Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3

– Быть красивой!

Она замирает в картинной позе девушки с обложки… ну пускай не журнала «Работница», у Кэт есть доступ и к более прогрессивной полиграфии. Девушки с рекламы сигарет «Салем».

Я всем своим видом напускаю на себя строгость. Пускай повыпрашивает. Кэт эта игра нравится. Я предполагал, что снимать придётся сразу, так что прихватил с собой несколько плёнок.

– Точно хочешь фотографироваться?

– Да!

– Тогда…

Разворачиваюсь к ней и ерошу её причёску.

– Ты что делаешь?! – вскрикивает она. – Два часа укладки!

– С ней ты выглядела чудовищно, – говорю. – У меня объектив бы от такого треснул.

Мы встречаемся у Центрального городского пляжа. Даже в будни он забит народом. Мужчины и женщины всех возрастов лежат плотно, словно шпроты в банке, а между них носятся с визгом счастливые дети.

Реку в черте города перегородили плотиной для каких-то хозяйственных нужд, и она разлилась подобно озеру. К июлю вода зацветёт, заполняясь мелкими и противными водорослями, но сейчас выглядит ещё прилично.

Прямо перед нами приземистый корпус прибрежного ресторана с гордым названием «Крейсер». Открытая веранда действительно немного напоминает палубу. Справа от него располагается яхт-клуб. Путь перегорожен ржавым шлагбаумом с висящим на нём знаком «Въезд воспрещён».

Мы с Кэт перешагиваем через него и идём по хорошо накатанному просёлку.

– Нас не турнут? – уточняю.

– Мы с отцом тут каждые выходные катаемся, – машет ладошкой Кэт, – не переживай.

Дорожка неожиданно выныривает к небольшой пристани. Возле деревянного пирса качаются яхты. Немного, всего восемь штук. Не Черноморское побережье, конечно, но выглядят симпатично. Белые корпуса с тщательно нарисованными синими цыфрами, тонкие, уходящие в небо мачты. Чувствую, как внутри начинают шевелиться идеи.

Сегодня я не планировал ничего серьёзного, рассчитывая просто «пристреляться», а заодно зацепить Кэт на крючок любопытства. Но мозг любого художника работает отдельно от тела в каком-то особом автономном режиме. Он сам создаёт образы, которые требуют воплощения.

«Пограничный Господь стучит ко мне в дверь», – пел про это Гребенщиков. Нет, ещё не пел, споёт года через четыре, хотя возможно уже сочинил.

Стройная и худая фигура Кэт покачивается при ходьбе как мачты.

– Разувайся, – говорю.

– А тебе не больно? – спрашивает она с фальшивым сочувствием.

Ей очень хочется, чтобы я сказал «не больно».

– Мне нормально, – вынимаю из рюкзака камеру. – Разувайся.

– А давай, я встану вот так…

– Кэт, – говорю, – давай ты посмотришь, что сегодня получится. А на следующей съёмке сама решишь, командовать или слушаться.

Бинты немного мешают настройке, но не критично. Хорошо, что замотана левая рука.

У Кэт большие ступни и она этого немного стесняется. Глупая, это придаёт её фигуре ту самую ранимую, чуть детскую неуклюжесть, от которой мир моды млел все семидесятые.

Сам я предпочитаю другой типаж, более спортивный и позитивный, но в кадре Кэт очень хороша. Она идёт по неровным, чуть выщербленным доскам пирса. Гротескно высокая и тонкая фигура на фоне рвущихся к небу мачт.

– Голову вниз… коснись рукой борта… подними подбородок… Это платье тебя уродует, – злюсь я.

Кэт словно ждёт этой фразы. Она разворачивается и стягивает платье через голову, оставаясь в крохотном купальнике. Только трусики и лифчик чёрного цвета. Явно забугорного происхождения. Модельера любого советского швейного предприятия за такое изделие сняли бы с работы, предварительно выгнав из партии.

Грудь у Кэт небольшая, бёдра узковаты, зато сами ноги длиннющие и безупречной формы.

– Так лучше? – хлопает она ресницами.

– Вот ты где! – доносится со стороны тропинки, – а я то тебя везде ищу. Ты, вроде с отцом собиралась встречаться?

Сначала мне кажется, что это всё подстава. Пришьют сейчас какую-нибудь аморалку с полуголой девицей, и баста. Не рыпайся, Алик. Но тут я понимаю, что это всего лишь Джон.

Кэт подходит ко мне, расслабленно, словно напоказ, и когда оказывается рядом, впивается в мои губы поцелуем.

Глава 6

Всё-таки подстава, но другого характера. Сразу становится понятна и настойчивость Кэт, и лёгкость с которой она сняла платье. Везёт тебе, Алик, на приключения.

– Где же твой отец? – Джон дурашливо оглядывается, – Пётр Михайлович, где же вы?

– А он ушёл, – мурлычет Кэт, не отлипая от меня, – нам без него интереснее.

Джон уже издалека начинает махать руками, накручивая себя для ссоры. В нормальном состоянии, он бы меня не волновал. Опыт показывает, что вломить ему я смогу и один на один. Но сейчас я, мягко говоря, не в форме. И это уже настоящая подстава.

– Так ты что, его уже познакомила со своим новым приятелем? – Джон тычет в мою сторону пальцем. – Он в восторге?

– Завидуешь? – Кэт разворачивается во всей своей красе, – тебя-то он и на порог не пускает.

– Где уж там! – кривляется парень, – любой сраный навозник лучше меня будет. Нашла себе пару по достоинству!

Заметно, что в этой ситуации они ругаются друг с другом, но оба пытаются сделать крайним меня. Для Джона я – коварный соблазнитель, который мешает их идиллии, для Кэт – повод заставить парня поревновать. И там, и там статист.

Но каков мудак. Видит мою перевязанную руку, и понимает, что на обострение я не пойду. Вот и резвится. Ну ничего, я умею делать больно и по-другому.

– Джон, – говорю, – может, я чего не так понял, может тут любовь-морковь у вас. Я с Кэт решил замутить, потому что решил, что она свободная.

– С чего это? – удивляется Кэт.

Для той сам факт, что мы решили «замутить» в новинку. Она только Джона позлить хотела, и моя инициатива ей удивительна. Постою декорацией, пока они эмоции выплеснут, а потом уйдут под ручку.

– Ну нельзя же двух девушек разом ревновать, – развожу руками, – за двоими бегать – надвое порвёшься.

– Врёшь! – кричит Джон, так что жила на шее надувается.