О пользе вреда

Пригорюнятся батюшки, охают, воду из купели пьют, а владыка справки требует, что купель сия была потреблена натощак и в скоромный день, «понеже в купели вода со святым маслом, а масло постом не положено».

– Откуда столько дерзости, чтобы лампадки задувать? Чтобы слюной с рота пырскать! Ты же на святыню плюешь! Свечку гасить только на вдохе!

Воздохнут клирики, а что сделаешь? Никак ко спасению иерарх ведет, такой уж крест у него святительский нас, грешников, на небо тащить!

– Что ж это вы ногами пол в алтаре попираете? По земле, по грязи топали, а теперь и святыню сквернить?

Сделают батюшки владыке поклон земляной да и в алтарь на службу залетают, земли не касаясь, потому что – великая святыня! Так клирики порхают по алтарю всю службу, порхают да и совсем на небо улетят, поскольку обретают духовную невесомость, ангелам свойственную. А владыка в отчете указывает, что за прошедший год приведено ко спасению на десять процентов больше клириков, чем в предыдущем. Ему за труды даже награда вышла – право служить в нимбе с украшениями.

Потешный синод

Ученые всего мира, чтобы в праздности не сидеть, эликсир старости изобрели. Думали: кому он нужен, эликсир этот? Так, для отчетности выдумали. А в религиозных кругах сразу волнение пошло: народ берет бидонами, а некоторые клирики так тазами хлещут, потому что от этого снадобья седина в бороде развивается, а вместе с ней надежный почет и слава. Особенно много владыки старались. Те, что побогаче, так просто в ваннах отмакивались до самой серебряной седины и благородной согбенности. И столько старцев развелось – хоть святых выноси! Так увлеклись благообразием, что утратили всякую бдительность. А тут и закон приняли: нельзя теперь старичкам кафедры возглавлять. Что поделаешь!

Многих святителей, безвременно состарившихся, конечно, на покой отправили, а чтобы без дела не томились, учредили для них Обитель престарелых владык и при ней Потешный синод. Сидят владыки в обители, стареют, но все в привычных трудах и хлопотах изнурительных: торжества, фотографии, заявления в прессе, награды друг другу вручают и, главное, ответственные заседания в синоде! Ведь единственный безвредный синод на белом свете! За что и стяжал святость и все благословения.

Первые дни никак их рассадить не могли, всё решали – по древности кафедр места занимать или по объему чудотворений. Лет двадцать спорили. Сошлись на том, что по алфавиту будут сидеть. И еще двадцать лет обсуждали, какой алфавит предпочесть. Митрополит Бармалейский на еврейском алфавите настаивал, думал, никто не знает, что там гласных букв нет. Окончательное решение еще впереди, а пока сидят, как малыши в детском саду: у кого кубик, у кого слоненок, у кого апельсин на троне нарисован. Смиряются старцы и приемлют. Духовные вопросы так с ходу не осилишь.

Конечно, чтобы иерархов не расстраивать, что это все понарошку, для них специальный журнал издают и даже интернет-сайты о жизни церковной, как их решения реализуются, и повсюду бурное обновление и золотые купола. Читают старчики и утешаются, и цветет повсюду благочестие!

Еловый старец

Ученые всего мира установили, что самый страшный зверь на земле есть павлин, и кого он укусит, тут уже ничем помочь нельзя. Знать бы это наперед, когда владыка Петропавел в зоопарк гулять ходил! Не уберегли иерарха – вероломно был искусан павлинами с холодным цинизмом. Эх, время упустили! Ведь первые симптомы – медальный трепет и верноподданнический энтузиазм. А тут и синод, чтобы святителя утешить, наград ему всяких присудил: орден Трудового крестного знамения, медаль «Почетный девственник» первой степени, знак «Эталон добродетели» трех степеней. А он еще старыми наградами увешался, так что даже знак ГТО и все почетные грамоты за прыжки на батуте на себе носил, а уж кресты, панагии, митры – весь иконостас! И к каждому образу велел лампаду теплить, от чего двигаться перестал, все дни и ночи на кафедре во славе простаивал. Его уже на ночь платком стали закрывать и от моли лавандой пересыпать.