это плохо, – возразила Катя.

– И что говорят в фанатском сообществе? – спросила Вика.

– Разное, – девочка пожала плечами, рассеянно отделяя кусочки мяса от куриной косточки. – Кто-то говорит, что брат-тусовщик, убил из-за наследства. Кто-то, что она встречалась с какими-то мафиози, и когда решила уйти, ее убили. Некоторые пишут, что она была пьяна и неудачно упала, а близкие пытаются выдать это за убийство, типа чтобы скрыть её зависимость и алкоголизм.

– А ты что думаешь? – спросила Вика.

– Не знаю, – Тая грустно отправила в рот кусочек мяса. – Я не верю, что она была наркоманкой. Было бы здорово, если бы ты все разузнала.

– Было бы здорово, – эхом откликнулась Вика.

На несколько минут разговоры сами собой прекратились, а по телевизору продолжался сериал. Наевшись, Катя откинулась на мягкую спинку дивана, сняла тапки и забралась на него с ногами. Вика последовала её примеру, не выпуская из рук бокал вина. Тая ушла в свою комнату, забрав с собой остатки комбучи.

– Как там Руслан? – вдруг спросила Катя, чуть тише, чем обычно, хотя шум сериала все равно делал её слова неразличимыми в соседней комнате.

Вика встрепенулась от звука его имени.

– Я думала, ты спросишь про Женю.

– С Женей-то как раз все понятно, – усмехнулась Катя. – Скоро разъедетесь?

– Уже разъехались. Он дал мне время, чтобы найти квартиру.

– И как успехи?

– Не очень. Цены на квартиры, даже на однушки, такие, что для съема нужен еще один человек. А где жить одиноким людям? В коробке из-под телевизора?

– Может снять комнату, если соседи будут адекватные?

– Посмотри на меня, кто захочет со мной жить?

– Руслан? – снова ухмыльнулась Катя и отпила вина, подавляя смешок.

– Руслана уже проехали.

Катя ждала, не задавая вопросов, рассчитывая, что подруга продолжит. И это сработало, потому что Вика вдруг почувствовала, что ей хочется рассказать об этом хоть одному живому человеку.

– Он очень помог мне, рискнул работой короче. А я… В общем, я повела себя не так, как он рассчитывал. Я ушла в работу.

– А он, наверное, думал, что ты отблагодаришь его во всех позах? – прыснула Катя в бокал.

– Типа того.

– Слушай, не могу его винить. Он же от тебя без ума. Хоть кто-то должен это сказать.

– Мы друзья, – Вика сказала это так быстро, что почти перебила подругу на последнем слове.

Катя снова ничего не сказала, но её молчание, с лукавой улыбкой на губах, говорило больше, чем слова.

– Ну ладно. Может быть, и не просто друзья. Но я не готова ни к чему другому. Я еще даже не развелась, я без работы, без денег. Я веду расследование знаменитости, и пока ни на шаг не продвинулась. Я почти не общаюсь с матерью, я виновата в смерти девочки.

– Не виновата, – теперь была очередь Кати перебить подругу на излете последнего слова.

– Ладно, не важно. Суть не в этом.

– А ты не пробовала сказать ему вот это все? То, что сейчас мне сказала?

Вика задумалась. Эта мысль не приходила ей в голову.

– Зачем говорить, если это очевидно. Очевидный цирк. Он в курсе всего, что происходит у меня в жизни.

– Это не значит, что он в курсе того, что происходит у тебя в голове, – заметила Катя.

Вика знала, что её трудно переспорить, но Кате это удалось, потому что она осела на диване и не знала, что сказать. Подруга смотрела на неё из-под сбившейся челки и наслаждалась озадаченностью на лице Вики.

– Это удивительно, как ты можешь спокойно смотреть на труп, ставить на место следаков, и при этом не уметь поговорить с мужчиной. Хорошим мужчиной. Руслан – хороший.

– Слишком хороший для меня? – сорвалось с губ Вики, и она почувствовала, как ей стало легче, словно она озвучила что-то страшное.

– Пусть сам решает, – улыбнулась Катя. – Они любят сложности, Вадима спроси.

От её язвительной интонации Вику разобрал истерический целительный смех. Они смеялись, как будто обсуждали одноклассника на задней парте во время перемены, и возвращаться домой не хотелось. Потому что дома больше не было, и за порогом подруги Вику ждали одни проблемы.

У неё появилась мысль пойти в туалет и оттуда, чтобы не слышала Катя, позвонить Руслану. Если разговор получится хорошим – то поехать домой. Если не получится – вернуться к Кате и откупорить вторую бутылку. Но в этом было что-то не честное. После разговора с подругой ей почему-то не хотелось вести себя с Русланом так, словно он – еще одна порция жареной курицы. Пусть завтра снова будет так, но сегодня – нет. Сегодня она уже выпила слишком много, сегодня вечером ей было хорошо впервые за несколько недель. Значит, ей должно хватить духу попрощаться и выйти на улицу – в промозглый октябрь, и, если Руслан не ответит, просто вернуться домой и лечь спать. Нет, она не собирается вступать с ним в отношения. Бутылки вина было мало, чтобы Вика забыла обо всех проблемах своей жизни. И все же, быть с ним честной – значит признать, что сейчас он для неё не просто источник полезных новостей следствия. Быть честной – значило признать, что она повела себя грубо, и извиниться. Не только потому, что этого был достоин сам Руслан, но и потому, что это было необходимо, чтобы снова начать уважать саму себя. Ведь она нагрубила ему также, как бросала немытую посуду в раковине. Как убирала в ящик неоплаченные квитанции, чтобы не думать о них. Как сбрасывала вещи в коробки для переезда, не особо сортируя их и не особенно беспокоясь о том, как будет их раскладывать. Грубость и потребительское отношение тоже стали частью её разбитой жизни, как мусор и грязь, как алкоголь и апатия, как будильник, который бесконечно переставляешь, потому что спешить тебе некуда, а просыпаться не хочется.

Она вышла от Кати спустя час, соврав, что вызвала такси, под обеспокоенные вопросы слишком чуткой подруги, которая как будто знала, что никто не приедет за Викой, когда она спустится на первый этаж.

Воздух остыл и наполнился тяжелой свежей влажностью – хоть пей. От ветра шумели еще не до конца обнаженные деревья, и то и дело карусель на детской площадке откликалась ржавым стоном. Вика вытащила телефон, не надевая перчаток, наслаждаясь, как пальцы сковывает холод. Руслан взял трубку через три гудка, но в трубке было тихо. Впрочем, Вика была к этому готова, ведь она звонила не поговорить и не спросить, а просто высказаться самой.

– Прости, это было не красиво, – выдохнула она.

Все, больше она ничего не скажет. Но Руслану, кажется, хватило и этого.

– Хочешь приехать?

– Хочу.